Подземные воды, наряду с поверхностными, являются основой водного фонда Российской Федерации и служат для различных целей, важнейшей из которых является обеспечение питьевого водоснабжения. Доля подземных вод в системе хозяйственно-питьевого водоснабжения составляет для Российской Федерации около 46 %.
Степень использования разведанных запасов в среднем составляет 16–18 %, а на введенных в эксплуатацию месторождениях — 30–32 %. Суммарный забор подземных вод на все нужды в среднем превышает 35 млн м3/сут.
В последние годы в результате уменьшения водоотбора наблюдается некоторое преобразование ранее сформированной уровенной поверхности подземных вод, хотя площадь региональных депрессионных воронок, по-прежнему, достигает крупных размеров (до 50 тыс. км2), а снижение уровня в Европейской части России — 65–130 м (Москва, Брянск, Курск, Санкт-Петербург).
ответ:Лес, степь и река — это, можно сказать, основные стихии русской природы по своему историческому значению. Каждая из них и в отдельности сама по себе приняла живое и своеобразное участие в строении жизни и понятий русского человека. В лесной России положены были основы русского государства, в котором мы живем: с леса мы и начнем частичный обзор этих стихий. Лес сыграл крупную роль в нашей истории. Он был многовековой обстановкой русской жизни: до второй половины XVIIIв. жизнь наибольшей части русского народа шла в лесной полосе нашей равнины. Степь вторгалась в эту жизнь только злыми эпизодами, татарскими нашествиями да казацкими бунтами. Еще в XVII в. западному европейцу, ехавшему в Москву на Смоленск, Московская Россия казалась сплошным лесом, среди которого города и села представлялись только большими или малыми прогалинами. Даже теперь более или менее просторный горизонт, окаймленный синеватой полосой леса, — наиболее привычный пейзаж средней России. Лес оказывал русскому человеку разнообразные услуги — хозяйственные, политические и даже нравственные: обстраивал его сосной и дубом, отапливал березой и осиной, освещал его избу березовой лучиной, обувал его лыковыми лаптями, обзаводил домашней посудой и мочалом. Долго и на севере, как и прежде на юге, он питал народное хозяйство пушным зверем и лесной пчелой. Лес служил самым надежным убежищем от внешних врагов, заменяя русскому человеку горы и замки. Само государство, первый опыт которого на границе со степью не удался по вине этого соседства, могло укрепиться только на далеком от Киева севере под прикрытием лесов со стороны степи. Лес служил русскому отшельнику Фиваидской пустыней, убежищем от соблазнов мира. С конца XIVв. люди, в пустынном безмолвии искавшие души, устремлялись в лесные дебри северного Заволжья, куда только они могли проложить тропу. Но убегая от мира в пустыню, эти лесопроходцы увлекали с собою мир туда же. По их следам шли крестьяне, многочисленные обители, там возникавшие, становились опорными пунктами крестьянского расселения, служа для новоселов и приходскими храмами, и ссудодателями, и богадельнями под старость. Так лес придал особый характер северорусскому пустынножительству, сделав из него своеобразную форму лесной колонизации.
Подземные воды, наряду с поверхностными, являются основой водного фонда Российской Федерации и служат для различных целей, важнейшей из которых является обеспечение питьевого водоснабжения. Доля подземных вод в системе хозяйственно-питьевого водоснабжения составляет для Российской Федерации около 46 %.
Степень использования разведанных запасов в среднем составляет 16–18 %, а на введенных в эксплуатацию месторождениях — 30–32 %. Суммарный забор подземных вод на все нужды в среднем превышает 35 млн м3/сут.
В последние годы в результате уменьшения водоотбора наблюдается некоторое преобразование ранее сформированной уровенной поверхности подземных вод, хотя площадь региональных депрессионных воронок, по-прежнему, достигает крупных размеров (до 50 тыс. км2), а снижение уровня в Европейской части России — 65–130 м (Москва, Брянск, Курск, Санкт-Петербург).
ответ:Лес, степь и река — это, можно сказать, основные стихии русской природы по своему историческому значению. Каждая из них и в отдельности сама по себе приняла живое и своеобразное участие в строении жизни и понятий русского человека. В лесной России положены были основы русского государства, в котором мы живем: с леса мы и начнем частичный обзор этих стихий. Лес сыграл крупную роль в нашей истории. Он был многовековой обстановкой русской жизни: до второй половины XVIIIв. жизнь наибольшей части русского народа шла в лесной полосе нашей равнины. Степь вторгалась в эту жизнь только злыми эпизодами, татарскими нашествиями да казацкими бунтами. Еще в XVII в. западному европейцу, ехавшему в Москву на Смоленск, Московская Россия казалась сплошным лесом, среди которого города и села представлялись только большими или малыми прогалинами. Даже теперь более или менее просторный горизонт, окаймленный синеватой полосой леса, — наиболее привычный пейзаж средней России. Лес оказывал русскому человеку разнообразные услуги — хозяйственные, политические и даже нравственные: обстраивал его сосной и дубом, отапливал березой и осиной, освещал его избу березовой лучиной, обувал его лыковыми лаптями, обзаводил домашней посудой и мочалом. Долго и на севере, как и прежде на юге, он питал народное хозяйство пушным зверем и лесной пчелой. Лес служил самым надежным убежищем от внешних врагов, заменяя русскому человеку горы и замки. Само государство, первый опыт которого на границе со степью не удался по вине этого соседства, могло укрепиться только на далеком от Киева севере под прикрытием лесов со стороны степи. Лес служил русскому отшельнику Фиваидской пустыней, убежищем от соблазнов мира. С конца XIVв. люди, в пустынном безмолвии искавшие души, устремлялись в лесные дебри северного Заволжья, куда только они могли проложить тропу. Но убегая от мира в пустыню, эти лесопроходцы увлекали с собою мир туда же. По их следам шли крестьяне, многочисленные обители, там возникавшие, становились опорными пунктами крестьянского расселения, служа для новоселов и приходскими храмами, и ссудодателями, и богадельнями под старость. Так лес придал особый характер северорусскому пустынножительству, сделав из него своеобразную форму лесной колонизации.