Очерк об участнике Великой Отечественной войны
Казьминой Пелагее Ефимовне.
(Этот очерк о человеке, который пережил страшную войну, дожил до Великой Победы, перенёс лихие тяготы и невзгоды, дожил до великой Победы. Это Казьмина Пелагея Ефимовна. Но те ужасные события военного лихолетия не оставляют её, они приходят к ней во сне, в воспоминаниях ).
Пелагея Ефимовна Казьмина родилась 22 февраля 1922 года в селе Перелюб Перелюбского района Саратовской области в крестьянской семье. Семья была дружной, работящей, весёлой. Отец, Ефим Семёнович Олейников, работал в колхозе «Пахарь». Мать, Марфа Ивановна Олейникова (Савина), хозяйничала по дому. И был в этой семье, как говаривал Ефим Семёнович, «бабий склад». Так он в шутку называл своих дочерей: Дарью (1918), Анну (1920), Пелагею (1922), Марию(1929), Таисию (1936). В школу Пелагея Ефимовна пошла в 10 лет. Её любимым учителем был Семён Иванович Качко, он преподавал историю в Перелюбской школе. А уже с 6 класса пришлось идти на работу. Жили бедно, тяжело. Взяли Пелагею в детский сад няней. С работой справлялась, нареканий не имела, работать было не привыкать. «В саду наработаешься, а ещё дома тебя работа ждёт. И корову подоить, и с отцом ехать сено косить, да и матери по дому помочь», - вспоминает она.
Когда объявили о начале войны, молодым тяжело было понять что это такое. Провожали мужиков в армию, но осознать этого ещё никто не мог. Когда же в село пошли первые похоронки, уже никому, никто ничего не объяснял. Только ближе становился сосед к соседу, только чаще и громче слышался женский плач. И Олейниковых не обошла эта беда, пришла похоронка и в их семью, в первом же бою погиб дядя Павел.
1942 год. Пелагею Ефимовну призывают в ряды советской Армии. Из Саратова на поезде отправляют в объединённую школу в Грузии. Там новобранцы проходили строевую подготовку, проводились политзанятия, медицинские курсы. Из Грузии расформировали кого куда санитарами, поварами, кладовщиками, радистами. Пелагея Ефимовна попала на катер «Советская Букавина» на реке Кулави, в Грузии. На берегу стоял катер к которому подвозили раненых. Казалось, что невозможно привыкнуть к такому количеству обезображенных тел, к рекам крови. Полина Ефимовна вспоминает: «Нас приучали, заставляли смотреть на кровь, вдыхать её запах. Времени на раскачку не было. Часто случались и обмороки». Но все понимали: деваться некуда. Всем сейчас тяжело, страшно и невыносимо горько от безпредела варваров, напавших на нашу землю. Порой приходилось и на передовую ходить. «Санитары всех вынести не могут, идёшь им на помощь, дотащат до более спокойного места раненого, а дальше сама, как хочешь. Раз помню волоку дядьку, а он мне говорит: «Дочка, брось. Сама - то молоденькая, да слабенькая. Куда ты меня такого дядину?» А я себя не помня зубы сцепила, ползу, тяну плащ – палатку, реву, а бросить, не могу, не имею такого права. Только когда притащила раненого, потом разглядела. Действительно, русский богатырь. Долго я тогда его вспоминала, немолодой дядечка был, отправили его дальше, в тыл, больше я его и не видела».
А в операционной и за руки раненых держали, и уговаривали, и плакали вместе с ними, и умирали они на руках. Страшно было. После операций кровь ладонями вычерпывали.
Первую свою награду получила на этом же катере. Это был значок «Отличник санитарной службы», который вручал контрадмирал Горшков.
