Кочевая цивилизация — одна из ярких страниц в истории человечества на пути его развития. В своей 3-тысячелетней истории кочевое общество долгий эволюционный путь. Казахское кочевое общество в системе мирового кочевничества создало высокие образцы хозяйственной, общественно-политической и культурно-бытовой этнической жизни.
Проблема изучения цивилизаций кочевников является одной из актуальных в современной историографии Казахстана и в тоже время сложной. Некоторые ученые, которые рассматривали жизнь всех народов мира через призму их соответствия уровню развития европейских стран, полностью отрицали в мировой истории роль тюрко-монгольских кочевых народов. Такое направление в исторической науке, связанное с доминирующей ролью европейских народов и необъективным занижением уровня развития кочевых цивилизаций Востока, носит название европоцентризм. О кочевниках писали народы, которые вели оседлый образ жизни, их описывал Геродот, китайские историки. Теория о кочевничестве и о кочевом государстве возникла позже.
Поскольку до XV-XVI вв. европейцы знали о кочевниках лишь по их периодическим нашествиям на Европу, они воспринимали кочевые народы не иначе как своих врагов.
В XVIII — XIX вв. европейские ученые высказывали свое мнение о кочевниках. Так, Монтескье рассматривал их как справедливых и вольных людей свободного общества, Фергюсон, А. Смит доказывали, что у кочевников имущественное и социальное неравенство проявилось раньше всех. И. Кант сделал вывод, что само государство как таковое возникает в результате столкновения кочевников и оседлых людей. Ф. Гегель считал, что, несмотря на наличие у кочевников социальных противоречий, государственности у них не было.
И хотя взгляды ученых были разными, но больший акцент в них делался на негативные стороны жизни кочевого общества. Например, такие ученые, как Торнвальд, Тойнби, считали, что кочевники не в силах создать цивилизованное общество и государство без извне. По мнению большинства исследователей, кочевые сообщества без оседлого населения не смогут развиваться.
С 1920-1940х годов кочевая цивилизация становится предметом специальных исследований.
В 60—70-х годах XX в. отдельные ученые стали признавать объективный характер возникновения кочевого образа жизни в силу географических, экономических и других факторов. Это не являлось "отступлением от пути к цивилизации", а было своеобразным хозяйственно-экономического развития. При к особенностям природно-географической среды, кочевники были вынуждены заниматься именно скотоводством. С увеличением поголовья скота им приходилось постоянно перемещаться в поисках новых пастбищ, что привело к возникновению кочевого образа жизни.
О и своеобразной культуре кочевников в свое время говорили В. Радлов, Л. Н. Гумилев, Б. Я. Владимирцев, А. Х. Маргулан, и др. «Степную грамоту» кочевников высоко оценил Б. Я. Владимирцев. Он пишет, что «монголы часто отличаются превосходной памятью и могут, прослушав 2-3 раза какое-нибудь понравившееся им поразившее их сказание, повторить его почти дословно».
Роль и место номадизма в истории Казахстана
В середине XX в. начали выходить в свет труды казахских историков, посвященные кочевой проблематике. Среди них работы С. 3. Зиманова "Общественный строй казахов в первой половине XIX века", В. Ф. Шахматова "Казахская пастбищно-кочевая община", С. Е. Толыбекова "Кочевое общество казахов в XVIII—XX вв.", Д. Кшибекова "Кочевое общество: возникновение, развитие, упадок", Н. Масанова "Кочевая цивилизация казахов" и др. По мнению этих ученых, кочевники самостоятельно достигают первых ступеней классового общества, а дальнейшее их развитие зависит от влияния оседлых народов, т. е. кочевой социум — это общественно-историческое объединение с ограниченными перспективами развития. Тем не менее, в последнее время все чаще звучат высказывания, подчеркивающие высокий уровень культуры и достоинства социального устройства древних и средневековых кочевых объединений. С мнением же о том, что кочевая цивилизация — закономерное явление в истории человечества, своеобразный вид хозяйственной деятельности, культуры и жизненного уклада, согласны большинство ученых.
Колониализм не пользуется доброй репутацией. Более того, в самих странах Востока, равно как и во многом поддерживавшей их в этом марксистской историографии, до сравнительно недавнего времени было принято едва ли неоднозначно считать, что колониализм – это зло. Еще недавно всерьез разрабатывались концепции, исходившие из того, что, если бы не колониальное вмешательство держав, принесшее столько несчастий народам Востока, они бы достигли на сегодня много большего. Сейчас от столь прямолинейных позиций специалисты в основном отходят. Но предубеждение к капиталистической колонизации остается. И, надо сказать, далеко не безосновательное.
