Александр разослал в греческие города гонцов с требованием признать его богом. В Спарте Народное собрание приняло такое решение: «Если Александр хочет быть богом

Я думаю, что спартанцы не поверили в то, что Александр Македонский является богом. Но для целостности Спарты и в стремлении, чтобы Македонский не начал новую войну, они условно признали его божественность.

Ответ спартанцев был не просто лаконичен, но наделен глубоким и двойственным смыслом. Во-первых, такой фразой спартанцы дали Александру понять, что пока не воспринимают всерьез его утверждения о своей божественности. Во-вторых, подсказали ему путь, если он бог, у него должна быть особая божья воля, отличная от воли людей, должна быть какая-то глобальная цель, достойная божества. На тот момент такой цели у Александра не наблюдалось, а все его свершения были лишь подвигами завоевателя. Возможно, именно поэтому в Азии все увидели уже другого Александра. Не того, который отправился в Персидский поход с непонятной целью, то ли отомстить за персидское нашествие более чем вековой давности, то ли для поддержки дела своего отца и спасения уже отправленной в Малую Азию македонского десятитысячного корпуса, находящегося на грани уничтожения. Именно в Азии у Александра появилась цель объединения всех народов под одним небом, соединения Запада и Востока. Если в начале своего похода Александр считал персов и многочисленные народы, населявшие Персидскую империю, варварами, то после завоевания Вавилона, он уже не считал их варварами и перенес в Вавилон столицу своей новой империи.