Летом 331 до н. э. Александр форсировал реки Евфрат и Тигр и оказался на подступах к Мидии, сердцу Персидской державы. На большой равнине (на территории совр. Иракского Курдистана), специально подготовленной для действия больших масс кавалерии, македонян поджидал царь Дарий. 1 октября 331 до н. э. состоялась грандиозная битва при Гавгамелах[сн 6], в ходе которой войска персов и подвластных им народов были разбиты. Царь Дарий, как и в предыдущей битве, бежал с поля боя, хотя его отряды ещё сражались, и исход сражения был вовсе не определён[65].
Александр двинулся к югу, где древний Вавилон и Сузы, одна из столиц Персидской империи, открыли ему свои ворота[66][67][68]. Персидские сатрапы, потеряв веру в Дария, стали переходить на службу к царю Азии, как стали называть Александра.
Из Суз Александр через горные переходы направился к Персеполю, центру исконно персидской земли. После неудачной попытки прорваться с ходу Александр с частью своего войска обошёл отряды сатрапа Персии Ариобарзана, и в январе 330 до н. э. Персеполь пал[69][70]. Македонская армия отдыхала в городе до конца весны, а перед уходом дворец персидских царей был сожжён[71]. По знаменитой легенде пожар организовала гетера Таис Афинская, любовница военачальника Птолемея, подзадорив пьяную компанию Александра с его друзьями[71][72].
В мае 330 до н. э. Александр возобновил преследование Дария, сначала в Мидии, а затем в Парфии. В июле 330 до н. э. царь Дарий был убит в результате заговора своих военачальников[73]. Бактрийский сатрап Бесс, убивший Дария, назвал себя новым царем Персидской империи под именем Артаксеркс[74][75][76]. Бесс пытался организовать сопротивление в восточных сатрапиях, но был захвачен соратниками, выдан Александру и казнён им в июне 329 до н. э.[77]
Казалось бы, ответ лежит на поверхности: четыре толстенных тома «Капитала» – это анатомия, это исчерпывающе точный научно-теоретический портрет исторически-конкретного типа экономической, – и всей прочей, – жизни общества (диалектического единства производительных сил и производственных отношений, материального базиса и духовной надстройки): капитализма. Научно-теоретический портрет (результат), полученный в процессе применения (и одновременного совершенствования ее самое) научно-безупречной философской методологии: материалистической диалектики.
Однако, едва ли стоит довольствоваться ответами, т.с. лежащими на поверхности. Особенно – в марксизме. Предельно насыщенном диалектикой и в силу этого – предельно парадоксальном феномене. Парадоксальном, разумеется, не в широко распространенном резонерски-очевидном, расхожем, рассудочном, негативном по преимуществу, смысле парадоксальности как чего-то отрицательного и посему: всенепременно предосудительного.
Парадоксальном в том смысле последней, – парадоксальности, – в каком ее понимал А.С. Пушкин: «И гений, парадоксов друг». Наше всё понимал, а наши все, – даже нотариально заверенные (о профессиональных и факультативных антимарксистах и речи нету) марксисты – резонерствуют. Впрочем, уже дорезонерствовались…
А ведь в бессмертной строчке великого поэта – ключ к пониманию феномена парадоксальности!
Парадокс – это симптом, это признак, это свидетельство наличия диалектики. Где-то рядом, близохонько. Той самой, которая – «в сущности все – относительно», той самой, которая отношение противоположностей одной сущности, сиречь: осуществляющееся диалектическое противоречие. Возникающее, развертывающиеся, разрешающееся. Разрешающееся в новое противоречие (меру), которое проходит все стадии собственного осуществления: тождество, различие, отношение противоположностей (собственно: зрелое противоречие). Или, по Гегелю: абсолютное тождество, разность, несущественное различие, различие, существенное различие, заостренное различие, противоречие…
Летом 331 до н. э. Александр форсировал реки Евфрат и Тигр и оказался на подступах к Мидии, сердцу Персидской державы. На большой равнине (на территории совр. Иракского Курдистана), специально подготовленной для действия больших масс кавалерии, македонян поджидал царь Дарий. 1 октября 331 до н. э. состоялась грандиозная битва при Гавгамелах[сн 6], в ходе которой войска персов и подвластных им народов были разбиты. Царь Дарий, как и в предыдущей битве, бежал с поля боя, хотя его отряды ещё сражались, и исход сражения был вовсе не определён[65].
Александр двинулся к югу, где древний Вавилон и Сузы, одна из столиц Персидской империи, открыли ему свои ворота[66][67][68]. Персидские сатрапы, потеряв веру в Дария, стали переходить на службу к царю Азии, как стали называть Александра.
Из Суз Александр через горные переходы направился к Персеполю, центру исконно персидской земли. После неудачной попытки прорваться с ходу Александр с частью своего войска обошёл отряды сатрапа Персии Ариобарзана, и в январе 330 до н. э. Персеполь пал[69][70]. Македонская армия отдыхала в городе до конца весны, а перед уходом дворец персидских царей был сожжён[71]. По знаменитой легенде пожар организовала гетера Таис Афинская, любовница военачальника Птолемея, подзадорив пьяную компанию Александра с его друзьями[71][72].
В мае 330 до н. э. Александр возобновил преследование Дария, сначала в Мидии, а затем в Парфии. В июле 330 до н. э. царь Дарий был убит в результате заговора своих военачальников[73]. Бактрийский сатрап Бесс, убивший Дария, назвал себя новым царем Персидской империи под именем Артаксеркс[74][75][76]. Бесс пытался организовать сопротивление в восточных сатрапиях, но был захвачен соратниками, выдан Александру и казнён им в июне 329 до н. э.[77]
Царь Азии[править | править вики-текст]Однако, едва ли стоит довольствоваться ответами, т.с. лежащими на поверхности. Особенно – в марксизме. Предельно насыщенном диалектикой и в силу этого – предельно парадоксальном феномене. Парадоксальном, разумеется, не в широко распространенном резонерски-очевидном, расхожем, рассудочном, негативном по преимуществу, смысле парадоксальности как чего-то отрицательного и посему: всенепременно предосудительного.
Парадоксальном в том смысле последней, – парадоксальности, – в каком ее понимал А.С. Пушкин: «И гений, парадоксов друг». Наше всё понимал, а наши все, – даже нотариально заверенные (о профессиональных и факультативных антимарксистах и речи нету) марксисты – резонерствуют. Впрочем, уже дорезонерствовались…
А ведь в бессмертной строчке великого поэта – ключ к пониманию феномена парадоксальности!
Парадокс – это симптом, это признак, это свидетельство наличия диалектики. Где-то рядом, близохонько. Той самой, которая – «в сущности все – относительно», той самой, которая отношение противоположностей одной сущности, сиречь: осуществляющееся диалектическое противоречие. Возникающее, развертывающиеся, разрешающееся. Разрешающееся в новое противоречие (меру), которое проходит все стадии собственного осуществления: тождество, различие, отношение противоположностей (собственно: зрелое противоречие). Или, по Гегелю: абсолютное тождество, разность, несущественное различие, различие, существенное различие, заостренное различие, противоречие…