«Капитанская дочка». Анализ заключительных глав (13-14). Смысл названия повести
18 ноября
Глава 13. Арест
Не гневайтесь, сударь: по долгу моему
Я должен сей же час отправить вас в тюрьму.
— Извольте, я готов; но я в такой надежде,
Что дело объяснить
дозволите мне прежде. (Княжнин).
Эпиграф предвосхищает заключительное событие этой главы – арест Гринева, хотя тот поедет на суд с чистой совестью и с надеждой быть оправданным.
Глава начинается тем, что Гринев на пути домой встречает старого знакомого Зурина, который своим отрядом уже «очистил» дорогу до Симбирска. Сначала, не зная, кто в проезжей кибитке, и поскольку ямщик их представил как «государев кум со своею хозяюшкою», Зурин обращается с ними как следует с государственными преступниками: Гринева чуть не послали в острог, а его «хозяюшку к себе привести». Но потом Зурин понял, что вышло недоразумение. Он уговорил Петра Андреевича отправить далее Машу одну и остаться служить в его отряде. Гринев понимает, что его гражданский долг — участвовать в войне до конца.
Итак, Гринев служит у Зурина, и к концу зимы пугачевское восстание подавлено, но автор резюмирует бедствия, порожденные бунтовщиком:
Не стану описывать нашего похода и окончания войны. Скажу коротко, что бедствие доходило до крайности. Мы проходили через селения, разоренные бунтовщиками, и поневоле отбирали у бедных жителей то, что успели они Правление было повсюду прекращено: помещики укрывались по лесам. Шайки разбойников злодействовали повсюду; начальники отдельных отрядов самовластно наказывали и миловали; состояние всего обширного края, где свирепствовал пожар, было ужасно... Не приведи бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный!
Последняя фраза Пушкина стала крылатой и пророческой по отношению к русской революции 1917 года. Бессмысленность бунта видится писателем в том, что жестокостью и убийствами никогда не добиться справедливости на земле. Пушкин ценит идею свободы, но не считает возможным бороться за нее путем кровопролития.
Гринев испытывает противоречивые чувства при известии о том, что Емельян разбит и взят властями. С одной стороны, он несказанно рад, что закончилась война и он может поехать в отпуск на встречу со своими близкими. С другой стороны, он не может не горевать искренно по поводу трагического конца своего недавнего благодетеля:
Но между тем странное чувство отравляло мою радость: мысль о злодее, обрызганном кровию стольких невинных жертв, и о казни, его ожидающей, тревожила меня поневоле: «Емеля, Емеля! — думал я с досадою, — зачем не наткнулся ты на штык или не подвернулся под картечь? Лучше ничего не мог бы ты придумать». Что прикажете делать? Мысль о нем неразлучна была во мне с мыслию о пощаде, данной мне им в одну из ужасных минут жизни, и об избавлении моей невесты из рук гнусного Швабрина.
Внезапный поворот сюжета осложняет ситуацию. Петр Андреевич попадет теперь в проблему, которую, скажем забегая вперед, герой уже не сможет разрешить сам, ему понадобится той, в честь кого он бился и в честь кого названа повесть.
Гринев не смог уехать в отпуск, данный ему Зуриным. Тот получает бумагу:
Я стал ее читать: это был секретный приказ ко всем отдельным начальникам арестовать меня, где бы ни попался, и немедленно отправить под караулом в Казань в Следственную комиссию, учрежденную по делу Пугачева.
Мы можем уже догадываться, что произошел донос на главного героя о его дружбе с предводителем бунта, в чем и убедимся вскоре. Конец предпоследней главы повести передает невозмутимое состояние духа Петра Андреевича, ведь совесть его чиста, он был всегда верен своему настоящему долгу:
Меня посадили в тележку. Со мною сели два гусара с саблями наголо, и я поехал по большой дороге.
Сократил как мог :)
Объяснение:
Литература- просто!
