я предлагаю вам отрывок из Одиссеи ( книга 8, Улисс у Алкиноя). надеюсь, вы будете выделить особо понравившиеся строчки?
...И песнопевец, исполненный бога, вещает: "Уже корабли, благолепно устроенны, в море готовы, И хитрые чада Аргoса, таясь на брегу искривленном, Пред станом, при соснах горящих, сидят в ожидании томном. Тогда знаменитый Уллис с избрaнной дружиной отважных, Сокрытые в мaхине дивной, у врат Илиона отверстых, Решительны, хладны, как смерть, внимают врагов совещанья. Еще колебался народ: одни предлагали поспешно Чудовищны ребра пронзить испытующей медью; Иные воздвигнуть коня на утес - и в бездну низвергнуть; Иные желали бессмертным принесть в благочестную жертву. Приятно и праведно всем показалось последнее слово. И се! растворился в стенах Илион - восприять свою гибель! Громада, шатаясь, со скрыпом несет разрушенье по стогнам!" Потом воспевает певец, как греки в желанное время, Исторгшись из оной, коварством созданной темницы, Ударили с шумом на стражу, объятую жалкой дремотой; Трояне, смятенны, постигнуты часом ужасно внезапным, Как тени, не видят, не внемлют, не сыщут оружий!.. Но рьяный и быстрый Улисс к чертогам Дейфоба стремится, Арею подобный, свирепый, с подобным себе Менелаем; Там ярая сеча кипела; мечи об мечи ударялись; Но скоро, водимый Минервой, Улисс увенчался победой! Сие воспевал Демодок, вдохновенный певец Алкиноя. И в сердце Улисса минувшее всё оживилось печально! Смущенный герой воздыхал, и ланиты покрылись слезами. Так нежна супруга скорбит о любви своей - милом супруге, Который погиб пред очами отеческа града и братии, Погиб, подвизаясь отвесть злоключенья годину свирепу От родины, прежде блаженной, от чад, украшения дома! Несчастная видит супруга, как страждет в борении смерти, К нему приникает, и бьется, и ноет... Но изверги люты, Как гладные звери, стеклись; от милых останков отторгли... И се! повлеклася невольница к нyжде и к вечному горю! Влечется во чуждую землю, к печалям и тяжкой работе! И прелесть младая навеки угасла на томных ланитах! Так, скорбью снедаем, Улисс проливал неотрадные слезы; Но, мудрый и скромный, таил от беседы он радостной слезы! Един Алкиной, приседящий герою, с болезнью их видит; Чувствительный, нежный владыка стенания странника внемлет, И, кротости важной исполнь, гласит собеседникам пира: "Внемлите, феакцов почетные князи и власти! А ты, Демодок, повели престать бряцающей арфе: Не к радости арфа твоя, не к радости общей бряцает! В часы пированья, при сладком пении струн оживленных, Уныние мрачно на миг не оставило милого гостя. Снедающа горесть лежит глубоко в его сердце!.. Умолкните, песни! - да чистую радость разделят согласно И гость, и хозяин: обычай таков на соборище братии!.. Когда ж уготовано всё сановитому мужу, несите, Представьте дары драгоценны, которыми чтит его дружба!.. Как брат, как родимый, любезен нам всякий странник несчастный, Любезен он сердцу, не чуждому бога и добрыя веры!.. А ты не скрывайся от нас чрез вымыслы хитросплетенны, Возлюбленный странник! - Ах! искренность - жизнь и веселье беседы. Поведай, как звали тебя твой отец, и матерь, и братья? Поведай, где область, где град, восприявший в тебе гражданина? Не всякий ли смертный имеет надежную собственность - имя!.. Убогий и знатный наследуют имя с рожденьем, И матерь с улыбкою первой его величает!.. Поведай мне землю, и племя, и счастливый дом воспитанья! - Тогда совещаем в соборе устроить твое возвращенье. Феакцы всегда изобильны в пловцах искушенных; Известны им нравы различны, обычай, законы народов, И близость, и дальность градов, и поля благодатны; И быстро преплавают воды, одеянны бурей и нощью! Им страх неизвестен в морях, неведома гибель в пучине; Но некогда, - так прорицал мой отец Навзитос, - В ужасное время землями тресущий Посeйдон Востребует жертв от пловцов, безбедно, без страха, Так долго сретавших брега отчианы любезной; Востребует грозно - и море в свирепом волненьи Пожрет феакийский корабль, ухищренно созданный, И град сей запрет неприступной скалою гранита! - Так старец прорек знаменитый! - Да будет воля святая Исполнить сей суд нам или не исполнить во благо!.. Но, странник! немедля открой мне желанную правду; Где был ты, что видел и что претерпел неповинный? Цветут ли еще на земли народы и грады блаженны? Ах, тяжко услышать, что есть под сияющим Фебом Доселе вертепы людей, незнакомых ни с верой, ни с правдой! Обрадуй, еще ль благоденствуют странноприимцы, Носящие в сердце любовь и к богам почитанье? Почто ты плачешь, когда вещают о славных аргивцах? Почто ты рыдаешь, как песни гремят о судьбе Илиона?.. Погибнуть - таков был совет неминуемый неба! Под сильною дланью бессмертных мы ходим и дышим, И дивны дела их - уроки позднейшим потомкам!.. Иль - может быть - сродник твой пал под стенами Приама, Почтенный и добрый, иль зять, или брат твой, По крови ближайший, единого племени отрасль? Иль друг, незабвенный, герой благородного сердца?.. Ах, менее ль брата, бесценного брата, любезен Прямой, несомненный друг, благотворного неба даянье?.."
