1. Почему Асыка не замерз насмерть, когда его держали на морозе?

2. Что значит "зимний закон"?

3. Почему нельзя было убить Няту и накормить солдат?

4. Куда Михаил повез Асыку?

5. Почему Исур поехал с Михаилом?

6. Какое условие поставил темник Талдак?

7. Чем закончилась 15 глава?

8. Почему Венец хотел уйти из Перми?

9. "И завязла в душе заноза, будто загноилась душа" ,- о ком это? почему так получилось?

10. Зачем Венец лежал под лавкой?

11. За что Исур отхлестал Венца?

12. Что пообещал Юрий Михаилу напоследок?

Происходит спор о том, что определяет человеческую судьбу. Присутствующий Иван Васильевич, пользующийся всеобщим авторитетом, неожиданно утверждает, что всё определяет банальный случай и в подтверждение своих слов рассказывает историю, случившуюся с ним.

В молодости Иван Васильевич учился в провинциальном университете, был «очень веселый и бойкий малый, да ещё и богатый», был хорош собой и любил танцевать. Однажды он присутствовал на балу у местного губернского предводителя дворянства, где наблюдал за Варенькой, в которую он влюблён («без вина был пьян любовью»), и её отцом-полковником («красивый, статный, высокий и свежий старик»). Он заметил, что на отце, вместо модной обуви, сапоги, явно заказанные у батальонного сапожника («„Чтобы вывозить и одевать любимую дочь, он не покупает модных сапог, а носит домодельные“, — думал я, и эти четвероугольные носки сапог особенно умиляли меня»). Отец и дочь танцуют мазурку, что вызывает всеобщие аплодисменты, замечательно бережное отношение отца к дочери. Иван, потеряв голову от любви, которая, похоже, взаимна, возвращается домой.

Не в силах заснуть, он выходит на улицу. Услышав странную музыку, идёт на площадь, где становится свидетелем отвратительной сцены. Происходит наказание солдата, совершившего побег. Несчастного татарина прогоняют сквозь строй. Солдаты бьют товарища палками. Отец Вареньки, полковник с «румяным лицом и белыми усами и бакенбардами» бьёт «малорослого, слабосильного солдата». Считая, что тот недостаточно сильно ударил его палкой по спине, представляющей собой уже что-то «пестрое, мокрое, красное, неестественное». Перевоплощение из нежно любящего отца и добродушного полковника, в жестокого и безжалостного мучителя настолько потрясло Ивана Васильевича, что чувства его к Вареньке быстро остыли, «любовь с этого дня пошла на убыль». Также он оставил мысли о поступлении на военную службу.

Объяснение:

Мертвых душ» по отношению к русской жизни, «...русские мужики» бросают яркий свет на основу отношения Гоголя к изображаемому им быту как к чему-то чуждому, поздно узнанному и потому бессознательно этнографически окрашенному». Позднее об этом же определении писал А. Белый:: «два русские мужика... для чего русские мужика?» Какие же, как не русские? Не в Австралии ж происходит действие! Прежде всего нужно отметить, что определение «русский» выполняет обычно у Гоголя характерологическую функцию. И в прежних его произведениях оно возникало там, где с формальной стороны никакой надобности в этом не было. «...Одни только бабы, накрывшись полами, да русские купцы под зонтиками, да кучера попадались мне на глаза» («Записки сумасшедшего»). Здесь, правда, определение «русские», возможно, понадобилось и для-отличения от иностранных купцов, бывавших в Петербурге '. Зато в следующих примерах выступает уже чистая характерология. «Иван Яковлевич, как всякий порядочный русский мастеровой, был пьяница страшный» («Нос»), То, что Иван Яковлевич русский, предельно ясно; определение лишь подкрепляет, «мотивирует» характерологическое свойство. Такова же функция определения в следующем примере: «...Торговки, молодые русские бабы, спешат по инстинкту, чтобы послушать, о чем калякает народ» («Портрет»). А вот и «русские мужики»: «По улицам плетется нужный народ: иногда переходят ее русские мужики, спешащие на работу...», «Русский мужик говорит о гривне или о семи грошах меди...» («Невский проспект»). Гоголевское определение «русский» — как постоянный эпитет, и если последний кажется стертым, необязательным, то это проистекает из его повторяемости. В «Мертвых душах» определение «русский» включено в систему других сигналов, реализующих точку зрения поэмы. Касаясь в одном из писем Плетневу (от 17 марта 1842 г.) тех причин, по которым он может работать над «Мертвыми душами» лишь за границей, Гоголь обронил такую фразу: «Только там она (Россия.— Ю. М.) предстоит мне вся, во всей своей громаде». Для каждого произведения, как известно, важен угол зрения, под которым увидена жизнь и который подчас определяет мельчайшие детали письма. Угол зрения в «Мертвых душах» характерен тем, что Россия открывается Гоголю в целом и со стороны. Со стороны — не в том смысле, что происходящее в ней не касается писателя, а в том, что он видит Россию всю, во всей ее «громаде». В данном случае художественный угол зрения совпал, так сказать, с реальным (то есть с тем, что Гоголь действительно писал «Мертвые души» вне России, смотря на нее из своего прекрасного «далека»). Но суть дела, конечно, не в совпадении. Читатель мог и не знать о реальных обстоятельствах написания поэмы, но все равно он чувствовал положенный в ее основу «общерусский масштаб». Это легко показать на примере чисто гоголевских оборотов, которые можно назвать формулами обобщения. Первая часть формулы фиксирует конкретный предмет или явление; вторая (присоединяемая с местоимений «какой», «который» и т. д.) устанавливает их место в системе целого. В произведениях, написанных в начале 1830-х годов, вторая часть формулы подразумевает в качестве целого или определенный регион (например, казачество, Украину, Петербург), или весь мир, все человечество. Иначе говоря, или локально ограниченное, или предельно широкое. Но, как правило, не берется средняя, промежуточная инстанция — мир общерусской жизни, Россия. Приведем примеры каждой из двух групп.