Два легкомысленных генерала на пенсии очутились на необитаемом острове. «служили генералы всю жизнь в какой-то регистратуре; там родились, воспитывались и состарились, следовательно, ничего не понимали. даже слов никаких не знали, кроме: «примите уверение в совершенном моём почтении и преданности». однажды генералы проснулись — глядь, а они лежат на берегу и ничего нет ни на одном, ни на другом, кроме ночной рубашки да ордена на шее. генерал, который служил учителем каллиграфии, был немного умнее другого. он предлагает пройти по острову и поискать еды. но вот куда идти? генералы не могут определить, где запад, где восток. остров изобилен, тут есть всё, но генералы мучаются голодом, а добыть ничего не могут. находят лишь «московские ведомости», где, как назло, описываются роскошные обеды. от голода генералы чуть не друг друга. бывший учитель каллиграфии придумал: надо найти мужика, который и будет о них заботиться. «долго они бродили по острову без всякого успеха, но наконец острый запах мякинного хлеба и кислой овчины навёл их на след». смотрят, под деревом спит лентяй-мужик. увидел он генералов, хотел бежать, но они намертво вцепились в него. мужик начинает работать: нарвал генералам по десятку спелых яблок, а себе взял одно, кислое; покопался в земле и добыл картофеля; потёр два куска дерева друг о друга — и получил огонь; сделал силок из собственных волос — и поймал рябчика. и столько наготовил еды, что генералы даже подумали, не дать ли и «тунеядцу» кусочек? прежде чем лечь отдохнуть, мужик по приказу генералов вьёт верёвку, и те привязывают его к дереву, чтоб не убежал. через два дня мужик так наловчился, что «стал даже в пригоршне суп варить». генералы сыты и довольны, а в петербурге тем временем скапливаются их пенсии. сидят генералы да почитывают «московские ведомости». но вот они соскучились. мужик построил лодочку, устлал её дно лебяжьим пухом, уложил генералов и, перекрестившись, поплыл. «сколько набрались страху генералы во время пути от бурь и ветров разных, сколько они ругали мужичину за его тунеядство — того ни пером описать, ни в сказке сказать». но вот наконец и петербург. «всплеснули кухарки руками, увидевши, какие у них генералы стали сытые, белые да весёлые! генералы напились кофе, наелись сдобных булок, поехали в казначейство и получили кучу денег. однако и об мужике не забыли; выслали ему рюмку водки да пятак серебра: веселись, мужичина! »
в первой части («пролог») яркими штрихами очерчены отношения к борису высшего, родовитого боярства и простого народа. в речах коварного, злобного, но трусливого василия шуйского чувствуется затаенная скрытая злоба именитых бояр против бориса, этого всесильного «выскочки», готового шагнуть на царский престол.
какая честь для нас, для всей руси!
вчерашний раб, татарин, зять малюты,
зять палача и сам в душе палач,
возьмет венец и бармы мононаха!
чувствуется, что здесь, в среде этой аристократии, уже зреет заговор против годунова, хотя он не успел еще и сесть на престол. собеседник шуйского, простодушный воротынский, на наших глазах делается врагом годунова, этой хитрой речи шуйского.
отношение народа к избранию
участие народа в избрании бориса на царство представлено чисто пассивным, бессознательным. очевидно, сторонники годунова собрали толпу, ему сочувствующую; к ней примкнули, отчасти из любопытства, отчасти из страха люди, совсем не заинтересованные в деле годунова. в этой пестрой толпе нет единого сердца, нет единой души. приводя разговоры, ведущиеся в задних рядах этой толпы, пушкин дает понять, что эта толпа ненадежна, и «избрание» сделано не ею, а группой бояр. царь выбран энергии сторонников, но не голосом народа.
речь бориса
но вот появляется перед нами и сам новоизбранный царь. он говорит красивую речь, в которой обращается к патриарху, боярству, народу.
ты, отче патриарх, вы все, бояре!
