Колониализм не пользуется доброй репутацией. Более того, в самих странах Востока, равно как и во многом поддерживавшей их в этом марксистской историографии, до сравнительно недавнего времени было принято едва ли неоднозначно считать, что колониализм – это зло. Еще недавно всерьез разрабатывались концепции, исходившие из того, что, если бы не колониальное вмешательство держав, принесшее столько несчастий народам Востока, они бы достигли на сегодня много большего. Сейчас от столь прямолинейных позиций специалисты в основном отходят. Но предубеждение к капиталистической колонизации остается. И, надо сказать, далеко не безосновательное.
Прежде всего колониализм, особенно ранний, был отмечен не только жестокостями, начиная с работорговли, но и беззастенчивой ставкой на разграбление природных богатств Востока и эксплуатацию дешевого труда его населения. И далеко не случайно именно там, где это проявлялось дольше всего и к тому же в весьма неблаговидной форме, уже на рубеже нашего века сложилось нечто вроде комплекса вины колонизаторов (воззвание Девентера «Долг чести» в голландской Индии). Черным пятном на совести европейцев навсегда останется африканская работорговля. Да и рассуждения англичан на тему о том, сколь тяжело «бремя белого человека», взятое ими на себя в Индии, – тоже в конечном счете лишь попытка сделать хорошую мину при плохой игре: каждому из английских колонизаторов было хорошо известно, что никто никогда не просил их брать на себя столь тяжелое для них «бремя». Словом, колониализм приукрашивать не приходится.
Другое дело – проблема исторической роли колониализма. Об этом стоит сказать особо. Дело в том, что современные арабы или индийцы, не говоря уже об африканцах, имеют немалый счет именно к колониализму, с ненавистью говорят о его наследии, гневно обличают проявление неоколониалистских тенденций и в то же время, как правило, весьма спокойно относятся к зверствам Чингис-хана или Тамерлана, к бесчеловечности африканских вождей, продававших за ружья и спирт в рабство своих пленников и даже соплеменников. Почему так? Дело объясняется достаточно просто. На войне как на войне: одни завоевывают, другие от этого терпят урон. Все понятно и само собой разумеется, как понятно и то, что правители распоряжаются жизнью своих подданных. Иное дело – чужие, европейцы, появляющиеся на Востоке со своими непонятными для его жителей нормами, иными принципами и целями. Это не просто враг, а бедствие, грозящее разрушить все, чем люди живы, на чем стоят. И неудивительно, что традиционная структура Востока всегда сопротивлялась колониализму, мобилизуя для этого все свои силы. Отсюда и неиссякаемая ненависть к нему, не просто дожившая до наших дней, но и время от времени набирающая силу и проявляющаяся в мощных взрывах наподобие иранского.
Академический анализ не может пройти мимо подобного явления. Но исследователь не должен идти на поводу у него и, руководствуясь какой-либо политической, идеологической или публицистической злободневностью, искажать истину. Истина же состоит в том, что колониализм отнюдь не может быть однозначно охарактеризован лишь как зло. И дело не только в том, чтобы сбалансировать саму формулу: колониальный капитал жестокими методами эксплуатировал Восток, грабил его ресурсы, но, взламывая традиционную структуру тем самым развитию колоний. Речь не только о взвешенности оценки, хотя это само по себе уже достаточно важно, ибо позволяет избежать односторонности и прямолинейности и восстановить реальное положение дел, что важно для любого непредвзятого исследования. Перед нами всемирно-исторического значения феномен, который нуждается в объективном анализе прежде всего потому, что без этого многое останется непонятным и необъясненным и по-прежнему будет оцениваться и решаться сквозь призму идейно-политических лозунгов, обычно отнюдь не содействующих постижению истины.
Оставляя в стороне значение колониализма для самой Европы, для развития в ней капитализма (имеется в виду первоначальное накопление; стоит, однако, оговориться, что роль ресурсов колониального Востока в этом в отечественной марксистской историографии обычно преувеличивалась), обратим преимущественное внимание на то, что колониализм и затем колониальный капитал во всех его модификациях сыграли решающую роль внешнего фактора, мощного импульса извне, не просто пробудившего традиционную структуру Востока, но и придавшего ей новый ритм поступательного развития. Без такого импульса традиционная структура по-прежнему развивалась бы в привычном ей русле при скромной роли контролируемого рынка и ограниченной в правах и возможностях частной собственности. И это касается абсолютно всего Востока, включая и Японию. Вот почему важность внешнего импульса можно сопоставить по значимости с ролью оплодотворения живого. организма: это было условие sine qua поп для последующего развития, для рождения нового качества.
