2) территория княжества расширялось за счёт древнерусских земель, например, Полоцкое княжество, Смоленское княжество.
3) поэтому так и называлось. В составе княжества древнерусских земель было больше чем собственно литовских
4) положение русского, а точнее славянского населения ничем не отличалось от положения литовцев, даже религия на первом этапе существования княжества была православное христианство.
Положение русского населения стало меняться только после унии Литвы и Польши, то есть с конца 14 века.
Атрибуции социальной природы древнетюркских государств, обладающих одинаковыми институтами общественного устройства, до сих пор весьма разноречивы. Их определяют и как военную демократию, и как родо-племенное государство, и как военно-рабовладельческие империи, и как феодальные или патриархально-феодальные государственные образования. Общеизвестная скудость источников побуждает многих исследователей руководствоваться скорее генерализованными представлениями, чем результатами анализа немногочисленных и не всегда ясных свидетельств.
Особое значение для выявления социальных связей и зависимостей имеют памятники, созданные в древнетюркской среде. В год Барса по степному календарю, а по нашему летоисчислению в году 582, среди громадных курганов скифских царей, что в Оленьем урочище на реке Баин-Цаган, в центре Хангайской горной страны, над местом поминовения тюркского кагана Таспара (дотронное
(66/67)
имя — Махан-тегин), была воздвигнута стела с надписью о деяниях первых тюркских каганов, распространивших свою власть от Жёлтой реки до Боспора Киммерийского. Именно с этой стелы, получившей название Бугутской, ведётся ныне отсчёт древнетюркских памятников на согдийском и тюркском языках. Полтысячелетия воздвигались на поминальном кургане высшей знати тюрков, уйгуров и кыргызов каменные стелы с надписями, где апология усопших вождей соседствовала с царским хрониконом и актуальной декларацией, а дидактика окрашивалась политическими эмоциями. Заупокойные эпитафии становились средством монументальной пропаганды. Они отражали, формулировали и формировали видение и картину мира, отстаивали и навязывали жизненные и нравственные идеалы, устремления, цели.
1) в 13 веке при князе Миндовге
2) территория княжества расширялось за счёт древнерусских земель, например, Полоцкое княжество, Смоленское княжество.
3) поэтому так и называлось. В составе княжества древнерусских земель было больше чем собственно литовских
4) положение русского, а точнее славянского населения ничем не отличалось от положения литовцев, даже религия на первом этапе существования княжества была православное христианство.
Положение русского населения стало меняться только после унии Литвы и Польши, то есть с конца 14 века.
Объяснение:
Социальная структура древнетюркских государств.
Атрибуции социальной природы древнетюркских государств, обладающих одинаковыми институтами общественного устройства, до сих пор весьма разноречивы. Их определяют и как военную демократию, и как родо-племенное государство, и как военно-рабовладельческие империи, и как феодальные или патриархально-феодальные государственные образования. Общеизвестная скудость источников побуждает многих исследователей руководствоваться скорее генерализованными представлениями, чем результатами анализа немногочисленных и не всегда ясных свидетельств.
Особое значение для выявления социальных связей и зависимостей имеют памятники, созданные в древнетюркской среде. В год Барса по степному календарю, а по нашему летоисчислению в году 582, среди громадных курганов скифских царей, что в Оленьем урочище на реке Баин-Цаган, в центре Хангайской горной страны, над местом поминовения тюркского кагана Таспара (дотронное
(66/67)
имя — Махан-тегин), была воздвигнута стела с надписью о деяниях первых тюркских каганов, распространивших свою власть от Жёлтой реки до Боспора Киммерийского. Именно с этой стелы, получившей название Бугутской, ведётся ныне отсчёт древнетюркских памятников на согдийском и тюркском языках. Полтысячелетия воздвигались на поминальном кургане высшей знати тюрков, уйгуров и кыргызов каменные стелы с надписями, где апология усопших вождей соседствовала с царским хрониконом и актуальной декларацией, а дидактика окрашивалась политическими эмоциями. Заупокойные эпитафии становились средством монументальной пропаганды. Они отражали, формулировали и формировали видение и картину мира, отстаивали и навязывали жизненные и нравственные идеалы, устремления, цели.