Пирей является самым знаменитым портом Средиземноморья, так как является портом великого полиса Афины.
Гавань пирея предназначена для разного – для военных кораблей и для торговых кораблей. Кроме того, там строят военные и торговые суда.
Например, в гавань приходит корабль и разгружается в гавани, некоторые корабли только подплывают к разгрузке.
Афиняне очень беспокоились о безопасности. Поэтому между Афинами и Пиреем были Длинные стены, а в гавани работали только узкий круг одной социальной группы.
Но часто бывает, что приезжают и иностранные корабли, ведь это все же торговый порт также.
Какой-то корабль прибыл и собирается разгружать свои товары. Кажется, это были египтяне. Для работавших в гавани афинян это признак опасности, ведь в гавани прямо сейчас есть чужеземец. Пока он не сделал ничего опасного, но нужно быть начеку, контролировать каждое малейшее действие египтян для того, чтобы они не напали, и чтобы все было в порядке. Из-за этого все работники порта координируются в эпицентр возможной опасности. Ведь позади только Длинные стены, вся опасность может прийти только спереди, из моря.
Но в этот раз все обошлось. Египтяне привезли пряности, драгоценные камни, финики и прочее. А греческая группа дает им груз из тканей, посуды, оливкового масла и вина.
Аристократ и либерал, одновременно загадочный и открытый, Александр казался своим современникам тайной, которую каждый разгадывает по своему представлению. Наполеон называл его «изобретательным византийцем», северным Тальма, актёром, который играть любую заметную роль. «Сфинкс, не разгаданный до гроба», — сказал о нём Вяземский.
В юности Александр Павлович — высокий, стройный, красивый молодой человек с белокурыми волосами и голубыми глазами — был властителем сердец. Контраст с отцом казался современникам разительным. Получив прекрасное воспитание и блестящее образование, он свободно владел тремя европейскими языками. Последователь революционно настроенного Лагарпа считал себя «счастливой случайностью» на престоле царей и с сожалением говорил о «состоянии варварства, в котором находилась страна из-за крепостного строя», однако довольно скоро вошёл во вкус самодержавного правления[19]. «Он был готов согласиться, — писал князь Чарторыйский, — что все могут быть свободны, если они свободно делали то, что он хотел».
В торговой гавани Пирея
Пирей является самым знаменитым портом Средиземноморья, так как является портом великого полиса Афины.
Гавань пирея предназначена для разного – для военных кораблей и для торговых кораблей. Кроме того, там строят военные и торговые суда.
Например, в гавань приходит корабль и разгружается в гавани, некоторые корабли только подплывают к разгрузке.
Афиняне очень беспокоились о безопасности. Поэтому между Афинами и Пиреем были Длинные стены, а в гавани работали только узкий круг одной социальной группы.
Но часто бывает, что приезжают и иностранные корабли, ведь это все же торговый порт также.
Какой-то корабль прибыл и собирается разгружать свои товары. Кажется, это были египтяне. Для работавших в гавани афинян это признак опасности, ведь в гавани прямо сейчас есть чужеземец. Пока он не сделал ничего опасного, но нужно быть начеку, контролировать каждое малейшее действие египтян для того, чтобы они не напали, и чтобы все было в порядке. Из-за этого все работники порта координируются в эпицентр возможной опасности. Ведь позади только Длинные стены, вся опасность может прийти только спереди, из моря.
Но в этот раз все обошлось. Египтяне привезли пряности, драгоценные камни, финики и прочее. А греческая группа дает им груз из тканей, посуды, оливкового масла и вина.
Аристократ и либерал, одновременно загадочный и открытый, Александр казался своим современникам тайной, которую каждый разгадывает по своему представлению. Наполеон называл его «изобретательным византийцем», северным Тальма, актёром, который играть любую заметную роль. «Сфинкс, не разгаданный до гроба», — сказал о нём Вяземский.
В юности Александр Павлович — высокий, стройный, красивый молодой человек с белокурыми волосами и голубыми глазами — был властителем сердец. Контраст с отцом казался современникам разительным. Получив прекрасное воспитание и блестящее образование, он свободно владел тремя европейскими языками. Последователь революционно настроенного Лагарпа считал себя «счастливой случайностью» на престоле царей и с сожалением говорил о «состоянии варварства, в котором находилась страна из-за крепостного строя», однако довольно скоро вошёл во вкус самодержавного правления[19]. «Он был готов согласиться, — писал князь Чарторыйский, — что все могут быть свободны, если они свободно делали то, что он хотел».