В 1337 году между Францией и Англией возникает конфликт, который, прерываемый перемириями, будет длиться больше века, - Столетняя война. Две страны будут противостоять друг другу до 1453 года.
Причины Столетней войны вытекали из давних англо-французских противоречий XI-XII веков и сводились к началу XIV века к следующему:
*
борьба из-за бывшей территории Франции - Аквитании, особенно ее западной части Гиени (Франция стремилась вытеснить англичан из Гиени) , которая еще в XII веке в результате второго брака Алиенор Аквитанской отошла к Англии, и к началу XIV века Аквитания, а также Гасконь юридически была феодом английского короля. *
борьба за Фландрию, втянутую в орбиту англо-французского конфликта еще в XII веке. Феодалы Фландрии были верными вассалами Капетингов, а фландрские города стремились развивать торговлю и экономические связи с Англией: Фландрия была основным покупателем английской шерсти, а Англия нуждалась в готовых фландрских сукнах. Франция стремилась реально подчинить Фландрию, своего номинального вассала.
Толчком к войне послужила династическая ситуация, сложившаяся во Франции в 1328 году, когда умер последний Капетинг, сын Филиппа IV - Карл IV, не оставивший прямых наследников. Претендентом на французский престол объявил себя 16-летний английский король Эдуард III, внук французского короля Филиппа IV. У Эдуарда III появилась реальная возможность объединить под своей властью обе короны и создать объединенное англо-французское королевство, юридическое обоснование у английского монарха для этого было. Но члены собрания высшей французской знати, сославшись на законодательный сборник "Салическую правду", где было записано, что земля в королевстве франков не передается по женской линии, отвергли притязания Эдуарда III. Корона Франции была передана Филиппу VI Валуа, представителю боковой ветви Капетингов. Тогда Эдуард III решил добиться своих прав с оружия.
В 1337 году каждая из сторон сделала шаг к решительным действиям: Филипп VI объявил о конфискации Гаскони, феода английской короны, а Эдуард III провозгласил Филиппа VI узурпатором и объявил ему войну.
В истории Столетней войны можно видеть четыре этапа:
1.
От объявления войны английским королем Эдуардом III до мира в Бретиньи в 1360 году. Это было время непрерывных военных поражений Франции. Осенью 1337 года англичане предприняли наступление в Пикардии, а затем одержали победы на море при Слейсе в 1340 году, на суше при Креси в 1346 году, овладели портовым городом Кале, наконец, в 1356 году Эдуард - принц Уэльский, старший сын Эдуарда III (за цвет лат был прозван "Черный принц") - разгромил французских рыцарей при Пуатье и пленил французского короля Иоанна II Доброго. Во время первого этапа Столетней войны во Франции произошли Парижское восстание (1356-1358 гг. ) и Жакерия (1358 г.) . В 1360 году был заключен мир в Бретиньи, по которому Франция потеряла земли к югу от Луары (приблизительно треть страны) и порт Кале. Мир в Бретиньи дал Франции передышку, после чего Карл V провел ряд реформ, которые в дальнейшем повлияли на ход военных действий. 2.
1369-1396 гг. С середины 70-х годов была освобождена большая часть захваченных англичанами земель, у Англии остались Бордо, Байонна, Брест, Шербур, Кале. По Франции прокатилась волна восстаний, вызванных высокими налогами. В правление психически больного Карла VI (1380-1422 гг. ) Франция была ослаблена усобицей двух феодальных партий - арманьяков и бургундцев, которые перешли в начале XV века от интриганства и соперничества к настоящей гражданской войне. Перемирие 1396 года не решило ни одного спорного вопроса, но дало передышку на 18 лет обеим сторонам. 3.
