Картина Бородинского сражения в романе дана через восприятие штатского человека, Пьера Безухова. Он мало что понимает в стратегии и тактике, но сердцем и душой патриота воспринимает все происходящее. Пьер и сам не мог объяснить, зачем он поехал на Бородинское поле. Он знал только, что в Москве оставаться невозможно. Он хотел своими глазами видеть то непонятное ему и величественное, что должно было произойти в его судьбе и судьбе России, а также увидеть князя Андрея, который смог объяснить ему все происходящее. Не одно только любопытство гонит Пьера на Бородино, он хочет быть среди народа, там, где решается судьба России. И Пьер -не просто праздный созерцатель происходящего, он пытается быть полезным, мечется, попадает не туда, куда бы хотелось, но куда «уготовано судьбой»: «генерал, за которым скакал Пьер, спустившись под гору, круто повернул влево, и Пьер, потеряв его из вида, вскакал в ряды пехотных солдат... Чего ездит посеред батальона! — крикнул на него один... Он (Пьер) никак не думал, что тут и было поле сражения. Он не слыхал звуков пуль, визжавших со всех сторон, и снарядов, перелетавших через него, не видел неприятеля, бывшего на той стороне реки, и долго не видел убитых и раненых, хотя многие падали недалеко от него... Что ездит этот перед линией? — опять крикнул на него кто-то...» Неуклюжий, огромного роста, в белой шляпе вначале он неприятно поразил солдат, но затем своим спокойствием он расположил их себе. «Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище «Наш барин». Пьер волей судьбы оказался на «батарее Раевского», здесь происходили решающие события, как потом напишут историки, но Безухову и без них «казалось, что это место (именно потому, что он находился на нем) было одно из самых значительных мест сражения. Подслеповатым глазам штатского не видно всего масштаба событий, а только локально, что происходит вокруг. И здесь как в капле воды отразился весь драматизм битвы, ее неимоверный накал, ритм, напряжение от происходящего. Батарея несколько раз переходила из рук в руки сражающихся. Пьеру не удается остаться созерцателем, он активно участвует в защите батареи, но делает все по наитию, из чувства самосохранения. Безухову страшно от происходящего, он наивно думает, что «...теперь они (французы) оставят это, теперь они ужаснутся того, что они сделали! Но солнце, застилаемое дымом, стояло еще высоко, и впереди, и в особенности налево у Семеновского, кипело что-то в дыму, и гул выстрелов, стрельба и канонада не только не ослабевали, но усиливались до отчаянности, как человек, который, надрываясь, кричит из последних сил». Несколько часов подряд то пешие, то конные сражались друг с другом, «стреляя, сталкиваясь, не зная, что делать». Адъютанты доносили противоречивые сведения, так как ситуация менялась постоянно.
После победы над Троей Одиссей, царь острова Итаки, прогневавший бога морей Посейдона, долго блуждал по морю со своими спутниками в поисках родной земли. Одним из мест отдыха скитальцев стал остров циклопов. Одиссей с командой нашли пищу и приют в пещере одного из них. Не подозревая, кто хозяин пещеры, незванные гости пили и веселились. Приход хозяина привел их в ужас. Циклоп закрыл вход в пещеру огромным камнем. Не внял циклоп о гостеприимстве, разгневало его и упоминание Зевса. Он погубил бы всех спутников Одиссея, но хитроумный царь придумал выбраться из пещеры гиганта. Напоив хозяина вином, воины ослепили циклопа. Тот в ярости бросился искать врагов, но ничего не видел. Тогда он открыл вход в пещеру, впуская в нее свет. Стадо овец бросилось наружу, этим и воспользовался Одиссей. Его воины повисли под животами связанных по трое овец и выбрались из пещеры, циклоп не смог распознать их среди животных наощупь. Команда покинула остров на своем корабле, разгневанный циклоп звал на своих братьев и отца Посейдона, но никто не отозвался. Хитроумный Одиссей представился циклопу под именем "Никто".
Картина Бородинского сражения в романе дана через восприятие штатского человека, Пьера Безухова. Он мало что понимает в стратегии и тактике, но сердцем и душой патриота воспринимает все происходящее.
Пьер и сам не мог объяснить, зачем он поехал на Бородинское поле. Он знал только, что в Москве оставаться невозможно. Он хотел своими глазами видеть то непонятное ему и величественное, что должно было произойти в его судьбе и судьбе России, а
также увидеть князя Андрея, который смог объяснить ему все происходящее.
Не одно только любопытство гонит Пьера на Бородино, он хочет быть среди народа, там, где решается судьба России.
И Пьер -не просто праздный созерцатель происходящего, он пытается быть полезным, мечется, попадает не туда, куда бы хотелось, но куда «уготовано судьбой»: «генерал, за которым скакал Пьер, спустившись под гору, круто повернул влево, и Пьер, потеряв его из вида, вскакал в ряды пехотных солдат... Чего ездит посеред батальона! — крикнул на него один... Он (Пьер) никак не думал, что тут и было поле сражения. Он не слыхал звуков пуль, визжавших со всех сторон, и снарядов, перелетавших через него, не видел неприятеля, бывшего на той стороне реки, и долго не видел убитых и раненых, хотя многие падали недалеко от него... Что ездит этот перед линией? — опять крикнул на него кто-то...»
Неуклюжий, огромного роста, в белой шляпе вначале он неприятно поразил солдат, но затем своим спокойствием он расположил их себе. «Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище «Наш барин».
Пьер волей судьбы оказался на «батарее Раевского», здесь происходили решающие события, как потом напишут историки, но Безухову и без них «казалось, что это место (именно потому, что он находился на нем) было одно из самых значительных мест сражения. Подслеповатым глазам штатского не видно всего масштаба событий, а только локально, что происходит вокруг. И здесь как в капле воды отразился весь драматизм битвы, ее неимоверный накал, ритм, напряжение от происходящего.
Батарея несколько раз переходила из рук в руки сражающихся. Пьеру не удается остаться созерцателем, он активно участвует в защите батареи, но делает все по наитию, из чувства самосохранения. Безухову страшно от происходящего, он наивно думает, что «...теперь они (французы) оставят это, теперь они ужаснутся того, что они сделали!
Но солнце, застилаемое дымом, стояло еще высоко, и впереди, и в особенности налево у Семеновского, кипело что-то в дыму, и гул выстрелов, стрельба и канонада не только не ослабевали, но усиливались до отчаянности, как человек, который, надрываясь, кричит из последних сил». Несколько часов подряд то пешие, то конные сражались друг с другом, «стреляя, сталкиваясь, не зная, что делать». Адъютанты доносили противоречивые сведения, так как ситуация менялась постоянно.