Прежде всего колониализм, особенно ранний, был отмечен не только жестокостями, начиная с работорговли, но и беззастенчивой ставкой на разграбление природных богатств Востока и эксплуатацию дешевого труда его населения. И далеко не случайно именно там, где это проявлялось дольше всего и к тому же в весьма неблаговидной форме, уже на рубеже нашего века сложилось нечто вроде комплекса вины колонизаторов (воззвание Девентера «Долг чести» в голландской Индии). Черным пятном на совести европейцев навсегда останется африканская работорговля. Да и рассуждения англичан на тему о том, сколь тяжело «бремя белого человека», взятое ими на себя в Индии, – тоже в конечном счете лишь попытка сделать хорошую мину при плохой игре: каждому из английских колонизаторов было хорошо известно, что никто никогда не просил их брать на себя столь тяжелое для них «бремя». Словом, колониализм приукрашивать не приходится.
Другое дело – проблема исторической роли колониализма. Об этом стоит сказать особо. Дело в том, что современные арабы или индийцы, не говоря уже об африканцах, имеют немалый счет именно к колониализму, с ненавистью говорят о его наследии, гневно обличают проявление неоколониалистских тенденций и в то же время, как правило, весьма спокойно относятся к зверствам Чингис-хана или Тамерлана, к бесчеловечности африканских вождей, продававших за ружья и спирт в рабство своих пленников и даже соплеменников. Почему так? Дело объясняется достаточно просто. На войне как на войне: одни завоевывают, другие от этого терпят урон. Все понятно и само собой разумеется, как понятно и то, что правители распоряжаются жизнью своих подданных. Иное дело – чужие, европейцы, появляющиеся на Востоке со своими непонятными для его жителей нормами, иными принципами и целями. Это не просто враг, а бедствие, грозящее разрушить все, чем люди живы, на чем стоят. И неудивительно, что традиционная структура Востока всегда сопротивлялась колониализму, мобилизуя для этого все свои силы. Отсюда и неиссякаемая ненависть к нему, не просто дожившая до наших дней, но и время от времени набирающая силу и проявляющаяся в мощных взрывах наподобие иранского.
Академический анализ не может пройти мимо подобного явления. Но исследователь не должен идти на поводу у него и, руководствуясь какой-либо политической, идеологической или публицистической злободневностью, искажать истину. Истина же состоит в том, что колониализм отнюдь не может быть однозначно охарактеризован лишь как зло. И дело не только в том, чтобы сбалансировать саму формулу: колониальный капитал жестокими методами эксплуатировал Восток, грабил его ресурсы, но, взламывая традиционную структуру тем самым развитию колоний. Речь не только о взвешенности оценки, хотя это само по себе уже достаточно важно, ибо позволяет избежать односторонности и прямолинейности и восстановить реальное положение дел, что важно для любого непредвзятого исследования. Перед нами всемирно-исторического значения феномен, который нуждается в объективном анализе прежде всего потому, что без этого многое останется непонятным и необъясненным и по-прежнему будет оцениваться и решаться сквозь призму идейно-политических лозунгов, обычно отнюдь не содействующих постижению истины.
Оставляя в стороне значение колониализма для самой Европы, для развития в ней капитализма (имеется в виду первоначальное накопление; стоит, однако, оговориться, что роль ресурсов колониального Востока в этом в отечественной марксистской историографии обычно преувеличивалась), обратим преимущественное внимание на то, что колониализм и затем колониальный капитал во всех его модификациях сыграли решающую роль внешнего фактора, мощного импульса извне, не просто пробудившего традиционную структуру Востока, но и придавшего ей новый ритм поступательного развития. Без такого импульса традиционная структура по-прежнему развивалась бы в привычном ей русле при скромной роли контролируемого рынка и ограниченной в правах и возможностях частной собственности. И это касается абсолютно всего Востока, включая и Японию. Вот почему важность внешнего импульса можно сопоставить по значимости с ролью оплодотворения живого. организма: это было условие sine qua поп для последующего развития, для рождения нового качества.