1415-1420 гг. - время новых крупных военных успехов Англии. Английский король Генрих V разбил французов при Азенкуре в 1415 году, подчинил Нормандию и другие области Франции. Франция осталась, как и в 1356 году, без армии и денег, но положение было даже х
Объяснение:
Колониализм не пользуется доброй репутацией. Более того, в самих странах Востока, равно как и во многом поддерживавшей их в этом марксистской историографии, до сравнительно недавнего времени было принято едва ли неоднозначно считать, что колониализм – это зло. Еще недавно всерьез разрабатывались концепции, исходившие из того, что, если бы не колониальное вмешательство держав, принесшее столько несчастий народам Востока, они бы достигли на сегодня много большего. Сейчас от столь прямолинейных позиций специалисты в основном отходят. Но предубеждение к капиталистической колонизации остается. И, надо сказать, далеко не безосновательное.
Прежде всего колониализм, особенно ранний, был отмечен не только жестокостями, начиная с работорговли, но и беззастенчивой ставкой на разграбление природных богатств Востока и эксплуатацию дешевого труда его населения. И далеко не случайно именно там, где это проявлялось дольше всего и к тому же в весьма неблаговидной форме, уже на рубеже нашего века сложилось нечто вроде комплекса вины колонизаторов (воззвание Девентера «Долг чести» в голландской Индии). Черным пятном на совести европейцев навсегда останется африканская работорговля. Да и рассуждения англичан на тему о том, сколь тяжело «бремя белого человека», взятое ими на себя в Индии, – тоже в конечном счете лишь попытка сделать хорошую мину при плохой игре: каждому из английских колонизаторов было хорошо известно, что никто никогда не просил их брать на себя столь тяжелое для них «бремя». Словом, колониализм приукрашивать не приходится.
Другое дело – проблема исторической роли колониализма. Об этом стоит сказать особо. Дело в том, что современные арабы или индийцы, не говоря уже об африканцах, имеют немалый счет именно к колониализму, с ненавистью говорят о его наследии, гневно обличают проявление неоколониалистских тенденций и в то же время, как правило, весьма спокойно относятся к зверствам Чингис-хана или Тамерлана, к бесчеловечности африканских вождей, продававших за ружья и спирт в рабство своих пленников и даже соплеменников. Почему так? Дело объясняется достаточно просто. На войне как на войне: одни завоевывают, другие от этого терпят урон. Все понятно и само собой разумеется, как понятно и то, что правители распоряжаются жизнью своих подданных. Иное дело – чужие, европейцы, появляющиеся на Востоке со своими непонятными для его жителей нормами, иными принципами и целями. Это не просто враг, а бедствие, грозящее разрушить все, чем люди живы, на чем стоят. И неудивительно, что традиционная структура Востока всегда сопротивлялась колониализму, мобилизуя для этого все свои силы. Отсюда и неиссякаемая ненависть к нему, не просто дожившая до наших дней, но и время от времени набирающая силу и проявляющаяся в мощных взрывах наподобие иранского.
Академический анализ не может пройти мимо подобного явления. Но исследователь не должен идти на поводу у него и, руководствуясь какой-либо политической, идеологической или публицистической злободневностью, искажать истину. Истина же состоит в том, что колониализм отнюдь не может быть однозначно охарактеризован лишь как зло. И дело не только в том, чтобы сбалансировать саму формулу: колониальный капитал жестокими методами эксплуатировал Восток, грабил его ресурсы, но, взламывая традиционную структуру тем самым развитию колоний. Речь не только о взвешенности оценки, хотя это само по себе уже достаточно важно, ибо позволяет избежать односторонности и прямолинейности и восстановить реальное положение дел, что важно для любого непредвзятого исследования. Перед нами всемирно-исторического значения феномен, который нуждается в объективном анализе прежде всего потому, что без этого многое останется непонятным и необъясненным и по-прежнему будет оцениваться и решаться сквозь призму идейно-политических лозунгов, обычно отнюдь не содействующих постижению истины.
Оставляя в стороне значение колониализма для самой Европы, для развития в ней капитализма (имеется в виду первоначальное накопление; стоит, однако, оговориться, что роль ресурсов колониального Востока в этом в отечественной марксистской историографии обычно преувеличивалась), обратим преимущественное внимание на то, что колониализм и затем колониальный капитал во всех его модификациях сыграли решающую роль внешнего фактора, мощного импульса извне, не просто пробудившего традиционную структуру Востока, но и придавшего ей новый ритм поступательного развития. Без такого импульса традиционная структура по-прежнему развивалась бы в привычном ей русле при скромной роли контролируемого рынка и ограниченной в правах и возможностях частной собственности. И это касается абсолютно всего Востока, включая и Японию. Вот почему важность внешнего импульса можно сопоставить по значимости с ролью оплодотворения живого. организма: это было условие sine qua поп для последующего развития, для рождения нового качества.
