Многие помнят веселого симпатягу с пропеллером из серии советских мультфильмов про «Малыша и Карлсона». Именно он, Карлсон, всегда втягивал Малыша в какие-либо неприятности, привлекал его к проделкам и объемному поеданию сладостей.
И, как понимаете, такое общение до добра точно не доведет. Так считают большинство родителей, но никак не детей. Они знают, что с Карлсоном можно вдоволь порезвиться, разбить 10 тысяч люстр, которые он затем «вернет», съесть именинный пирог и не заводить собаку. Потому как зачем? Карлсон ведь лучше собаки!
Этот яркий, самобытный и активный персонаж в большей степени знаком нам лишь по советскому мультфильму 1968 года, и на этом все наши знания о Карлсоне заканчиваются. Советуем все же обратиться к оригиналу, а именно произведению Астрид Линдгрен, в котором Карлсон предстает более вредным, нежели в мультфильме. Итак, разберемся.
Провокатор
Вроде как взрослый мужчина «в полном расцвете сил», а именно так он позиционирует себя, все время подстрекает ребенка на проделывание каких-либо гадостей. Так, с Карлсона Малыш ломает паровую машину, портит мебель, забирается на крышу и даже вторгается в личную жизнь старшей сестры, портя ей свидание!
Врун и хвастун
В книге Карлсон выступает наглядным примером того, как не следует вести себя в принципе. Он безосновательно хвастается, придумывая то, чего на самом деле у него нет, или то, какие поступки не совершал.
Существует два условия получения знания о человеке: во-первых, наличие широкого круга знаний, касающихся исследуемой области психики, как предпосылки выявления спектра возможностей для классификации каждого отдельного случая, во-вторых, существование надежных средств обследования для установления принадлежности каждого конкретного случая к определенному типу или степени развития качества. Страшно видеть, с какими скудными средствами сегодня обычно приступают к решению этих двух задач. Что касается первого условия, то упрощенно-примитивные представления о различиях, имеющихся между нормой и аномалией в проявлении психических свойств, тысячи раз приводили учителей, судей и других практиков к ошибочным выводам. И если в вопросе, касающемся аномальных форм поведения, благодаря растущему участию врача в школьном деле и в судопроизводстве самое худшее, видимо, преодолено, то когда речь идет о явлениях, находящихся в пределах нормы, практик, выносящий суждения об индивидах (то есть стоящий перед необходимостью отнести их к известным ему типам одаренности, памяти, характера), совершенно предоставлен самому себе. Не зная о всей многосторонности имеющихся представлений, он или склоняется к тому, чтобы рассматривать свое Я как масштаб, по которому измеряется все остальное, или вынужден полагаться на любой принцип классификации, основанный либо на случайном опыте, либо на чьем-то авторитете, либо на априорной конструкции.
Многие помнят веселого симпатягу с пропеллером из серии советских мультфильмов про «Малыша и Карлсона». Именно он, Карлсон, всегда втягивал Малыша в какие-либо неприятности, привлекал его к проделкам и объемному поеданию сладостей.
И, как понимаете, такое общение до добра точно не доведет. Так считают большинство родителей, но никак не детей. Они знают, что с Карлсоном можно вдоволь порезвиться, разбить 10 тысяч люстр, которые он затем «вернет», съесть именинный пирог и не заводить собаку. Потому как зачем? Карлсон ведь лучше собаки!
Этот яркий, самобытный и активный персонаж в большей степени знаком нам лишь по советскому мультфильму 1968 года, и на этом все наши знания о Карлсоне заканчиваются. Советуем все же обратиться к оригиналу, а именно произведению Астрид Линдгрен, в котором Карлсон предстает более вредным, нежели в мультфильме. Итак, разберемся.
Провокатор
Вроде как взрослый мужчина «в полном расцвете сил», а именно так он позиционирует себя, все время подстрекает ребенка на проделывание каких-либо гадостей. Так, с Карлсона Малыш ломает паровую машину, портит мебель, забирается на крышу и даже вторгается в личную жизнь старшей сестры, портя ей свидание!
Врун и хвастун
В книге Карлсон выступает наглядным примером того, как не следует вести себя в принципе. Он безосновательно хвастается, придумывая то, чего на самом деле у него нет, или то, какие поступки не совершал.
Существует два условия получения знания о человеке: во-первых, наличие широкого круга знаний, касающихся исследуемой области психики, как предпосылки выявления спектра возможностей для классификации каждого отдельного случая, во-вторых, существование надежных средств обследования для установления принадлежности каждого конкретного случая к определенному типу или степени развития качества. Страшно видеть, с какими скудными средствами сегодня обычно приступают к решению этих двух задач. Что касается первого условия, то упрощенно-примитивные представления о различиях, имеющихся между нормой и аномалией в проявлении психических свойств, тысячи раз приводили учителей, судей и других практиков к ошибочным выводам. И если в вопросе, касающемся аномальных форм поведения, благодаря растущему участию врача в школьном деле и в судопроизводстве самое худшее, видимо, преодолено, то когда речь идет о явлениях, находящихся в пределах нормы, практик, выносящий суждения об индивидах (то есть стоящий перед необходимостью отнести их к известным ему типам одаренности, памяти, характера), совершенно предоставлен самому себе. Не зная о всей многосторонности имеющихся представлений, он или склоняется к тому, чтобы рассматривать свое Я как масштаб, по которому измеряется все остальное, или вынужден полагаться на любой принцип классификации, основанный либо на случайном опыте, либо на чьем-то авторитете, либо на априорной конструкции.