1. Розкрийте особливості чарівного світу в романі «Мандрівний замок хаула» Д. В. Джонс. 2. Які сучасні проблеми порушуються у творі? 3. Розкажіть про Випробування, які випали на долю Софі. Шо до дівчині їх подолати?
Образ Мерцалова - нищий человек, который уже более года жил со своей семьей в подземелье. Целый год на него сыпались несчастья: сначала он сам заболел, за следом заболел его дети, одна из них скончалась и теперь лежала другая без сознания. Елизавете - жене Мерцалова, тоже приходилось очень трудно, одновременно она ухаживала за дочерью и подкармливала грудью маленького ребёнка.
Про внешность Емельяна в этих строчках можно узнать следующее: «Он был в летнем пальто, летней войлочной шляпе и без калош. Его руки взбухли и посинели от мороза, глаза провалились, щеки облипли вокруг десен, точно у мертвеца.» Автор подчеркивает его образ, показывает, что он не может обеспечить свою семью.
Пирогов - в образе спокойного, внушающего доверия человека. Фрагменты описания его внешности: умное, серьезное лицо с седыми боками, небольшого роста, в тёплой шапке, меховом пальто и высоких калошах. Он встречается с Мерцаловым, который находится в состоянии отчаяния. Незнакомец рассказывает ему всю историю проживания, делиться переживаниями, и доктор, добрый и бескорыстный отправляется с ним в подвал и осмотрев его семью, назначает лечение.
совершенно незнакомого человека переменяет всё в семье. «Просто чудо совершил тот святой человек» - говорит Григорий Мерцалов (сын Емельяна).
Опять я в деревне. Хожу на охоту, Пишу мои вирши - живется легко. Вчера, утомленный ходьбой по болоту, Забрел я в сарай и заснул глубоко. Проснулся: в широкие щели сарая Глядятся веселого солнца лучи. Воркует голубка; над крышей летая, Кричат молодые грачи, Летит и другая какая-то птица - По тени узнал я ворону как раз; Чу! шепот какой-то... а вот вереница Вдоль щели внимательных глаз! Все серые, карие, синие глазки - Смешались, как в поле цветы. В них столько покоя, свободы и ласки, В них столько святой доброты! Я детского глаза люблю выраженье, Его я узнаю всегда. Я замер: коснулось души умиленье... Чу! шепот опять!
Первый голос
Борода!
Второй
А барин, сказали!...
Третий
Потише вы, черти!
Второй
У бар бороды не бывает - усы.
Первый
А ноги-то длинные, словно как жерди.
Четвертый
А вона на шапке, гляди-тко - часы!
Пятый
Ай, важная штука!
Шестой
И цепь золотая...
Седьмой
Чай, дорого стоит?
Восьмой
Как солнце горит!
Девятый
А вона собака - большая, большая! Вода с языка-то бежит.
Испугались шпионы мои И кинулись прочь: человека заслыша, Так стаей с мякины летят воробьи. Затих я, прищурился - снова явились, Глазенки мелькают в щели. Что было со мною - всему подивились И мой приговор изрекли: "Такому-то гусю уж что за охота! Лежал бы себе на печи! И видно, не барин: как ехал с болота, Так рядом с Гаврилой..." - "Услышит, молчи!"
-
О милые плуты! Кто часто их видел, Тот, верю я, любит крестьянских детей; Но если бы даже ты их ненавидел, Читатель, как "низкого рода людей",- Я все-таки должен сознаться открыто, Что часто завидую им: В их жизни так много поэзии слито, Как дай бог балованным деткам твоим. Счастливый народ! Ни науки, ни неги Не ведают в детстве они. Я делывал с ними грибные набеги: Раскапывал листья, обшаривал пни, Старался приметить грибное местечко, А утром не мог ни за что отыскать. "Взгляни-ка, Савося, какое колечко!" Мы оба нагнулись, да разом и хвать Змею! Я подпрыгнул: ужалила больно! Савося хохочет:"Попался спроста!" Зато мы потом их губили довольно И клали рядком на перилы моста. Должно быть, за подвиги славы мы ждали, У нас же дорога большая была: Рабочего звания люди сновали По ней без числа. Копатель канав вологжанин, Лудильщик, портной, шерстобит, А то в монастырь горожанин Под праздник молиться катит. Под наши густые, старинные вязы На отдых тянуло усталых людей. Ребята обступят: начнутся рассказы Про Киев, про турку, про чудных зверей. Иной подгуляет, так только держится - Начнет с Волочка, до Казани дойдет! Чухну передразнит, мордву, черемиса, И сказкой потешит, и притчу ввернет: "Прощайте, ребята! Старайтесь найпаче На господа бога во всём потрафлять: У нас был Вавило, жил всех побогаче, Да вздумал однажды на бога роптать,- С тех пор захудал, разорился Вавило, Нет меду со пчел, урожаю с земли, И только в одном ему счастие было, Что волосы шибко из носу росли..." Рабочий расставит, разложит снаряды - Рубанки, подпилки, долота, ножи: "Гляди, чертенята!" А дети и рады, Как пилишь, как лудишь - им всё покажи. Прохожий заснет под свои прибаутки, Ребята за дело - пилить и строгать! Иступят пилу - не наточишь и в сутки! Сломают бурав - и с испугу бежать. Случалось, тут целые дни пролетали - Что новый прохожий, то новый рассказ...