Кочевая цивилизация — одна из ярких страниц в истории человечества на пути его развития. В своей 3-тысячелетней истории кочевое общество долгий эволюционный путь. Казахское кочевое общество в системе мирового кочевничества создало высокие образцы хозяйственной, общественно-политической и культурно-бытовой этнической жизни.
Проблема изучения цивилизаций кочевников является одной из актуальных в современной историографии Казахстана и в тоже время сложной. Некоторые ученые, которые рассматривали жизнь всех народов мира через призму их соответствия уровню развития европейских стран, полностью отрицали в мировой истории роль тюрко-монгольских кочевых народов. Такое направление в исторической науке, связанное с доминирующей ролью европейских народов и необъективным занижением уровня развития кочевых цивилизаций Востока, носит название европоцентризм. О кочевниках писали народы, которые вели оседлый образ жизни, их описывал Геродот, китайские историки. Теория о кочевничестве и о кочевом государстве возникла позже.
Поскольку до XV-XVI вв. европейцы знали о кочевниках лишь по их периодическим нашествиям на Европу, они воспринимали кочевые народы не иначе как своих врагов.
В XVIII — XIX вв. европейские ученые высказывали свое мнение о кочевниках. Так, Монтескье рассматривал их как справедливых и вольных людей свободного общества, Фергюсон, А. Смит доказывали, что у кочевников имущественное и социальное неравенство проявилось раньше всех. И. Кант сделал вывод, что само государство как таковое возникает в результате столкновения кочевников и оседлых людей. Ф. Гегель считал, что, несмотря на наличие у кочевников социальных противоречий, государственности у них не было.
И хотя взгляды ученых были разными, но больший акцент в них делался на негативные стороны жизни кочевого общества. Например, такие ученые, как Торнвальд, Тойнби, считали, что кочевники не в силах создать цивилизованное общество и государство без извне. По мнению большинства исследователей, кочевые сообщества без оседлого населения не смогут развиваться.
С 1920-1940х годов кочевая цивилизация становится предметом специальных исследований.
В 60—70-х годах XX в. отдельные ученые стали признавать объективный характер возникновения кочевого образа жизни в силу географических, экономических и других факторов. Это не являлось "отступлением от пути к цивилизации", а было своеобразным хозяйственно-экономического развития. При к особенностям природно-географической среды, кочевники были вынуждены заниматься именно скотоводством. С увеличением поголовья скота им приходилось постоянно перемещаться в поисках новых пастбищ, что привело к возникновению кочевого образа жизни.
О и своеобразной культуре кочевников в свое время говорили В. Радлов, Л. Н. Гумилев, Б. Я. Владимирцев, А. Х. Маргулан, и др. «Степную грамоту» кочевников высоко оценил Б. Я. Владимирцев. Он пишет, что «монголы часто отличаются превосходной памятью и могут, прослушав 2-3 раза какое-нибудь понравившееся им поразившее их сказание, повторить его почти дословно».
Роль и место номадизма в истории Казахстана
В середине XX в. начали выходить в свет труды казахских историков, посвященные кочевой проблематике. Среди них работы С. 3. Зиманова "Общественный строй казахов в первой половине XIX века", В. Ф. Шахматова "Казахская пастбищно-кочевая община", С. Е. Толыбекова "Кочевое общество казахов в XVIII—XX вв.", Д. Кшибекова "Кочевое общество: возникновение, развитие, упадок", Н. Масанова "Кочевая цивилизация казахов" и др. По мнению этих ученых, кочевники самостоятельно достигают первых ступеней классового общества, а дальнейшее их развитие зависит от влияния оседлых народов, т. е. кочевой социум — это общественно-историческое объединение с ограниченными перспективами развития. Тем не менее, в последнее время все чаще звучат высказывания, подчеркивающие высокий уровень культуры и достоинства социального устройства древних и средневековых кочевых объединений. С мнением же о том, что кочевая цивилизация — закономерное явление в истории человечества, своеобразный вид хозяйственной деятельности, культуры и жизненного уклада, согласны большинство ученых.
По мнению крупнейшего археолога К. А. Акишева
Объяснение:
Колониализм не пользуется доброй репутацией. Более того, в самих странах Востока, равно как и во многом поддерживавшей их в этом марксистской историографии, до сравнительно недавнего времени было принято едва ли неоднозначно считать, что колониализм – это зло. Еще недавно всерьез разрабатывались концепции, исходившие из того, что, если бы не колониальное вмешательство держав, принесшее столько несчастий народам Востока, они бы достигли на сегодня много большего. Сейчас от столь прямолинейных позиций специалисты в основном отходят. Но предубеждение к капиталистической колонизации остается. И, надо сказать, далеко не безосновательное.
