Личность Александра Македонского, его блестящие военные успехи производили огромное впечатление на современников и на последующие поколения. В древности об Александре рассказывали многочисленные легенды. Был создан целый фантастический роман, героем которого являлся Македонский завоеватель. Великие поэты создали поэмы, в центре которых стоял образ Александра.Один знаменательный исследователь назвал Александра гениальнейшим государственным мужем своего времени. Он был как государственный муж тем, чем Аристотель был как мыслитель. В тишине своих одиноких размышлений мыслитель мог придать своей философской системе всю ту стройность и совершенство, которые возможны только в мире идей. Если государственное создание Александра сначала кажется только наброском, не лишенным различных ошибок в частностях, если прием его действий кажется внушенным личной страстью, произволом и случаем, то мы не должны забывать, что эти первые мысли, выскакивавшие, как искры, при трении исполинских событий, тотчас же и еще на лету обращаются для него в нормы, организации и условия дальнейшей деятельности, а точно так же должны помнить и то, что каждая из этих мыслей открывала и освещала, как молния, все более обширные горизонты, создавала еще более сильное трение и ставила на очередь все более и более насущные задачи.Скудость дошедших до нас преданий позволяют нам проникнуть в очаг этой деятельности, напряженную умственную и нравственную работу того, кто ставил себе и решали такие громадные задачи. То, что мы знаем, позволяет нам только отрывочно определить внешнюю сторону совершенного им, доведенного им до исполнения и до результата. Только своим протяжением в пространстве эти события дают нам мерило силы, создавшей подобные результаты, воли, которая им руководила, и мысли, из которой они исходили, дают нам представление о величии Александра.Характер Александра противоречиво сочетал в себе холодный расчет и пылкий темперамент, великодушие и жестокость, несгибаемую волю и умение лавировать, при к сложным обстоятельствам, он был полон жажды дела и любви к славе.Образцом его был Ахилл, происхождением от которого он любил хвалиться и которому ему суждено было уподобиться своею славой и своими страданиями. Как Ахилл любил своего Патрокла, так он любил друга своей юности Гефестиона; и если он считала своего предка счастливым тем, что Гомер передал потомству память о его делах, то героические сказания восточных и западных народов не уставали украшать ими Александра чудесным ореолом человеческого и сверхчеловеческого величия. Он любил более мать, чем отца; от нее он унаследовал энтузиазм и ту глубокую живость чувств, которая отличает его в ряду героев старых и новых времен. Этому соответствовала его внешность: его резкая походка, блестящий взор, откинутые назад волосы и сила его голоса изобличали в нем героя; когда он спал, он очаровывал кротостью своего лица, нежным румянцем, игравшим на его щеках, взглядом своих влажных глаз и слегка склоненной налево головой. В конных упражнениях ему не было равных.Если, приступая к великой борьбе, подготовленной его отцом, ближайшим импульсом его поступков было дать прочность и продолжительность завоеванному им для себя государству, - то со счастливым радикализмом молодости он принимал или изобретал такие средства к достижению этой цели, которые превосходили смелостью его походы и своею непреоборимой силой его битвы.
