Александр македонский великий полководец и это не удивительно ведь он воспитывался очень строго. Он был человеком храбрым, благородным, и без конца добивался своих целей-это и есть качества настоящего лидера! Можно предположить что у него было много целей ведь он завоевывал каждую страну отдельно, но также можно сказать что цель одна-завоевание мира. Я думаю что если б он не умер то достиг бы своей цели. В мире не каждый рождается таким поэтому он являлся гордостью Македонии. Я до сих пор восхищаюсь этим отважным человеком. Достич такого удаётся не каждому. Нужно иметь в себе силу воли и храброе сердце. И это восхищение не выйдет из меня никогда.
Я встретился с Сахаровым в первый раз в конце августа 68-го года, - пишет Солженицын, - вскоре после нашей оккупации Чехословакии и после выхода его меморандума. Сахаров еще не был выпущен тогда из положения особосекретной и особоохраняемой личности. С первого вида и с первых же слов он производит обаятельное впечатление: высокий рост, совершенная открытость, светлая, мягкая улыбка, светлый взгляд, теплогортанный голос. Несмотря на духоту, он был старомодно-заботливо в затянутом галстуке, тугом воротнике, в пиджаке, лишь в ходе беседы расстегнутом, - от своей старомосковской интеллигентской семьи, очевидно, унаследованное. Мы просидели с ним четыре вечерних часа, для меня уже довольно поздних, так что я соображал неважно и говорил не лучшим образом. Еще и необычно было первое ощущение - вот, дотронься, в синеватом пиджачном рукаве - лежит рука, давшая миру водородную бомбу. Я был, наверное, недостаточно вежлив и излишне настойчив в критике, хотя сообразил это уже потом: не благодарил, не поздравлял, а все критиковал, опровергал, оспаривал его меморандум. И именно вот в этой моей дурной двухчасовой критике он меня и покорил! - он ни в чем не обиделся, хотя поводы были, он не настойчиво возражал, объяснял, слаборастерян но улыбался, а не обиделся ни разу, нисколько - признак большой, щедрой души".
А вот что вспоминал Сахаров: "Мы встретились на квартире одного из моих знакомых. Солженицын с живыми голубыми глазами и рыжеватой бородой, темпераментной речью необычайно высокого тембра голоса, контрастировавшей с рассчитанными, точными движениями, - он казался живым комком сконцентрированной и целеустремленной энергии. Я в основном внимательно слушал, а он говорил - страстно и без каких бы то ни было колебаний в оценках и выводах. Он остро сформулировал, в чем он со мной не согласен. Ни о какой конвергенции говорить нельзя. Запад не заинтересован в нашей демократизации, он запутался со своим чисто материальным прогрессом и вседозволенностью, но социализм может его окончательно погубить. Наши вожди - это бездушные автоматы, они вцепились зубами в свою власть и блага и без кулака зубов не разожмут. Я преуменьшаю преступления Сталина и напрасно отделяю от него Ленина. Неправильно мечтать о многопартийной системе, нужна беспартийная система, ибо всякая партия - это насилие над убеждениями ее членов ради интересов заправил. Ученые и инженеры - это огромная сила, но в основе должна быть духовная цель, без нее любая научная регулировка - самообман, путь к тому, чтобы задохнуться в дыме и гари городов. Я сказал, что в его замечаниях много истинного, но моя статья отражает мои убеждения. Главное - указать на опасности и возможный путь их устранения. Я не жду ответа на мою статью сейчас, но я думаю, что она будет влиять на умы".
Александр македонский великий полководец и это не удивительно ведь он воспитывался очень строго. Он был человеком храбрым, благородным, и без конца добивался своих целей-это и есть качества настоящего лидера! Можно предположить что у него было много целей ведь он завоевывал каждую страну отдельно, но также можно сказать что цель одна-завоевание мира. Я думаю что если б он не умер то достиг бы своей цели. В мире не каждый рождается таким поэтому он являлся гордостью Македонии. Я до сих пор восхищаюсь этим отважным человеком. Достич такого удаётся не каждому. Нужно иметь в себе силу воли и храброе сердце. И это восхищение не выйдет из меня никогда.
Объяснение:
Я встретился с Сахаровым в первый раз в конце августа 68-го года, - пишет Солженицын, - вскоре после нашей оккупации Чехословакии и после выхода его меморандума. Сахаров еще не был выпущен тогда из положения особосекретной и особоохраняемой личности. С первого вида и с первых же слов он производит обаятельное впечатление: высокий рост, совершенная открытость, светлая, мягкая улыбка, светлый взгляд, теплогортанный голос. Несмотря на духоту, он был старомодно-заботливо в затянутом галстуке, тугом воротнике, в пиджаке, лишь в ходе беседы расстегнутом, - от своей старомосковской интеллигентской семьи, очевидно, унаследованное. Мы просидели с ним четыре вечерних часа, для меня уже довольно поздних, так что я соображал неважно и говорил не лучшим образом. Еще и необычно было первое ощущение - вот, дотронься, в синеватом пиджачном рукаве - лежит рука, давшая миру водородную бомбу. Я был, наверное, недостаточно вежлив и излишне настойчив в критике, хотя сообразил это уже потом: не благодарил, не поздравлял, а все критиковал, опровергал, оспаривал его меморандум. И именно вот в этой моей дурной двухчасовой критике он меня и покорил! - он ни в чем не обиделся, хотя поводы были, он не настойчиво возражал, объяснял, слаборастерян но улыбался, а не обиделся ни разу, нисколько - признак большой, щедрой души".
А вот что вспоминал Сахаров: "Мы встретились на квартире одного из моих знакомых. Солженицын с живыми голубыми глазами и рыжеватой бородой, темпераментной речью необычайно высокого тембра голоса, контрастировавшей с рассчитанными, точными движениями, - он казался живым комком сконцентрированной и целеустремленной энергии. Я в основном внимательно слушал, а он говорил - страстно и без каких бы то ни было колебаний в оценках и выводах. Он остро сформулировал, в чем он со мной не согласен. Ни о какой конвергенции говорить нельзя. Запад не заинтересован в нашей демократизации, он запутался со своим чисто материальным прогрессом и вседозволенностью, но социализм может его окончательно погубить. Наши вожди - это бездушные автоматы, они вцепились зубами в свою власть и блага и без кулака зубов не разожмут. Я преуменьшаю преступления Сталина и напрасно отделяю от него Ленина. Неправильно мечтать о многопартийной системе, нужна беспартийная система, ибо всякая партия - это насилие над убеждениями ее членов ради интересов заправил. Ученые и инженеры - это огромная сила, но в основе должна быть духовная цель, без нее любая научная регулировка - самообман, путь к тому, чтобы задохнуться в дыме и гари городов. Я сказал, что в его замечаниях много истинного, но моя статья отражает мои убеждения. Главное - указать на опасности и возможный путь их устранения. Я не жду ответа на мою статью сейчас, но я думаю, что она будет влиять на умы".