Прежде всего колониализм, особенно ранний, был отмечен не только жестокостями, начиная с работорговли, но и беззастенчивой ставкой на разграбление природных богатств Востока и эксплуатацию дешевого труда его населения. И далеко не случайно именно там, где это проявлялось дольше всего и к тому же в весьма неблаговидной форме, уже на рубеже нашего века сложилось нечто вроде комплекса вины колонизаторов (воззвание Девентера «Долг чести» в голландской Индии). Черным пятном на совести европейцев навсегда останется африканская работорговля. Да и рассуждения англичан на тему о том, сколь тяжело «бремя белого человека», взятое ими на себя в Индии, – тоже в конечном счете лишь попытка сделать хорошую мину при плохой игре: каждому из английских колонизаторов было хорошо известно, что никто никогда не просил их брать на себя столь тяжелое для них «бремя». Словом, колониализм приукрашивать не приходится.
Другое дело – проблема исторической роли колониализма. Об этом стоит сказать особо. Дело в том, что современные арабы или индийцы, не говоря уже об африканцах, имеют немалый счет именно к колониализму, с ненавистью говорят о его наследии, гневно обличают проявление неоколониалистских тенденций и в то же время, как правило, весьма спокойно относятся к зверствам Чингис-хана или Тамерлана, к бесчеловечности африканских вождей, продававших за ружья и спирт в рабство своих пленников и даже соплеменников. Почему так? Дело объясняется достаточно просто. На войне как на войне: одни завоевывают, другие от этого терпят урон. Все понятно и само собой разумеется, как понятно и то, что правители распоряжаются жизнью своих подданных. Иное дело – чужие, европейцы, появляющиеся на Востоке со своими непонятными для его жителей нормами, иными принципами и целями. Это не просто враг, а бедствие, грозящее разрушить все, чем люди живы, на чем стоят. И неудивительно, что традиционная структура Востока всегда сопротивлялась колониализму, мобилизуя для этого все свои силы. Отсюда и неиссякаемая ненависть к нему, не просто дожившая до наших дней, но и время от времени набирающая силу и проявляющаяся в мощных взрывах наподобие иранского.
Академический анализ не может пройти мимо подобного явления. Но исследователь не должен идти на поводу у него и, руководствуясь какой-либо политической, идеологической или публицистической злободневностью, искажать истину. Истина же состоит в том, что колониализм отнюдь не может быть однозначно охарактеризован лишь как зло. И дело не только в том, чтобы сбалансировать саму формулу: колониальный капитал жестокими методами эксплуатировал Восток, грабил его ресурсы, но, взламывая традиционную структуру тем самым развитию колоний. Речь не только о взвешенности оценки, хотя это само по себе уже достаточно важно, ибо позволяет избежать односторонности и прямолинейности и восстановить реальное положение дел, что важно для любого непредвзятого исследования. Перед нами всемирно-исторического значения феномен, который нуждается в объективном анализе прежде всего потому, что без этого многое останется непонятным и необъясненным и по-прежнему будет оцениваться и решаться сквозь призму идейно-политических лозунгов, обычно отнюдь не содействующих постижению истины.
Оставляя в стороне значение колониализма для самой Европы, для развития в ней капитализма (имеется в виду первоначальное накопление; стоит, однако, оговориться, что роль ресурсов колониального Востока в этом в отечественной марксистской историографии обычно преувеличивалась), обратим преимущественное внимание на то, что колониализм и затем колониальный капитал во всех его модификациях сыграли решающую роль внешнего фактора, мощного импульса извне, не просто пробудившего традиционную структуру Востока, но и придавшего ей новый ритм поступательного развития. Без такого импульса традиционная структура по-прежнему развивалась бы в привычном ей русле при скромной роли контролируемого рынка и ограниченной в правах и возможностях частной собственности. И это касается абсолютно всего Востока, включая и Японию. Вот почему важность внешнего импульса можно сопоставить по значимости с ролью оплодотворения живого. организма: это было условие sine qua поп для последующего развития, для рождения нового качества.