Войдя в Рим, я была поражена его великолепием: домами, храмами, алтарями, колоннами. Еще меня удивило то, как много людей собралось в нем. Я осмотрела холмы, между которых стоит город, прогулялся на набережную реки Тибр, поглядел на храм верховного бога Юпитера. Потом я зашла на Форум, чтобы посмотреть на богатых римлян, одетых в тоги. Форум — это такое место, где собираются римские граждане, по делам или просто так. Я завершила прогулку около колонны императора Траяна, поставленной в честь победы римских легионеров над варварами.
Я присела отдохнуть около особняка аристократа. Здесь я наблюдала, как из дома рабы вынесли лектику — носилки с шатром. В них сидела богатая патрицианка, вся увешанная драгоценностями. Рабы понесли носилки с госпожой по улице, а следом шли рабы-охранники. Немного спустя из дома вышли еще рабы с корзинами и отправились в сторону рынка. Я вообще заметилп, что римляне, даже плебеи, сами почти не работают. За них все делают рабы.
Я проголодалась и купила пирожки у уличного торговца. Он тоже оказался рабом, но вольноотпущенником. Часть своей выручки он отдает хозяину.
Конечно, я увидела и Колизей. Его арена и амфитеатр поразили меня своими масштабами. Сюда как раз стекался народ. Император дарил народу зрелища гладиаторских боев в честь очередной победы своих легионов над противников. На арену выходили гладиаторы, целые отряды. Они были вооружены копьями, мечами, пиками. Рабы везли на колесах клетки с хищными пантерами и тиграми, привезенными из заморских стран. Сегодня люди и звери будут сражаться друг против друга. Проигравший погибнет.
Я поняла, что для римлян бой гладиаторов — обычное зрелище. Зрители спокойно жевали пирожки и сладости, держали на коленях своих детей в то время, как на арене лилась кровь. Я ушела из цирка, когда римские граждане заключали пари на деньги и болели за «своих» гладиаторов. Кто кого побьет: германцы или галлы? Люди чувствовали себя повелителями мира, гражданами Великой Империи, которая никогда не падет.
376 г. у плебеев явилось два энергичных трибуна — Кай Лициний Столон и Луций Секстий Латеран. Стремясь к уравнению прав, они сделали в трибутных комициях три важных предложения: одно об облегчении уплаты долгов путем включения в должную сумму уже выплаченных процентов, второе о том, чтобы никто не имел права пользоваться более чем 500 югерами2 государственной земли, и третье — чтобы впредь выбирались вновь только консулы и один из них был плебей. Патриции всячески сопротивлялись этим предложениям, возобновлявшимся Лицинием и Сек-стием каждый год в течение целых десяти лет, так как каждый раз они снова выбирались в трибуны. Сначала патриции склоняли на свою сторону их товарищей, и те своим «veto» останавливали Лициния и Секстия; потом патриции добились назначения диктатора из особенно рьяных защитников привилегий своего сословия; наконец, когда ничто не они готовы были уступить все, кроме консульства. Но энергичные трибуны стояли на своем и в 366 г., соединив все три предложения в одну рогацию, достигли признания ее за закон (leges Liciniae — Sextiae). Соглашаясь на допущение плебеев к консульству, патриции, однако, добились отделения от него чисто судейских обязанностей на том основании, что право известно одним патрициям, которым одним и сделались доступными две новые должности, отделенные теперь от консульства: преторство и курульное эдиль-ство. Судебные обязанности консулов были поручены претору, который был как бы товарищем консулов, выбирался вместе с ними и одним с ними порядком и даже заступал их место во время их отсутствия. Сначала был один претор, потом число их стало возрастать. Вступая в должность, претор письменно излагал те правила, коими он обязывался руководиться на суде (преторский эдикт). Обязанность распоряжаться публичными играми, наблюдать за торговлею и общественными зданиями, за порядком и чистотой на площадях и улицах возложена была на патрицианскую должность курульных эдилов (aediles curules), названных так в отличие от эдилов плебейских по праву сидеть на особом курульном кресле, бывшему привилегией одних патрицианских магистратов. В ознаменование примирения между патрициями и плебеями после этого в Риме был построен храм Согласия. Вслед за тем одна должность за другою из остававшихся еще за одними патрициями переходила к плебеям — диктатура (356), цензура (338), претура (336) и курульное эдильство. Дольше всего за патрициатом сохранялось исключительное право на занятие жреческих должностей, но около 300 г. плебеям был открыт доступ и к должности главного понтифика, т.