Из Кулави отправили в станицу Ахтори. Госпиталь располагался в лесу. Сюда приходили больные из окрестных деревень, им оказывалась помощь. Во время керченского наступления из Керчи поступали раненые. Бои были тяжёлые, госпиталь не раз попадал под обстрел. Полина Ефимовна вспоминает: «И на войне чудеса бывают. Началась бомбардировка, все врассыпную. Старший лейтенант под крышей спрятался, Софа Петровна – зубной врач и хирург Дедера прижались к дереву. И между ними падает снаряд. Все замерли, ждут, что будет. К счастью снаряд не взорвался. Вот тебе и чудеса».
Куда только не отправлялся госпиталь. Прошла наша землячка все Черноморское побережье. И в Тимрюке раненым помогала, и в Геленджике в Голубой бухте сутками стояла рядом с врачами у операционного стола, и около раненых день и ночь дежурила. За это награждена медалью «За Кавказ».
Много страшных болезней было во время войны. Кто – то умирает, а кто и побеждает эту напасть. Так в июле 1944 года и Пелагея Ефимовна заболела тифом. «Долго в беспамятстве лежала, в себя не приходила. Спасибо госпиталь, да врачи внимательные, боролись до последнего. Когда в себя пришла, слаба ещё была, ходить не могла, меня на носилках выносили свежим воздухом подышать», - вспоминает Пелагея Ефимовна.
И счастье встречают люди на войне, многие конечно в это не верят. А вот Пелагея Ефимовна встретила будущего мужа Василия Севастьяновича Казьмина. Внимательный, уважительный, красивый. И в 1944 году они расписались. Свадьбу по тем временам сыграли весёлую. Вместо свадебного платья морская форма, вместо фоты - бескозырка. Напутствовал молодых начальник госпиталя Сацскан. Пелагея Ефимовна говорит: «Для нас он был отец родной».
1945 год. Близится конец войны, наши войска на территории Германии. Полина Ефимовна пересекает границу Румынии. Здесь готовят госпиталь для Советских раненых и на самолёте отправляются в Одессу. Из Одессы отправляют домой, но не по собственному желанию, а по случаю рождения дочери. «Вот и закончилась моя война. Когда сообщили о её окончании, все рыдали от счастья. А я рыдала от обиды за то, что мои товарищи, с которыми мы много прошли, много пережили, сейчас далеко от меня».
Жизнь шла своим чередом. Подрастала дочь Людмила, родился сын Евгений. Работала санитаркой в больнице, потом поваром в детском саду №1. Ушла на пенсию, но скучать бабе Полине было некогда. Своих внуков вырастила, да и с соседскими ребятишками немало понянчилась. Правнуки все через ёё добрые руки прошли. Любят внуки и правнуки бабушкины блинчики и пироги, а секрет борща, который она готовит, никто не может разгадать. Вроде бы как у всех, а у неё все равно вкуснее. Потому что для того, кого любит, кого жалеет, кого бережёт. А у неё двое детей, три внучки и трое правнуков.
Пелагея Ефимовна имеет много медалей, орденов. Но, к сожалению, не все сохранились. После войны тяжело было с продуктами и одеждой, пришлось продать форму и награды. Позднее с фронта пришла старшая сестра Дарья. Вот два фронтовика и кормили всю семью.
Очерк о Великой Отечественной войне
Мой прадедушка, Чагадаев Максим Дмитриевич, на фронт был призван в 1942 году. На воине он был разведчиком. Прадедушка Максим часто вспоминал разные случаи из своей фронтовой жизни. Мне запомнилась история о его первой разведке.
В пятнадцати километрах от штаба находилась деревня, надо было пробраться туда и выяснить, кто там есть. Задача трудная, опасная. Сдали политруку роты солдатские книжки, письма, срезали петлицы, знаки различия, побрились, подшили свежие подворотнички: если доведется встретиться с врагом, увидит он советских воинов в должном виде.