7 подписчиков
«Капитанская дочка». Анализ заключительных глав (13-14). Смысл названия повести
18 ноября
Глава 13. Арест
Не гневайтесь, сударь: по долгу моему
Я должен сей же час отправить вас в тюрьму.
— Извольте, я готов; но я в такой надежде,
Что дело объяснить
дозволите мне прежде. (Княжнин).
Эпиграф предвосхищает заключительное событие этой главы – арест Гринева, хотя тот поедет на суд с чистой совестью и с надеждой быть оправданным.
Глава начинается тем, что Гринев на пути домой встречает старого знакомого Зурина, который своим отрядом уже «очистил» дорогу до Симбирска. Сначала, не зная, кто в проезжей кибитке, и поскольку ямщик их представил как «государев кум со своею хозяюшкою», Зурин обращается с ними как следует с государственными преступниками: Гринева чуть не послали в острог, а его «хозяюшку к себе привести». Но потом Зурин понял, что вышло недоразумение. Он уговорил Петра Андреевича отправить далее Машу одну и остаться служить в его отряде. Гринев понимает, что его гражданский долг — участвовать в войне до конца.
Итак, Гринев служит у Зурина, и к концу зимы пугачевское восстание подавлено, но автор резюмирует бедствия, порожденные бунтовщиком:
Не стану описывать нашего похода и окончания войны. Скажу коротко, что бедствие доходило до крайности. Мы проходили через селения, разоренные бунтовщиками, и поневоле отбирали у бедных жителей то, что успели они Правление было повсюду прекращено: помещики укрывались по лесам. Шайки разбойников злодействовали повсюду; начальники отдельных отрядов самовластно наказывали и миловали; состояние всего обширного края, где свирепствовал пожар, было ужасно... Не приведи бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный!
Последняя фраза Пушкина стала крылатой и пророческой по отношению к русской революции 1917 года. Бессмысленность бунта видится писателем в том, что жестокостью и убийствами никогда не добиться справедливости на земле. Пушкин ценит идею свободы, но не считает возможным бороться за нее путем кровопролития.
Гринев испытывает противоречивые чувства при известии о том, что Емельян разбит и взят властями. С одной стороны, он несказанно рад, что закончилась война и он может поехать в отпуск на встречу со своими близкими. С другой стороны, он не может не горевать искренно по поводу трагического конца своего недавнего благодетеля:
Но между тем странное чувство отравляло мою радость: мысль о злодее, обрызганном кровию стольких невинных жертв, и о казни, его ожидающей, тревожила меня поневоле: «Емеля, Емеля! — думал я с досадою, — зачем не наткнулся ты на штык или не подвернулся под картечь? Лучше ничего не мог бы ты придумать». Что прикажете делать? Мысль о нем неразлучна была во мне с мыслию о пощаде, данной мне им в одну из ужасных минут жизни, и об избавлении моей невесты из рук гнусного Швабрина.
Внезапный поворот сюжета осложняет ситуацию. Петр Андреевич попадет теперь в проблему, которую, скажем забегая вперед, герой уже не сможет разрешить сам, ему понадобится той, в честь кого он бился и в честь кого названа повесть.
Гринев не смог уехать в отпуск, данный ему Зуриным. Тот получает бумагу:
Я стал ее читать: это был секретный приказ ко всем отдельным начальникам арестовать меня, где бы ни попался, и немедленно отправить под караулом в Казань в Следственную комиссию, учрежденную по делу Пугачева.
Мы можем уже догадываться, что произошел донос на главного героя о его дружбе с предводителем бунта, в чем и убедимся вскоре. Конец предпоследней главы повести передает невозмутимое состояние духа Петра Андреевича, ведь совесть его чиста, он был всегда верен своему настоящему долгу:
Меня посадили в тележку. Со мною сели два гусара с саблями наголо, и я поехал по большой дороге.