Рубежи веков — грани условные. Но они позволяют людям острее почувствовать бег времени, движение жизни. В такие периоды у современников иногда усиливается чувство катастрофичности бытия. Старая дворянская Россия безнадежно ветшала. Древнее здание должно было рухнуть. Кому не повезет — тот погибнет под обломками, кому повезет — тот останется бездомным. Это многие предчувствовали. И это ощущение проникало во все стороны духовной жизни тогдашней России — от науки до религии.
Люди сохранившие простое и ясное, мировосприятие XIX века (прежде всего социалисты, а также крайние консерваторы) не понимали этого настроения катастрофичности, клеймили его как «декадентское» (упадочническое). Но, как ни странно, именно это настроение подтолкнуло новый взлет русской культуры в начале века. И еще один парадокс: в достижения культуры начала XX в. наименьший вклад внесли как раз те «оптимисты», которые бодро разоблачали «декадентов».
Рубежи веков — грани условные. Но они позволяют людям острее почувствовать бег времени, движение жизни. В такие периоды у современников иногда усиливается чувство катастрофичности бытия. Старая дворянская Россия безнадежно ветшала. Древнее здание должно было рухнуть. Кому не повезет — тот погибнет под обломками, кому повезет — тот останется бездомным. Это многие предчувствовали. И это ощущение проникало во все стороны духовной жизни тогдашней России — от науки до религии.
Люди сохранившие простое и ясное, мировосприятие XIX века (прежде всего социалисты, а также крайние консерваторы) не понимали этого настроения катастрофичности, клеймили его как «декадентское» (упадочническое). Но, как ни странно, именно это настроение подтолкнуло новый взлет русской культуры в начале века. И еще один парадокс: в достижения культуры начала XX в. наименьший вклад внесли как раз те «оптимисты», которые бодро разоблачали «декадентов».
Ну...как-то так...