Предстоял первый выход в тыл врага, и дед очень волновался. Отправились налегке. Взяли по пять гранат и по два диска с патронами. Уже в темноте прошли нейтральную полосу, миновали боевое охранение противника и углубились в лес. Шли быстро, но бесшумно. Если все в порядке, давали сигнал командиру – два раза ломали сухую ветку. К середине ночи выбрались к опушке. Впереди чернели дома. Внезапно их насторожил звук, похожий на слабый звон струны. Опустились на корточки, нащупали натянутую поперек поляны тонкую проволоку. Это были мины натяжного действия: заденешь проволоку – произойдет взрыв. Решили перешагивать проволоку след в след. Из-за кустов разглядывали деревню. Улица пуста, кругом тишина. Командир приказывает деду пробраться огородами и узнать есть ли в деревне немцы.
Дед идет осторожно, прислушивается к каждому шороху. Тихонько стучит в окно третьего дома. Тихо. Стучит еще раз. В окне мелькнула тень. Стукнула щеколда, дверь приоткрылась, в щель высунулось бородатое лицо. Выяснил, что в деревне полно гитлеровцев, и штаб находится в школе.
Командир решает взглянуть на штаб. Берет с собой еще пять человек и направляется к центру деревни. На площади возле большого здания, по-видимому, школа, множество автомашин, мотоциклов и даже несколько танков. У дверей двое часовых. На счастье разведчиков из-за облаков показалась луна. Они все внимательно пересчитали, оглядели дом, как и когда сменяются часовые. Небо стало зареть. Пришлось им вернуться в лес. Целый день они поочередно сидели в секрете на опушке, наблюдали за дорогой и деревней, следили за движением бронетранспортеров, танков, мотоциклов. Тогда же впервые увидели, как ведут себя с местными жителями оккупанты и были потрясены.
В тот же день представился случай поквитаться с фашистами. Находясь в дозоре, дед заметил движущуюся большую колонну. Когда она приблизилась, стало видно: впереди женщины, дети, старики. Человек сто, если не больше. За ними тянулись гужевые подводы. Охраняли колонну шестнадцать фашистских солдат.
«К бою!» - приказал командир. Сразу напали на конвойных, замыкавших колонну, убили четырех солдат головной охраны и в упор расстреляли правофланговых конвоиров. А вот с теми, кто находился на левом фланге, вышло посложнее. Едва грянули первые выстрелы, гитлеровцы залегли и открыли огонь по мирным жителям. Были убиты и ранены несколько человек. Два разведчика не знали, как быть: стрелять в залегших фашистов опасно –ненароком угодишь в своих. Но и смотреть, как немцы расстреливают женщин и детей, было нестерпимо. Два разведчика поднялись с земли и бросились на врагов. Оба были ранены, но при помощи подоспевших товарищей прикончили конвоиров.
Освобожденные жители со слезами радости окружили солдат, обнимали, целовали, перевязывали раненых. Затем обыскали карманы убитых гитлеровцев, забрали документы, оружие. Во время обыска дед вспомнил слова старшины, тот говорил: «Загляни фрицу в карман и узнаешь, что у него в голове». В кармане фрица нашли портсигар, открыли его, а там – четырнадцать золотых зубов, два кольца и перстень. У деда мороз по коже прошел. Прав был старшина.
Вот оно, лицо фашиста. Разведчики спешили, а потому, не мешкая, углубились в лес. Надо было быстро доложить командованию данные разведки. К рассвету вышли к переднему краю и, перескочив опасную зону, оказались в своем расположении. После доклада командованию они мгновенно заснули. Разбудили их с трудом и хорошенько накормили. А майор и комиссар похвалили разведчиков за отличные действия.
В 1946 году дед вернулся домой, трудился, вырастил детей, внуков и нас, правнуков.
В этом очерке я использовала рассказ моего прадедушки Чагадаева Максима Дмитриевича, услышанный от бабушки, его дочери, Кайгоровой Зои Максимовны. На фронте Максим Дмитриевич был разведчиком. Умер 13 февраля 1988 года.
К 9 маю Иван Данилович готовился основательно. Он в Великую Отечественную войну был пехотным командиром. Начищал пуговицы на мундире до блеска, натирал зубным порошком бляху от ремня, которая светилась как зеркало, а сапоги начищал кремом, а затем бархоткой полировал до блеска. Чистил также ордена и медали, которых было у него множество. Я поинтересовался у дедушки, за что его награждали, и он рассказал фронтовой эпизод из своей жизни:
« Однажды ранили меня в бою под Курском, и после излечения в госпитале я не смог уже участвовать в боях. Назначили меня командиром похоронной команды.