Победила Франция
В 1337 году между Францией и Англией возникает конфликт, который, прерываемый перемириями, будет длиться больше века, - Столетняя война. Две страны будут противостоять друг другу до 1453 года.
Причины Столетней войны вытекали из давних англо-французских противоречий XI-XII веков и сводились к началу XIV века к следующему:
*
борьба из-за бывшей территории Франции - Аквитании, особенно ее западной части Гиени (Франция стремилась вытеснить англичан из Гиени) , которая еще в XII веке в результате второго брака Алиенор Аквитанской отошла к Англии, и к началу XIV века Аквитания, а также Гасконь юридически была феодом английского короля.
*
борьба за Фландрию, втянутую в орбиту англо-французского конфликта еще в XII веке. Феодалы Фландрии были верными вассалами Капетингов, а фландрские города стремились развивать торговлю и экономические связи с Англией: Фландрия была основным покупателем английской шерсти, а Англия нуждалась в готовых фландрских сукнах. Франция стремилась реально подчинить Фландрию, своего номинального вассала.
Толчком к войне послужила династическая ситуация, сложившаяся во Франции в 1328 году, когда умер последний Капетинг, сын Филиппа IV - Карл IV, не оставивший прямых наследников. Претендентом на французский престол объявил себя 16-летний английский король Эдуард III, внук французского короля Филиппа IV. У Эдуарда III появилась реальная возможность объединить под своей властью обе короны и создать объединенное англо-французское королевство, юридическое обоснование у английского монарха для этого было. Но члены собрания высшей французской знати, сославшись на законодательный сборник "Салическую правду", где было записано, что земля в королевстве франков не передается по женской линии, отвергли притязания Эдуарда III. Корона Франции была передана Филиппу VI Валуа, представителю боковой ветви Капетингов. Тогда Эдуард III решил добиться своих прав с оружия.
В 1337 году каждая из сторон сделала шаг к решительным действиям: Филипп VI объявил о конфискации Гаскони, феода английской короны, а Эдуард III провозгласил Филиппа VI узурпатором и объявил ему войну.
В истории Столетней войны можно видеть четыре этапа:
1.
От объявления войны английским королем Эдуардом III до мира в Бретиньи в 1360 году. Это было время непрерывных военных поражений Франции. Осенью 1337 года англичане предприняли наступление в Пикардии, а затем одержали победы на море при Слейсе в 1340 году, на суше при Креси в 1346 году, овладели портовым городом Кале, наконец, в 1356 году Эдуард - принц Уэльский, старший сын Эдуарда III (за цвет лат был прозван "Черный принц") - разгромил французских рыцарей при Пуатье и пленил французского короля Иоанна II Доброго. Во время первого этапа Столетней войны во Франции произошли Парижское восстание (1356-1358 гг. ) и Жакерия (1358 г.) . В 1360 году был заключен мир в Бретиньи, по которому Франция потеряла земли к югу от Луары (приблизительно треть страны) и порт Кале. Мир в Бретиньи дал Франции передышку, после чего Карл V провел ряд реформ, которые в дальнейшем повлияли на ход военных действий.
2.
1369-1396 гг. С середины 70-х годов была освобождена большая часть захваченных англичанами земель, у Англии остались Бордо, Байонна, Брест, Шербур, Кале. По Франции прокатилась волна восстаний, вызванных высокими налогами. В правление психически больного Карла VI (1380-1422 гг. ) Франция была ослаблена усобицей двух феодальных партий - арманьяков и бургундцев, которые перешли в начале XV века от интриганства и соперничества к настоящей гражданской войне. Перемирие 1396 года не решило ни одного спорного вопроса, но дало передышку на 18 лет обеим сторонам.
3.
1415-1420 гг. - время новых крупных военных успехов Англии. Английский король Генрих V разбил французов при Азенкуре в 1415 году, подчинил Нормандию и другие области Франции. Франция осталась, как и в 1356 году, без армии и денег, но положение было даже х