е. верховного жреца. Только царь священных дел (rex sacrificulus) и жрецы-возжигатели (flamines) до самого конца могли быть лишь из патрицианских родов. Но эти должности не пользовались никаким политическим значением. Уравнением прав патрициат таким образом не был еще совсем уничтожен, но все его учреждения уже имели после 300 г. лишь совершенно частный характер.248. Возникновение нибилитета. Уравнение прав патрициев и плебеев повлекло за собою новую группировку партий. По мере того как падали сословные перегородки, все большее и большее значение стали получать имущественные различия, на которых основано было деление граждан на пять классов с разною степенью их участия в центуриатных комициях. Богатые патриции и плебеи стали сближаться между собою, родниться посредством браков, поддерживать друг друга. Избрание магистратов в центуриатных комициях зависело лишь от них, и только они могли брать на себя безвозмездное отправление трудных и ответственных должностей консула, претора и т.п. Вот почему все должности, а с ними и места в сенате сделались достоянием определенного числа фамилий, образовавших из себя новую аристократию нобилей, т.е. именитых людей, иначе нобилитет (nobiles). Это уже не была родовая знать, освященная в глазах народа религиозными преданиями: это была знать служебная, все значение которой, кроме богатства, держалось на занятии государственных должностей. В течение некоторого и притом довольно продолжительного времени (до середины II в.) новая знать пользовалась большим авторитетом в народной массе и направляла всю внутреннюю и внешнюю политику государства. Это был правящий класс Рима, при котором, впрочем, и народ имел свою долю влияния на ход дел. Главным органом нового правящего класса сделался сенат, уже и раньше занимавший в республике первенствующее место.От уравнения прав между патрициями и плебеями (366) до начала новых гражданских смут около двух с половиною веков, в течение которых Рим превратился из главы латинского союза в мировую державу.
Я присела отдохнуть около особняка аристократа. Здесь я наблюдала, как из дома рабы вынесли лектику — носилки с шатром. В них сидела богатая патрицианка, вся увешанная драгоценностями. Рабы понесли носилки с госпожой по улице, а следом шли рабы-охранники. Немного спустя из дома вышли еще рабы с корзинами и отправились в сторону рынка. Я вообще заметилп, что римляне, даже плебеи, сами почти не работают. За них все делают рабы.
Я проголодалась и купила пирожки у уличного торговца. Он тоже оказался рабом, но вольноотпущенником. Часть своей выручки он отдает хозяину.
Конечно, я увидела и Колизей. Его арена и амфитеатр поразили меня своими масштабами. Сюда как раз стекался народ. Император дарил народу зрелища гладиаторских боев в честь очередной победы своих легионов над противников. На арену выходили гладиаторы, целые отряды. Они были вооружены копьями, мечами, пиками. Рабы везли на колесах клетки с хищными пантерами и тиграми, привезенными из заморских стран. Сегодня люди и звери будут сражаться друг против друга. Проигравший погибнет.
Я поняла, что для римлян бой гладиаторов — обычное зрелище. Зрители спокойно жевали пирожки и сладости, держали на коленях своих детей в то время, как на арене лилась кровь. Я ушела из цирка, когда римские граждане заключали пари на деньги и болели за «своих» гладиаторов. Кто кого побьет: германцы или галлы? Люди чувствовали себя повелителями мира, гражданами Великой Империи, которая никогда не падет.