Бывало, копали братские могилы после тяжелого боя, где там наших много полегло»,- рассказывал дедушка, - «сначала сапёры проходили, очищали от мин, затем солдаты собирали оружие, а там и мы собирали трупы. Мёртвые все равны,убитых каких только национальностей нам приходилось хоронить. По документам составляли списки и отмечали захоронения. А сколько неизвестных, безымянных героев захоронено? Одному Богу известно. Так ориентировочно записывали, какие части, полки, взвода участвовали в сражениях . А в них ещё сами командиры подавали списки убитых , без вести пропавших. Зимой проблема могилы копать, а летом от трупного запаха, мало кто выдерживал, бывало в обморок солдаты падали, а кто и сходил с ума при виде ужасов войны. А тут немцы прорыв сделали, пришлось браться за автоматы и гранаты вход пошли. Мало кто от взвода остался жив. Хорошо наши подошли и погнали фашистов, а нам работа прибавилась. Тяжело приходилось солдатам, особенно сначала войны, пополнений не было, да и то они были списанные,как резерв. Кто слепой, плохо видит,кто ещё с каким недугом,а кто и после ранения, вроде меня.
Награждали нас также как в боевых действиях. Тяжёлых раненных после излечения в госпитале домой отпускали. Навоевались, хватит, кто без рук, кто без ног, израненных, обожжённых, покалеченных калек. А сколько таких по стране было? Война это страшное испытание было для нашего народа, но всё выдержали и победили. А бывали и такие, в бой идёт солдат ни одна пуля не заденет, и так всю войну прошли, и раненными не были. А на гражданке случались всякие несчастные случаи.
А в населенных пунктах копать могилы помогали женщины, подростки, старики, - продолжал рассказывать дедушка. – Много братских могил было установлено. У русских однофамильцев много приходилось записывать, например: Ивановых, Сидоровых, Кузьминых и других. А потом поисковые отряды помогали восстанавливать убитых, кто, где захоронен, всё равно опирались и на наши списки.
Казьминой Пелагее Ефимовне.
(Этот очерк о человеке, который пережил страшную войну, дожил до Великой Победы, перенёс лихие тяготы и невзгоды, дожил до великой Победы. Это Казьмина Пелагея Ефимовна. Но те ужасные события военного лихолетия не оставляют её, они приходят к ней во сне, в воспоминаниях ).
Пелагея Ефимовна Казьмина родилась 22 февраля 1922 года в селе Перелюб Перелюбского района Саратовской области в крестьянской семье. Семья была дружной, работящей, весёлой. Отец, Ефим Семёнович Олейников, работал в колхозе «Пахарь». Мать, Марфа Ивановна Олейникова (Савина), хозяйничала по дому. И был в этой семье, как говаривал Ефим Семёнович, «бабий склад». Так он в шутку называл своих дочерей: Дарью (1918), Анну (1920), Пелагею (1922), Марию(1929), Таисию (1936). В школу Пелагея Ефимовна пошла в 10 лет. Её любимым учителем был Семён Иванович Качко, он преподавал историю в Перелюбской школе. А уже с 6 класса пришлось идти на работу. Жили бедно, тяжело. Взяли Пелагею в детский сад няней. С работой справлялась, нареканий не имела, работать было не привыкать. «В саду наработаешься, а ещё дома тебя работа ждёт. И корову подоить, и с отцом ехать сено косить, да и матери по дому помочь», - вспоминает она.
Когда объявили о начале войны, молодым тяжело было понять что это такое. Провожали мужиков в армию, но осознать этого ещё никто не мог. Когда же в село пошли первые похоронки, уже никому, никто ничего не объяснял. Только ближе становился сосед к соседу, только чаще и громче слышался женский плач. И Олейниковых не обошла эта беда, пришла похоронка и в их семью, в первом же бою погиб дядя Павел.