...И песнопевец, исполненный бога, вещает:
"Уже корабли, благолепно устроенны, в море готовы,
И хитрые чада Аргoса, таясь на брегу искривленном,
Пред станом, при соснах горящих, сидят в ожидании томном.
Тогда знаменитый Уллис с избрaнной дружиной отважных,
Сокрытые в мaхине дивной, у врат Илиона отверстых,
Решительны, хладны, как смерть, внимают врагов совещанья.
Еще колебался народ: одни предлагали поспешно
Чудовищны ребра пронзить испытующей медью;
Иные воздвигнуть коня на утес - и в бездну низвергнуть;
Иные желали бессмертным принесть в благочестную жертву.
Приятно и праведно всем показалось последнее слово.
И се! растворился в стенах Илион - восприять свою гибель!
Громада, шатаясь, со скрыпом несет разрушенье по стогнам!"
Потом воспевает певец, как греки в желанное время,
Исторгшись из оной, коварством созданной темницы,
Ударили с шумом на стражу, объятую жалкой дремотой;
Трояне, смятенны, постигнуты часом ужасно внезапным,
Как тени, не видят, не внемлют, не сыщут оружий!..
Но рьяный и быстрый Улисс к чертогам Дейфоба стремится,
Арею подобный, свирепый, с подобным себе Менелаем;
Там ярая сеча кипела; мечи об мечи ударялись;
Но скоро, водимый Минервой, Улисс увенчался победой!
Сие воспевал Демодок, вдохновенный певец Алкиноя.
И в сердце Улисса минувшее всё оживилось печально!
Смущенный герой воздыхал, и ланиты покрылись слезами.
Так нежна супруга скорбит о любви своей - милом супруге,
Который погиб пред очами отеческа града и братии,
Погиб, подвизаясь отвесть злоключенья годину свирепу
От родины, прежде блаженной, от чад, украшения дома!
Несчастная видит супруга, как страждет в борении смерти,
К нему приникает, и бьется, и ноет... Но изверги люты,
Как гладные звери, стеклись; от милых останков отторгли...
И се! повлеклася невольница к нyжде и к вечному горю!
Влечется во чуждую землю, к печалям и тяжкой работе!
И прелесть младая навеки угасла на томных ланитах!
Так, скорбью снедаем, Улисс проливал неотрадные слезы;
Но, мудрый и скромный, таил от беседы он радостной слезы!
Един Алкиной, приседящий герою, с болезнью их видит;
Чувствительный, нежный владыка стенания странника внемлет,
И, кротости важной исполнь, гласит собеседникам пира:
"Внемлите, феакцов почетные князи и власти!
А ты, Демодок, повели престать бряцающей арфе:
Не к радости арфа твоя, не к радости общей бряцает!
В часы пированья, при сладком пении струн оживленных,
Уныние мрачно на миг не оставило милого гостя.
Снедающа горесть лежит глубоко в его сердце!..
Умолкните, песни! - да чистую радость разделят согласно
И гость, и хозяин: обычай таков на соборище братии!..
Когда ж уготовано всё сановитому мужу, несите,
Представьте дары драгоценны, которыми чтит его дружба!..
Как брат, как родимый, любезен нам всякий странник несчастный,
Любезен он сердцу, не чуждому бога и добрыя веры!..
А ты не скрывайся от нас чрез вымыслы хитросплетенны,
Возлюбленный странник! - Ах! искренность - жизнь и веселье беседы.
Поведай, как звали тебя твой отец, и матерь, и братья?
Поведай, где область, где град, восприявший в тебе гражданина?
Не всякий ли смертный имеет надежную собственность - имя!..
Убогий и знатный наследуют имя с рожденьем,
И матерь с улыбкою первой его величает!..
Поведай мне землю, и племя, и счастливый дом воспитанья! -
Тогда совещаем в соборе устроить твое возвращенье.
Феакцы всегда изобильны в пловцах искушенных;
Известны им нравы различны, обычай, законы народов,
И близость, и дальность градов, и поля благодатны;
И быстро преплавают воды, одеянны бурей и нощью!
Им страх неизвестен в морях, неведома гибель в пучине;
Но некогда, - так прорицал мой отец Навзитос, -
В ужасное время землями тресущий Посeйдон
Востребует жертв от пловцов, безбедно, без страха,
Так долго сретавших брега отчианы любезной;
Востребует грозно - и море в свирепом волненьи
Пожрет феакийский корабль, ухищренно созданный,
И град сей запрет неприступной скалою гранита! -
Так старец прорек знаменитый! - Да будет воля святая
Исполнить сей суд нам или не исполнить во благо!..
Но, странник! немедля открой мне желанную правду;
Где был ты, что видел и что претерпел неповинный?
Цветут ли еще на земли народы и грады блаженны?
Ах, тяжко услышать, что есть под сияющим Фебом
Доселе вертепы людей, незнакомых ни с верой, ни с правдой!
Обрадуй, еще ль благоденствуют странноприимцы,
Носящие в сердце любовь и к богам почитанье?
Почто ты плачешь, когда вещают о славных аргивцах?
Почто ты рыдаешь, как песни гремят о судьбе Илиона?..
Погибнуть - таков был совет неминуемый неба!
Под сильною дланью бессмертных мы ходим и дышим,
И дивны дела их - уроки позднейшим потомкам!..
Иль - может быть - сродник твой пал под стенами Приама,
Почтенный и добрый, иль зять, или брат твой,
По крови ближайший, единого племени отрасль?
Иль друг, незабвенный, герой благородного сердца?..
Ах, менее ль брата, бесценного брата, любезен
Прямой, несомненный друг, благотворного неба даянье?.."