Том Сойер — мальчик примерно двенадцатилетнего возраста, живёт у тёти Полли, сестры своей покойной матери. В романе описываются различные приключения Тома и его друзей на протяжении нескольких месяцев. В ходе этих приключений он успевает найти подружку (Бекки Тэтчер), стать свидетелем убийства и разоблачить убийцу, убежать из дома, стать пиратом и пожить на острове, заблудиться в пещере и благополучно выбраться из неё, найти драгоценный клад стоимостью в двенадцать тысяч долларов и разделить его со своим другом Гекльберри Финном.
«Скажи-ка, дядя, ведь не даром Москва, спаленная пожаром, Французу отдана? Ведь были ж схватки боевые? 5 Да, говорят, еще какие! Не даром помнит вся Россия Про день Бородина!»
— Да, были люди в наше время, Не то, что нынешнее племя: 10 Богатыри — не вы! Плохая им досталась доля: Не многие вернулись с поля... Не будь на то господня воля, Не отдали б Москвы!
15 Мы долго молча отступали, Досадно было, боя ждали, Ворчали старики: «Что ж мы? на зимние квартиры? Не смеют что ли командиры 20 Чужие изорвать мундиры О русские штыки?»
И вот нашли большое поле: Есть разгуляться где на воле! Построили редут.
81 25 У наших ушки на макушке! Чуть утро осветило пушки И леса синие верхушки — Французы тут-как-тут.
Забил заряд я в пушку туго 30 И думал: угощу я друга! Постой-ка, брат, мусью! Что тут хитрить к бою; Уж мы пойдем ломить стеною, Уж постоим мы головою 35 За родину свою!
Два дня мы были в перестрелке. Что толку в этакой безделке? Мы ждали третий день. Повсюду стали слышны речи: 40 «Пора добраться до картечи!» И вот на поле грозной сечи Ночная пала тень.
Прилег вздремнуть я у лафета, И слышно было до рассвета, 45 Как ликовал француз. Но тих был наш бивак открытый: Кто кивер чистил весь избитый, Кто штык точил, ворча сердито, Кусая длинный ус.
50 И только небо засветилось, Всё шумно вдруг зашевелилось, Сверкнул за строем строй. Полковник наш рожден был хватом: Слуга царю, отец солдатам... 55 Да, жаль его: сражен булатом, Он спит в земле сырой.
82 И молвил он, сверкнув очами: «Ребята! не Москва ль за нами? Умремте ж под Москвой, 60 Как наши братья умирали!» — И умереть мы обещали, И клятву верности сдержали Мы в бородинский бой.
Ну ж был денек! Сквозь дым летучий 65 Французы двинулись как тучи, И всё на наш редут. Уланы с пестрыми значками, Драгуны с конскими хвостами, Все промелькнули перед нами, 70 Все побывали тут.
Вам не видать таких сражений!.. Носились знамена как тени, В дыму огонь блестел, Звучал булат, картечь визжала, 75 Рука бойцов колоть устала, И ядрам пролетать мешала Гора кровавых тел.
Изведал враг в тот день немало, Что значит русский бой удалый, 80 Наш рукопашный бой!.. Земля тряслась — как наши груди, Смешались в кучу кони, люди, И залпы тысячи орудий Слились в протяжный вой...
85 Вот смерклось. Были все готовы Заутра бой затеять новый И до конца стоять... Вот затрещали барабаны — И отступили басурманы.
83 90 Тогда считать мы стали раны, Товарищей считать.
Да, были люди в наше время, Могучее, лихое племя: Богатыри — не вы. 95 Плохая им досталась доля: Не многие вернулись с поля. Когда б на то не божья воля, Не отдали б Москвы!
БОРОДИНО
«Скажи-ка, дядя, ведь не даром
Москва, спаленная пожаром,
Французу отдана?
Ведь были ж схватки боевые?
5 Да, говорят, еще какие!
Не даром помнит вся Россия
Про день Бородина!»
— Да, были люди в наше время,
Не то, что нынешнее племя:
10 Богатыри — не вы!
Плохая им досталась доля:
Не многие вернулись с поля...
Не будь на то господня воля,
Не отдали б Москвы!
15 Мы долго молча отступали,
Досадно было, боя ждали,
Ворчали старики:
«Что ж мы? на зимние квартиры?
Не смеют что ли командиры
20 Чужие изорвать мундиры
О русские штыки?»
И вот нашли большое поле:
Есть разгуляться где на воле!
Построили редут.
81
25 У наших ушки на макушке!
Чуть утро осветило пушки
И леса синие верхушки —
Французы тут-как-тут.
Забил заряд я в пушку туго
30 И думал: угощу я друга!
Постой-ка, брат, мусью!
Что тут хитрить к бою;
Уж мы пойдем ломить стеною,
Уж постоим мы головою
35 За родину свою!
Два дня мы были в перестрелке.
Что толку в этакой безделке?
Мы ждали третий день.
Повсюду стали слышны речи:
40 «Пора добраться до картечи!»
И вот на поле грозной сечи
Ночная пала тень.
Прилег вздремнуть я у лафета,
И слышно было до рассвета,
45 Как ликовал француз.
Но тих был наш бивак открытый:
Кто кивер чистил весь избитый,
Кто штык точил, ворча сердито,
Кусая длинный ус.
50 И только небо засветилось,
Всё шумно вдруг зашевелилось,
Сверкнул за строем строй.
Полковник наш рожден был хватом:
Слуга царю, отец солдатам...
55 Да, жаль его: сражен булатом,
Он спит в земле сырой.
82
И молвил он, сверкнув очами:
«Ребята! не Москва ль за нами?
Умремте ж под Москвой,
60 Как наши братья умирали!»
— И умереть мы обещали,
И клятву верности сдержали
Мы в бородинский бой.
Ну ж был денек! Сквозь дым летучий
65 Французы двинулись как тучи,
И всё на наш редут.
Уланы с пестрыми значками,
Драгуны с конскими хвостами,
Все промелькнули перед нами,
70 Все побывали тут.
Вам не видать таких сражений!..
Носились знамена как тени,
В дыму огонь блестел,
Звучал булат, картечь визжала,
75 Рука бойцов колоть устала,
И ядрам пролетать мешала
Гора кровавых тел.
Изведал враг в тот день немало,
Что значит русский бой удалый,
80 Наш рукопашный бой!..
Земля тряслась — как наши груди,
Смешались в кучу кони, люди,
И залпы тысячи орудий
Слились в протяжный вой...
85 Вот смерклось. Были все готовы
Заутра бой затеять новый
И до конца стоять...
Вот затрещали барабаны —
И отступили басурманы.
83
90 Тогда считать мы стали раны,
Товарищей считать.
Да, были люди в наше время,
Могучее, лихое племя:
Богатыри — не вы.
95 Плохая им досталась доля:
Не многие вернулись с поля.
Когда б на то не божья воля,
Не отдали б Москвы!