1942 год. Пелагею Ефимовну призывают в ряды советской Армии. Из Саратова на поезде отправляют в объединённую школу в Грузии. Там новобранцы проходили строевую подготовку, проводились политзанятия, медицинские курсы. Из Грузии расформировали кого куда санитарами, поварами, кладовщиками, радистами. Пелагея Ефимовна попала на катер «Советская Букавина» на реке Кулави, в Грузии. На берегу стоял катер к которому подвозили раненых. Казалось, что невозможно привыкнуть к такому количеству обезображенных тел, к рекам крови. Полина Ефимовна вспоминает: «Нас приучали, заставляли смотреть на кровь, вдыхать её запах. Времени на раскачку не было. Часто случались и обмороки». Но все понимали: деваться некуда. Всем сейчас тяжело, страшно и невыносимо горько от безпредела варваров, напавших на нашу землю. Порой приходилось и на передовую ходить. «Санитары всех вынести не могут, идёшь им на помощь, дотащат до более спокойного места раненого, а дальше сама, как хочешь. Раз помню волоку дядьку, а он мне говорит: «Дочка, брось. Сама - то молоденькая, да слабенькая. Куда ты меня такого дядину?» А я себя не помня зубы сцепила, ползу, тяну плащ – палатку, реву, а бросить, не могу, не имею такого права. Только когда притащила раненого, потом разглядела. Действительно, русский богатырь. Долго я тогда его вспоминала, немолодой дядечка был, отправили его дальше, в тыл, больше я его и не видела».
А в операционной и за руки раненых держали, и уговаривали, и плакали вместе с ними, и умирали они на руках. Страшно было. После операций кровь ладонями вычерпывали.
Первую свою награду получила на этом же катере. Это был значок «Отличник санитарной службы», который вручал контрадмирал Горшков.
Из Кулави отправили в станицу Ахтори. Госпиталь располагался в лесу. Сюда приходили больные из окрестных деревень, им оказывалась помощь. Во время керченского наступления из Керчи поступали раненые. Бои были тяжёлые, госпиталь не раз попадал под обстрел. Полина Ефимовна вспоминает: «И на войне чудеса бывают. Началась бомбардировка, все врассыпную. Старший лейтенант под крышей спрятался, Софа Петровна – зубной врач и хирург Дедера прижались к дереву. И между ними падает снаряд. Все замерли, ждут, что будет. К счастью снаряд не взорвался. Вот тебе и чудеса».
Куда только не отправлялся госпиталь. Прошла наша землячка все Черноморское побережье. И в Тимрюке раненым помогала, и в Геленджике в Голубой бухте сутками стояла рядом с врачами у операционного стола, и около раненых день и ночь дежурила. За это награждена медалью «За Кавказ».
Много страшных болезней было во время войны. Кто – то умирает, а кто и побеждает эту напасть. Так в июле 1944 года и Пелагея Ефимовна заболела тифом. «Долго в беспамятстве лежала, в себя не приходила. Спасибо госпиталь, да врачи внимательные, боролись до последнего. Когда в себя пришла, слаба ещё была, ходить не могла, меня на носилках выносили свежим воздухом подышать», - вспоминает Пелагея Ефимовна.
И счастье встречают люди на войне, многие конечно в это не верят. А вот Пелагея Ефимовна встретила будущего мужа Василия Севастьяновича Казьмина. Внимательный, уважительный, красивый. И в 1944 году они расписались. Свадьбу по тем временам сыграли весёлую. Вместо свадебного платья морская форма, вместо фоты - бескозырка. Напутствовал молодых начальник госпиталя Сацскан. Пелагея Ефимовна говорит: «Для нас он был отец родной».