обнажена душа моя пред вами:
вы видели, что я приемлю власть
великую со страхом и смиреньем!
сколь тяжела обязанность моя!
да правлю я во славе свой народ,
да буду благ и праведен.
ложь как основа всей жизненной трагедии бориса
мы не знаем, искренне или лживо говорит годунов, стоит ли перед нами действительно растроганный человек, или ловкий лицемер; нам ясно лишь одно – что это речь человека. если борис думает обмануть своих слушателей, то тот, кто подслушал разговор шуйского с воротынским, народные толки на девичьем поле, скажет, что обманывается при этом сам годунов, искусный лицемер. если же борис не лицемерит, если он искренне говорит о себе, как о народном избраннике, то заблуждение его выступает еще ярче. поэтому речь царя, полная мира и любви, полная таких светлых надежд, оставляет в нас тяжелое, тревожное впечатление. царь говорит:
да правлю я во славе свой народ
да буду благ и
нам же слышатся в это время злобные речи шуйского, слышится смех народной
великий обман – таково общее впечатление, оставляемое в нас и сценой, где выступают бояре, и сценой, где действует народ, и речью царя. семя лжи, посеянное самым избранием бориса, рано, или поздно взойдет.
ответ:
в первой части («пролог») яркими штрихами очерчены отношения к борису высшего, родовитого боярства и простого народа. в речах коварного, злобного, но трусливого василия шуйского чувствуется затаенная скрытая злоба именитых бояр против бориса, этого всесильного «выскочки», готового шагнуть на царский престол.
какая честь для нас, для всей руси!
вчерашний раб, татарин, зять малюты,
зять палача и сам в душе палач,
возьмет венец и бармы мононаха!
чувствуется, что здесь, в среде этой аристократии, уже зреет заговор против годунова, хотя он не успел еще и сесть на престол. собеседник шуйского, простодушный воротынский, на наших глазах делается врагом годунова, этой хитрой речи шуйского.
отношение народа к избранию
участие народа в избрании бориса на царство представлено чисто пассивным, бессознательным. очевидно, сторонники годунова собрали толпу, ему сочувствующую; к ней примкнули, отчасти из любопытства, отчасти из страха люди, совсем не заинтересованные в деле годунова. в этой пестрой толпе нет единого сердца, нет единой души. приводя разговоры, ведущиеся в задних рядах этой толпы, пушкин дает понять, что эта толпа ненадежна, и «избрание» сделано не ею, а группой бояр. царь выбран энергии сторонников, но не голосом народа.
речь бориса
но вот появляется перед нами и сам новоизбранный царь. он говорит красивую речь, в которой обращается к патриарху, боярству, народу.
ты, отче патриарх, вы все, бояре!
обнажена душа моя пред вами:
вы видели, что я приемлю власть
великую со страхом и смиреньем!
сколь тяжела обязанность моя!
да правлю я во славе свой народ,
да буду благ и праведен.
ложь как основа всей жизненной трагедии бориса
мы не знаем, искренне или лживо говорит годунов, стоит ли перед нами действительно растроганный человек, или ловкий лицемер; нам ясно лишь одно – что это речь человека. если борис думает обмануть своих слушателей, то тот, кто подслушал разговор шуйского с воротынским, народные толки на девичьем поле, скажет, что обманывается при этом сам годунов, искусный лицемер. если же борис не лицемерит, если он искренне говорит о себе, как о народном избраннике, то заблуждение его выступает еще ярче. поэтому речь царя, полная мира и любви, полная таких светлых надежд, оставляет в нас тяжелое, тревожное впечатление. царь говорит:
да правлю я во славе свой народ
да буду благ и
нам же слышатся в это время злобные речи шуйского, слышится смех народной
великий обман – таково общее впечатление, оставляемое в нас и сценой, где выступают бояре, и сценой, где действует народ, и речью царя. семя лжи, посеянное самым избранием бориса, рано, или поздно взойдет.
объяснение: