1.Назовите полное имя Буссе.2.Как звали тетю и дядю мальчика? 3.Какое яблоко дала тетушка Лундин Буссе? 4.Кому было адресовано письмо?5.Из какой страны был Дух?6.Сколько времени король искал Мио?7.С кем познакомился Мио в саду?8.Как звали птицу из сада? 9.Кто такая Мирамис? 10.Кто такой Нонно ​

        отражение всего этого мы находим в «повести о том, как один мужик двух генералов прокормил». типичное для народной сказки начало - «жили да были» - задает тон всему дальнейшему повествованию. вполне реалистичное, оно скрыто за фантастическим сюжетом: два генерала, которые «служили…всю жизнь в какой-то регистратуре; там родились, воспитывались и состарились, следовательно, ничего не понимали», на необитаемый остров. и поскольку до этого ни к чему эти герои руки не прикладывали, то на острове не могли добыть себе пищу. и это несмотря на то, что на острове «растут деревья, а на деревьях всякие плоды. хочет генерал достать хоть одно яблоко, да все так высоко висят, что надобно лезть. попробовал полезть – ничего не вышло, только рубашку изорвал». так и остались генералы голодными.         единственное, что нашел один из генералов, был старый «нумер «московских ведомостей», который и принялись читать несчастные. чуть ниже щедрин напишет: «из тулы пишут: вчерашнего числа, по случаю поимки в реке упе осетра…был в здешнем клубе фестиваль. виновника торжества внесли на громадном деревянном блюде, обложенного огурчиками и державшего в пасти кусок зелени. доктор п., бывший в тот день дежурным старшиною, заботливо наблюдал, дабы все гости получили по куску. подливка была самая разнообразная и даже почти прихотливая…»         здесь проявился один из приемов поэтики жанра сказки салтыкова-щедрина – полемика с противником.         но чтением сыт не будешь! голод брал свое. генералы не нашли ничего съестного вокруг себя. и тут их взор обратился друг на друга. в мгновение ока эти два приятеля превращаются в хищников, готовых разорвать и съесть другого. хорошо, что все обошлось малой кровью: «полетели клочья, раздался визг и оханье; генерал, который был учителем каллиграфии, откусил у своего товарища орден и немедленно проглотил»         неизвестно, что было бы с этими героями, если бы не встретили они простого мужика. чувствуя свое сословное превосходство, генералы приказали ему добыть им еду. мужику не составило особого труда выполнить из приказ. и здесь очевиден контраст между действующими лицами сказки. генералы изображены салтыковым-щедриным карикатурно. мужик же – это воплощение всех положительных качеств, которыми обладает простой народ: смекалка, трудолюбие, готовность к трудностям. мужик «полез сперва-наперво на дерево и нарвал генералам по десятку самых спелых яблок, а себе взял одно, кислое. потом покопался в земле и добыл оттуда картофелю; потом взял два куска дерева, потер их друг об дружку и извлек огонь. потом из собственных волос сделал силок и поймал рябчика. наконец, развел огонь и напек столько разной провизии, что генералам пришло даже на мысль: не дать ли и тунеядцу частичку? »         самое поразительное, что старания мужика не были оценены нерадивыми генералами. даже когда они, по прибытию в петербург, получили деньги, то отправили своему спасителю, будто бы в знак , «рюмку водки да пятак: веселись, мужичина! »         итак, анализируемая сказка построена на контрасте положительного (в лице мужика) и отрицательного (на примере двух генералов). и в этом противопоставлении заключено отражение социально-общественных явлений, которые были присущи реальной действительности, существующим порядкам россии того времени. здесь проявились те искренние чувства салтыкова-щедрина, которые были свойственны сатирику по отношению к народу и «высшему» сословию. мне кажется, слово «высшее» действительно стоит заключить в кавычки. и этому есть простое объяснение: те самые неприспособленные к жизни генералы, которых салтыков-щедрин обличает в «повести о том, как один мужик двух генералов прокормил».

Под влиянием национального подъема, вызванного событиями 1812-1814 гг., Батюшков, по свидетельству П. А. Вяземского, написал - не дошедшее до нас - четверостишие, в котором призывал Александра I после, окончания войны, освободившей Европу, освободить русский народ от крепостной зависимости. Такая позиция поэта-романтика не должна вызывать удивления. Его взгляды складывались под заметным воздействием просветительской идеологии. Еще до Отечественной войны 1812 г. (в письме Гнедичу от 3 ноября 1809 г.) Батюшков, осуждая тех, кто «некстати» употребляет слово русское (имеются в виду литераторы вроде А. С. Шишкова и С. Н. Глинки), и отстаивая истинную любовь к отечеству, выступает против невежества, против стремления «выхвалять все старое», от которого «мы отдалены веками и, что еще более, целым веком просвещения».

В очерке «Прогулка по Москве» (1812, опубл. 1869) писатель отмечает поражающие наблюдателя московской жизни контрасты «невежества и просвещения, людкости и варварства». Он сожалеет, что начавшийся в петровское время процесс просвещения и европеизации России еще не завершился. Пиететом к философу-просветителю Вольтеру проникнут очерк «Путешествие в замок Сирей. (Письмо из Франции к г. Д.)» (1815, опубл. 1816).

Новые темы и образы, появившиеся в творчестве Батюшкова после 1812 г., открывали перед ним пути к гражданской поэзии романтизма. У поэта завязываются дружеские отношения со многими будущими декабристами, в частности с М. С. Луниным, Ф. Н. Глинкой, С. И. Муравьевым-Апостолом; он сближается с членами «Арзамаса» - М. Ф. Орловым, Н. И. Тургеневым и Н. М. Муравьевым. Однако идейные основы творчества Батюшкова оказываются недостаточными для закрепления его на позициях гражданской поэзии. И в его творчестве побеждают мотивы, роднящие его с Жуковским, у которого в эти годы резко усиливаются тенденции консервативного романтизма.

Новые ноты можно расслышать уже в некоторых стихотворениях 1814 г. Так, в элегии «Тень друга» Батюшков рассказывает о том, как ему («то был ли сон?») явился погибший на поле сражения друг, и поэт, в противоречии со своими прежними эпикурейски-материалистическими настроениями, готов признать, что «не все кончается смертью» - так сказано в предпосланном стихотворению эпиграфе из Проперция. Элегия полна скорбного чувства, тихих раздумий и нисколько не похожа на вакхические песни раннего Батюшкова.