Образ Мерцалова - нищий человек, который уже более года жил со своей семьей в подземелье. Целый год на него сыпались несчастья: сначала он сам заболел, за следом заболел его дети, одна из них скончалась и теперь лежала другая без сознания. Елизавете - жене Мерцалова, тоже приходилось очень трудно, одновременно она ухаживала за дочерью и подкармливала грудью маленького ребёнка.
Про внешность Емельяна в этих строчках можно узнать следующее: «Он был в летнем пальто, летней войлочной шляпе и без калош. Его руки взбухли и посинели от мороза, глаза провалились, щеки облипли вокруг десен, точно у мертвеца.» Автор подчеркивает его образ, показывает, что он не может обеспечить свою семью.
Пирогов - в образе спокойного, внушающего доверия человека. Фрагменты описания его внешности: умное, серьезное лицо с седыми боками, небольшого роста, в тёплой шапке, меховом пальто и высоких калошах. Он встречается с Мерцаловым, который находится в состоянии отчаяния. Незнакомец рассказывает ему всю историю проживания, делиться переживаниями, и доктор, добрый и бескорыстный отправляется с ним в подвал и осмотрев его семью, назначает лечение.
совершенно незнакомого человека переменяет всё в семье. «Просто чудо совершил тот святой человек» - говорит Григорий Мерцалов (сын Емельяна).
Пишу мои вирши - живется легко.
Вчера, утомленный ходьбой по болоту,
Забрел я в сарай и заснул глубоко.
Проснулся: в широкие щели сарая
Глядятся веселого солнца лучи.
Воркует голубка; над крышей летая,
Кричат молодые грачи,
Летит и другая какая-то птица -
По тени узнал я ворону как раз;
Чу! шепот какой-то... а вот вереница
Вдоль щели внимательных глаз!
Все серые, карие, синие глазки -
Смешались, как в поле цветы.
В них столько покоя, свободы и ласки,
В них столько святой доброты!
Я детского глаза люблю выраженье,
Его я узнаю всегда.
Я замер: коснулось души умиленье...
Чу! шепот опять!
Первый голос
Борода!
Второй
А барин, сказали!...
Третий
Потише вы, черти!
Второй
У бар бороды не бывает - усы.
Первый
А ноги-то длинные, словно как жерди.
Четвертый
А вона на шапке, гляди-тко - часы!
Пятый
Ай, важная штука!
Шестой
И цепь золотая...
Седьмой
Чай, дорого стоит?
Восьмой
Как солнце горит!
Девятый
А вона собака - большая, большая!
Вода с языка-то бежит.
Пятый
Ружье! погляди-тко: стволина двойная,
Замочки резные...
Третий
с испугом
Глядит!
Четвертый
Молчи, ничего! Постоим еще, Гриша!
Третий
Прибьет...
-
Испугались шпионы мои
И кинулись прочь: человека заслыша,
Так стаей с мякины летят воробьи.
Затих я, прищурился - снова явились,
Глазенки мелькают в щели.
Что было со мною - всему подивились
И мой приговор изрекли:
"Такому-то гусю уж что за охота!
Лежал бы себе на печи!
И видно, не барин: как ехал с болота,
Так рядом с Гаврилой..." - "Услышит, молчи!"
-
О милые плуты! Кто часто их видел,
Тот, верю я, любит крестьянских детей;
Но если бы даже ты их ненавидел,
Читатель, как "низкого рода людей",-
Я все-таки должен сознаться открыто,
Что часто завидую им:
В их жизни так много поэзии слито,
Как дай бог балованным деткам твоим.
Счастливый народ! Ни науки, ни неги
Не ведают в детстве они.
Я делывал с ними грибные набеги:
Раскапывал листья, обшаривал пни,
Старался приметить грибное местечко,
А утром не мог ни за что отыскать.
"Взгляни-ка, Савося, какое колечко!"
Мы оба нагнулись, да разом и хвать
Змею! Я подпрыгнул: ужалила больно!
Савося хохочет:"Попался спроста!"
Зато мы потом их губили довольно
И клали рядком на перилы моста.
Должно быть, за подвиги славы мы ждали,
У нас же дорога большая была:
Рабочего звания люди сновали
По ней без числа.
Копатель канав вологжанин,
Лудильщик, портной, шерстобит,
А то в монастырь горожанин
Под праздник молиться катит.
Под наши густые, старинные вязы
На отдых тянуло усталых людей.
Ребята обступят: начнутся рассказы
Про Киев, про турку, про чудных зверей.
Иной подгуляет, так только держится -
Начнет с Волочка, до Казани дойдет!
Чухну передразнит, мордву, черемиса,
И сказкой потешит, и притчу ввернет:
"Прощайте, ребята! Старайтесь найпаче
На господа бога во всём потрафлять:
У нас был Вавило, жил всех побогаче,
Да вздумал однажды на бога роптать,-
С тех пор захудал, разорился Вавило,
Нет меду со пчел, урожаю с земли,
И только в одном ему счастие было,
Что волосы шибко из носу росли..."
Рабочий расставит, разложит снаряды -
Рубанки, подпилки, долота, ножи:
"Гляди, чертенята!" А дети и рады,
Как пилишь, как лудишь - им всё покажи.
Прохожий заснет под свои прибаутки,
Ребята за дело - пилить и строгать!
Иступят пилу - не наточишь и в сутки!
Сломают бурав - и с испугу бежать.
Случалось, тут целые дни пролетали -
Что новый прохожий, то новый рассказ...
Источник: http://nekrasov-lit.ru/nekrasov/stihi/krestyanskie-deti.htm