Энлиль ("владыка-ветер"), в шумеро-аккадской мифологии одно из главных божеств, сын бога неба Ану. Супругой его считалась Нинлиль, которой он овладел силой, за что был изгнан в подземный мир. Согласно мифам, которые сравнивали Энлиля с ревущим ветром и диким быком, он отличался особой злобностью по отношению к людям: насылал на них мор, засуху, засоление почв и, в довершение всего, — всемирный потоп, при котором лишь Ут-Напишти, построивший ковчег по совету богов. Энлиль, которого часто раздражали шум и суета людской жизни, в гневе насылал на землю бури, штормы, страшные бедствия вплоть до потопа.
Сведения о ремесленниках-холопах имеются с XI в. Один источник XI в. говорит о рабе-оружейнике, которого владельцы несколько раз перепродавали. В описаниях разгрома провинциальных княжеских дворов поражает огромное количество запасов, образовавшихся как из натурального оброка крестьян, так и из продукции княжеских ремесленников (например, известное Игорево сельцо в рассказе Ипатьевской летописи под 1146 г.). Это скопление в руках феодала больших запасов кузнечных изделий, получаемых от своих, княжеских кузнецов, позволяло князю прочнее связывать подвластное ему крестьянство путем ссуды инвентарем.Доказательством того, что на «красных дворах» князей жили и работали ремесленники, являются приведенные выше ремесленные изделия и инструменты, помеченные княжескими знаками собственности. Киевские, черниговские и некоторые владимирские князья широко пользовались княжескими знаками в своем хозяйстве. Они ставились на монетах, на печатях, на особых верительных табличках, даваемых княжеским тиунам, на княжеском оружии, на знаменах, на пломбах княжеских товаров, шедших за границу, и т. д. Древнейшие знаки связываются с Владимиром Святославичем и его сыновьями, Мстиславом и Ярославом Мудрым. Наиболее поздние знаки относятся к Андрею Боголюбскому и его брату — Всеволоду Большое Гнездо. В основе все они имеют двузубец или трезубец с отростком внизу. Знаки отдельных князей отличались различными дополнительными черточками, «отпятнышами», в виде маленьких завитков, крестиков, перекладин.Эти знаки встречаются нам решительно во всех областях княжеского хозяйства, в том числе и в области ремесла. Княжеские знаки встречены среди клейм гончаров на глиняной посуде из Киева, Канева, Изяславля, Белгорода, Остерского Городца и Вышгорода. Княжеские знаки имеются на кирпичах, из которых построены княжеские церкви: Десятинная в Киеве Преображенский собор в Чернигове, церкви в Смоленске, Остерском Городце, Киеве. Возможно, что дальнейшие исследования строительных материалов X—XII вв. дадут еще ряд новых знаков. Мы уже упоминали о недавно открытых княжеских знаках на камнях построек Андрея Боголюбского во Владимире и Боголюбове.Места распределения ремесленных изделий, помеченных княжескими знаками, географически совершенно закономерны, все это старинные княжеские с X—XI вв. города, где корни вотчинного ремесла уходят очень глубоко. Не случайно и то, что в деревнях среди многих сотен и тысяч сосудов нет ни одного, на котором стояло бы клеймо княжеского гончара. Не случайно и то, что в северных городах (Псков, Новгород, Полоцк), где власть южных князей была слабее и где здания строились вольными артелями, нет ни одного кирпича со знаком княжеской мастерской. Район распределения княжеских знаков совпадает с районом наибольшего окняжения городов.В X в., когда князья создавали или укрепляли эти города, они были их безраздельными хозяевами. Естественно, что княжеские дворы пользовались трудом своих собственных ремесленников, входивших в состав княжеской челяди. В XI—XII вв. города разрослись, значительно развилось и свободное городское ремесло, но наряду с ним продолжали существовать на княжеских дворах ремесленники, настолько зависящие от князя, что вместо личного клейма ставили знак своего князя. Напомним интереснейшую находку матрицы (штампа) для изготовления серебряных колтов, помеченной мастером знаком своего князя Всеволода Ярославича.Топография древних городов полностью подтверждает высказанное предположение: в центральной части города, в непосредственном соседстве с княжеским дворцом, внутри детинца находят множество различных мастерских, имевших, очевидно, такой же вотчинный характер. В полном согласии с этим находится и известная статья Русской Правды: в перечне штрафов за убийство, установленных во второй половине XI в., ремесленники стоят первыми в списке охраняемого законом феодально зависимого населения. Их, очевидно, ценили, так как штраф за их убийство был равен штрафу за убийство представителя сельской княжеской администрации — сельского тиуна. В условиях загородной княжеской или боярской усадьбы ремесленнику было значительно труднее освободиться от тяжелых форм феодальной зависимости, так как феодал был заинтересован в удержании на своем дворе мастера, пополняющего его запасы «тяжкого товара». В условиях города переход придворного ремесленника в более свободное состояние облегчался двумя обстоятельствами. С одной стороны, мы знаем об участии холопов в народных восстаниях еще в XI в. (например, убийство холопами епископа Стефана в Киеве в 1068 г.), а с другой стороны, здесь имели известное значение рынок и широкий контингент заказчиков у городского ремесленника. Княжеские ремесленники, наряду с исполнением дорогих изделий для своего князя, могли готовить изделия и на рынок.Возможно, что эта связь части городских княжеских ремесленников с рынком, повышавшая благосостояние самого ремесленника, расшатывала старую форму феодальной зависимости и подготовляла переход к новой.
