В следующей подглавке появляется героиня, сначала в связи с воспоминаниями о Годунове-Чердьнцеве, чей реальный образ оставался смутньм: рука без перчатки, бросающая золотой (второй раз мелькает этот золотой), а потом в образе ветреной невской весны — как вихрь, как порыв, стремительно врывается Таня, еще девочка, в воспоминания героя. Прошлое постоянно видится затуманенным: «сквозь газовый узор занавески», сквозь вуаль; отраженным в воде, в «пестром мареве скользящим «сквозь тень и свет».