1945 год. Близится конец войны, наши войска на территории Германии. Полина Ефимовна пересекает границу Румынии. Здесь готовят госпиталь для Советских раненых и на самолёте отправляются в Одессу. Из Одессы отправляют домой, но не по собственному желанию, а по случаю рождения дочери. «Вот и закончилась моя война. Когда сообщили о её окончании, все рыдали от счастья. А я рыдала от обиды за то, что мои товарищи, с которыми мы много прошли, много пережили, сейчас далеко от меня».
Жизнь шла своим чередом. Подрастала дочь Людмила, родился сын Евгений. Работала санитаркой в больнице, потом поваром в детском саду №1. Ушла на пенсию, но скучать бабе Полине было некогда. Своих внуков вырастила, да и с соседскими ребятишками немало понянчилась. Правнуки все через ёё добрые руки прошли. Любят внуки и правнуки бабушкины блинчики и пироги, а секрет борща, который она готовит, никто не может разгадать. Вроде бы как у всех, а у неё все равно вкуснее. Потому что для того, кого любит, кого жалеет, кого бережёт. А у неё двое детей, три внучки и трое правнуков.
Пелагея Ефимовна имеет много медалей, орденов. Но, к сожалению, не все сохранились. После войны тяжело было с продуктами и одеждой, пришлось продать форму и награды. Позднее с фронта пришла старшая сестра Дарья. Вот два фронтовика и кормили всю семью.
Мой прадедушка, Чагадаев Максим Дмитриевич, на фронт был призван в 1942 году. На воине он был разведчиком. Прадедушка Максим часто вспоминал разные случаи из своей фронтовой жизни. Мне запомнилась история о его первой разведке.
В пятнадцати километрах от штаба находилась деревня, надо было пробраться туда и выяснить, кто там есть. Задача трудная, опасная. Сдали политруку роты солдатские книжки, письма, срезали петлицы, знаки различия, побрились, подшили свежие подворотнички: если доведется встретиться с врагом, увидит он советских воинов в должном виде.
Предстоял первый выход в тыл врага, и дед очень волновался. Отправились налегке. Взяли по пять гранат и по два диска с патронами. Уже в темноте прошли нейтральную полосу, миновали боевое охранение противника и углубились в лес. Шли быстро, но бесшумно. Если все в порядке, давали сигнал командиру – два раза ломали сухую ветку. К середине ночи выбрались к опушке. Впереди чернели дома. Внезапно их насторожил звук, похожий на слабый звон струны. Опустились на корточки, нащупали натянутую поперек поляны тонкую проволоку. Это были мины натяжного действия: заденешь проволоку – произойдет взрыв. Решили перешагивать проволоку след в след. Из-за кустов разглядывали деревню. Улица пуста, кругом тишина. Командир приказывает деду пробраться огородами и узнать есть ли в деревне немцы.
Дед идет осторожно, прислушивается к каждому шороху. Тихонько стучит в окно третьего дома. Тихо. Стучит еще раз. В окне мелькнула тень. Стукнула щеколда, дверь приоткрылась, в щель высунулось бородатое лицо. Выяснил, что в деревне полно гитлеровцев, и штаб находится в школе.
Командир решает взглянуть на штаб. Берет с собой еще пять человек и направляется к центру деревни. На площади возле большого здания, по-видимому, школа, множество автомашин, мотоциклов и даже несколько танков. У дверей двое часовых. На счастье разведчиков из-за облаков показалась луна. Они все внимательно пересчитали, оглядели дом, как и когда сменяются часовые. Небо стало зареть. Пришлось им вернуться в лес. Целый день они поочередно сидели в секрете на опушке, наблюдали за дорогой и деревней, следили за движением бронетранспортеров, танков, мотоциклов. Тогда же впервые увидели, как ведут себя с местными жителями оккупанты и были потрясены.
В тот же день представился случай поквитаться с фашистами. Находясь в дозоре, дед заметил движущуюся большую колонну. Когда она приблизилась, стало видно: впереди женщины, дети, старики. Человек сто, если не больше. За ними тянулись гужевые подводы. Охраняли колонну шестнадцать фашистских солдат.
