А.с.пушкина «капитанская дочка». кластер​

Сегодня день и грустный и веселый.
Торжественный и будничный вполне 
Сегодня вы. прощаетесь со школой 
И новой жизни- Здравствуй! говорите вы!
Так пронесите все. как эстафету. 
Любовь к своей обители родной. 
Мы тоже будем помнить школу эту
И тех. кто знаний дал багаж большой!
Здесь начиналось таинство учений 
И начинались сказки бытия. 
Когда-то были огорчения.
Обида горькая была. 
Но чаще были все таки — улыбки 
И радость наполняла вам сердца 
И жизнь- такою длинною казалась… 
Но так устроен Мир. 
Что все кончается всегда! 
Мне трудно очень говорить 
Мы провожаем вас в дорогу 
И не возможно скрыть тревогу о том. 
Как будете вы жить. 
Сегодня доллар- правит .
Душе открытой трудно стало. 
Любовь повергли с пьедестала
И мир- от боли так устал… 
И что вам сделать в этой жизни. 
Так послужите же Отчизне
Любви верните власть!Пролетели годы незаметно -
До свиданья, школа навсегда!
Знай, минуту расставания эту
Ты забыть не сможешь никогда!
Воплотить мечту свою старайся
И в большую жизнь смелей иди!
В дружбу верь, в себе не сомневайся -
Ждут успех и счастье впереди!

Весна На солнце нельзя было теперь взглянуть, – лохматыми ослепительными потоками оно лилось с вышины. По синему-синему небу плыли облака, словно кучи снега. Весенние ветерки пахнули свежей травой и птичьими гнездами.Перед домом лопнули большие почки на душистых тополях, на припеке стонали куры. В саду, из разогретой земли, протыкая зелеными кочетками догнивающие листья, лезла трава, весь луг подернулся белыми и желтыми звездочками. С каждым днем прибывало птиц в саду. Забегали между стволами черные дрозды – ловкачи ходить пешком. В липах завелась иволга, большая птица, зеленая, с желтой, как золото, подпушкой на крыльях, – суетясь, свистела медовым голосом.Как солнцу вставать, на всех крышах и скворечниках просыпались, заливались разными голосами скворцы, хрипели, насвистывали то соловьем, то жаворонком, то какими-то африканскими птицами, которых они наслушались за зиму за морем, – пересмешничали, фальшивили ужасно. Сереньким платочком сквозь прозрачные березы пролетел дятел, садясь на ствол, оборачивался, дыбом поднимал красный хохолок.И вот в воскресенье, в солнечное утро, в еще не просохших от росы деревьях, у пруда закуковала кукушка: печальным, одиноким, нежным голосом благословила всех, кто жил в саду, начиная от червяков:– Живите, любите, будьте счастливы, ку-ку. А я уж одна проживу ни при чем, ку-ку…Весь сад слушал молча кукушку. Божьи коровки, птицы, всегда всем удивленные лягушки, сидевшие на животе кто на дорожке, кто на ступеньках балкона, – все загадали судьбу. Кукушка откуковала, и еще веселее засвистал весь сад, зашумел листьями.Однажды Никита сидел на гребне канавы, у дороги, и, подпершись, глядел, как по берегу верхнего пруда по ровному зеленому выгону ходит табун. Почтенные мерины, опустив шеи, быстро рвали еще короткую траву, обмахивались хвостами; кобылы оборачивали головы, посматривая – здесь ли жеребенок; жеребята на длинных, слабых, толстых в коленках ногах бегали рысью кругом матерей, боялись далеко отходить, то и дело били матери под пах, пили молоко, отставляли хвост; хорошо было напиться молока в этот весенний день.Кобылы-трехлетки, отбиваясь от табуна, взбрыкивали, взвизгивали, носились по выгону, брыкаясь, мотая мордой, иная начинала валяться, иная, ощерясь, визжа, норовила хватить зубами.По дороге, миновав плотину, ехал на дрожках Василий Никитьевич в парусиновом пальто. Бороду его отдувало набок, глаза были весело прищурены, на щеке – лепешка грязи. Увидав Никиту, он натянул вожжи и сказал:– Какая из табуна больше всего тебе по душе?– А что?– Безо всякого «а что»!Никита так же, как отец, прищурился и показал пальцем на темно-рыжего меринка Клопика, – он ему уже давно приглянулся, главным образом за то, что конь был вежливый, кроткий, с удивительно доброй мордой.– Вот этот.– Ну и отлично, пускай нравится.Василий Никитьевич крепко прищурил один глаз, чмокнул, шевельнул вожжами, и сильный жеребец легко понес дрожки по накатанной дороге. Никита глядел вслед отцу: нет, этот разговор неспроста.