Вповести «журавлиный крик» шестеро солдат у железнодорожного переезда должны держать оборону в течение суток, обеспечивая отход батальона. они вступили в неравный бой, не ища для себя спасенья. первым за метил мотоциклистов фишер, он почувствовал: «пришло время, когда определяется весь смысл его жизни» . ему хотелось, чтобы старшина изменил о нем мнение. очевидно в эту ночь «не мудреная мерка солдатских достоинств, принадлежащих старшине, в какой-то мере стало жизненным эталоном для фишера» . его выстрелы старшину карпенко и остальных, и он вправе был позаботиться о себе. но фишер не знал, что убежать или затаиться в его положении – вполне пристойно и честно. ему представилось строгое скуластое лицо старшины, он почти наяву услышал презрительный окрик: « эх ты, растяпа! » и тогда весь мир для него ограничился укоризненным взглядом сурового старшины и этой цепочкой мотоциклов. и он дождался переднего, выстрелил, попал, и тотчас очередь из автомата размозжила ему голову. мотив действительно безыскусен: интеллигент, близорукий книжник, боится в нерасторопности и трусости больше, чем смертельной опасности, он хочет соответствовать меркам старшины, то есть общей мерки долга, тягот, риска. он хочет быть вровень с другими, иначе ему – стыдно. после фишера, в самый разгар боя на переезде гибнут карпенко и свист. о себе карпенко не тревожился: он сделает все, что от него потребуется. это надежный служака, не жизнью. его действия в бою предрешены. а смерть свиста наступила вследствие неравного единоборства с танком: он бросил одну за другой гранаты под гусеницы, но отбежать не успел. повесть заканчивается, когда василий глечик, самый юный из шестерых, еще жив, но, судя по всему, обречен. мысль о том чтобы оставить позицию, спастись, была для него неприемлемой. нельзя нарушить приказ комбата, его нужно выполнить любой ценой, и, конечно, присяга и долг перед родиной. писатель дал почувствовать, как горько, когда обрывается такая чистая и молодая, верующая в добро жизнь. до глечика донеслись странные печальные звуки. он увидел, как за исчезающей стаей летел отставший, видно, подбитый журавль; отчаянный крик птицы безудержной тоской захлестнул сердце юноши. этот журавлиный крик – полная печали и мужества песня прощания с павшими и призывный клич, возвещающий о смертельной опасности, и этот мальчик потрясенно открыл для себя: ему скоро предстоит умереть и ничего изменить нельзя. он схватил единственную гранату и занял свою последнюю позицию. без приказа. хорошо зная, что это конец. не желая умирать и, не умея выживать любой ценой. это была героическая позиция.
«паміж пяскоў егіпецкай зямлі» - это санет, но может всёравно пойдёт) верай у гістарычную перспектыву беларускага нацыянальна-вызваленчага руху і лепшую будучыню народа прасякнуты гэты верш, дзе аўтар паказаў сябе выдатным майстрам санета. паэт гаворыць пра зярняты, знойдзеныя у адным з магiльнiкаў егiпта. праляжаўшы там некалькi тысячагоддзяў, яны не загiнулi. жыццёвая сіла іх нібы драмала на працягу многіх стагоддзяў. трапіўшы ў вільготную глебу, зярняткі далі багатую рунь. верш уяўляе сабой разгорнутае параўнанне. магiла – сiмвал смерцi, жменя насення – увасабленне вечнасцi жыцця. яна нагадвае паэту лёс беларускага народа. паэт параўноўвае зерне з беларускім , які прыгнечаны, спіць, але і пад прыгнётам захаваў сваю жыццястойкасць. паэт верыць, што духоўныя сілы народа праб'юцца на шырокую дарогу, пераадолеюць на сваім шляху ўсе перашкоды. аўтар сцвярджае ідэю вечнасці, неўміручасці жыцця: зварушаны, нарэшце, дух народны, я верую, бясплодна не засне, а ўперад рынецца, маўляў крыніца, каторая магутна, гучна мкне, здалеўшы з глебы на прастор прабіцца. верш прасякнуты верай ў сiлы народа, у яго будучыню. прыгнечаны на працягу многiх вякоў, беларускі народ выжыў, захаваў сваю сiлу. пад прыгнётам ён захаваў сваю жыццеустойлiвасць. аўтар параўноўвае абуджаны рэвалюцыяй 1905 года беларускі народ з магутнай крынiцай, якая здольная прабiцца кожную хвiлiну на шырокi прастор, пераадольваючы усе перашкоды на сваiм шляху. кампазіцыя санета «паміж пяскоў егіпецкай зямлі», выкарыстаныя ў ім параўнанні народа з жыватворнай крыніцай, асацыятыўныя сувязі паміж падзеяй, што моцна ўразіла, і загадкавасцю свайго народа, — усё спрыяе выяўленню філасофскай думкі, што духоўнае адраджэнне народа — гэта толькі пытанне часу.