«К бою!» - приказал командир. Сразу напали на конвойных, замыкавших колонну, убили четырех солдат головной охраны и в упор расстреляли правофланговых конвоиров. А вот с теми, кто находился на левом фланге, вышло посложнее. Едва грянули первые выстрелы, гитлеровцы залегли и открыли огонь по мирным жителям. Были убиты и ранены несколько человек. Два разведчика не знали, как быть: стрелять в залегших фашистов опасно –ненароком угодишь в своих. Но и смотреть, как немцы расстреливают женщин и детей, было нестерпимо. Два разведчика поднялись с земли и бросились на врагов. Оба были ранены, но при помощи подоспевших товарищей прикончили конвоиров.
Освобожденные жители со слезами радости окружили солдат, обнимали, целовали, перевязывали раненых. Затем обыскали карманы убитых гитлеровцев, забрали документы, оружие. Во время обыска дед вспомнил слова старшины, тот говорил: «Загляни фрицу в карман и узнаешь, что у него в голове». В кармане фрица нашли портсигар, открыли его, а там – четырнадцать золотых зубов, два кольца и перстень. У деда мороз по коже прошел. Прав был старшина.
Вот оно, лицо фашиста. Разведчики спешили, а потому, не мешкая, углубились в лес. Надо было быстро доложить командованию данные разведки. К рассвету вышли к переднему краю и, перескочив опасную зону, оказались в своем расположении. После доклада командованию они мгновенно заснули. Разбудили их с трудом и хорошенько накормили. А майор и комиссар похвалили разведчиков за отличные действия.
В 1946 году дед вернулся домой, трудился, вырастил детей, внуков и нас, правнуков.
В этом очерке я использовала рассказ моего прадедушки Чагадаева Максима Дмитриевича, услышанный от бабушки, его дочери, Кайгоровой Зои Максимовны. На фронте Максим Дмитриевич был разведчиком. Умер 13 февраля 1988 года.
« Однажды ранили меня в бою под Курском, и после излечения в госпитале я не смог уже участвовать в боях. Назначили меня командиром похоронной команды.
Бывало, копали братские могилы после тяжелого боя, где там наших много полегло»,- рассказывал дедушка, - «сначала сапёры проходили, очищали от мин, затем солдаты собирали оружие, а там и мы собирали трупы. Мёртвые все равны,убитых каких только национальностей нам приходилось хоронить. По документам составляли списки и отмечали захоронения. А сколько неизвестных, безымянных героев захоронено? Одному Богу известно. Так ориентировочно записывали, какие части, полки, взвода участвовали в сражениях . А в них ещё сами командиры подавали списки убитых , без вести пропавших. Зимой проблема могилы копать, а летом от трупного запаха, мало кто выдерживал, бывало в обморок солдаты падали, а кто и сходил с ума при виде ужасов войны. А тут немцы прорыв сделали, пришлось браться за автоматы и гранаты вход пошли. Мало кто от взвода остался жив. Хорошо наши подошли и погнали фашистов, а нам работа прибавилась. Тяжело приходилось солдатам, особенно сначала войны, пополнений не было, да и то они были списанные,как резерв. Кто слепой, плохо видит,кто ещё с каким недугом,а кто и после ранения, вроде меня.
Награждали нас также как в боевых действиях. Тяжёлых раненных после излечения в госпитале домой отпускали. Навоевались, хватит, кто без рук, кто без ног, израненных, обожжённых, покалеченных калек. А сколько таких по стране было? Война это страшное испытание было для нашего народа, но всё выдержали и победили. А бывали и такие, в бой идёт солдат ни одна пуля не заденет, и так всю войну прошли, и раненными не были. А на гражданке случались всякие несчастные случаи.
А в населенных пунктах копать могилы помогали женщины, подростки, старики, - продолжал рассказывать дедушка. – Много братских могил было установлено. У русских однофамильцев много приходилось записывать, например: Ивановых, Сидоровых, Кузьминых и других. А потом поисковые отряды помогали восстанавливать убитых, кто, где захоронен, всё равно опирались и на наши списки.