Анализ
Первее первого
Помнится, в третьем классе мы учились во вторую смену. Однажды зимой, в самом начале урока, электрические лампочки мигнули раз, другой и погасли. Мы обрадовались: сейчас Мария Семеновна отпустит нас домой. «Забегу в магазин и куплю повидла», – решил я. У меня в кармане как раз был рубль – мать на кино дала. Кино я любил, повидло же любил больше всего на свете. Наверное, потому, что его редко привозили в магазин. Два дня назад – привезли. Надо успеть, а то разберут.
Но, к нашему разочарованию, Мария Семеновна не отпустила нас домой. Она очень ценила время.
– Подождем, – сказала учительница, – может еще загорится. А пока давайте помечтаем. Мечтать можно и в темноте.
И мы стали мечтать. О будущем. О том времени, теперь – после войны – не таком уж далеком, когда жизнь будет интересной, веселой, все люди будут грамотными, и всего будет сколько хочешь. Например, рассказывала Мария Семеновна, приходи в магазин, выбирай себе костюм, рубашку, ботинки, набирай полные карманы пряников, печенья, конфет… Что увидишь, чего захочешь, то и бери. Сколько хочешь! А самое главное – бесплатно, без денег. Денег при коммунизме не будет. Они станут ненужными, раз все бесплатно.
В то, что рассказывала Мария Семеновна, верилось, потому что очень этого хотелось, и как-то не верилось, вернее сказать, было трудно вообразить: всего сколько хочешь, а, главное, бери все так, без денег.
– И повидло будет бесплатно? – с я, переборов в себе робость.
– Все будет бесплатное, – ответила Мария Семеновна. – Значит, и повидло тоже.
– И его дадут хоть банку?
– Хоть банку, – засмеялась учительница. – Если съешь.
Если съешь! Да мне и трех банок мало будет…
О чем рассказывала Мария Семеновна дальше, я как-то плохо слушал. Я представил себе, что уже настало счастливое будущее и я ем бесплатное повидло. Прямо из бочки. Ложкой. И без хлеба – так больше влезет.
После звонка я первым выбежал из класса, оделся и стремглав помчался в магазин. У прилавка была длинная очередь – давали пшено. Я кое-как пробрался запечку и увидел: одна на другой стояли две фанерные бочки. С повидлом. Значит, одну уже распродали. «Не устоят, конечно, до коммунизма и эти», – тоскливо подумал я.
Но вспомнив, что коммунизм – это не только бесплатно, но всего сколько хочешь, успокоился: ну не устоят эти, так привезут другие. Доста-анется!
На рубль, что похрустывал у меня в руке, решил все-таки сходить в кино, а повидла наемся при коммунизме, а то очередина вон какая, да и сколько его дадут, на рубль-то.
Дома я взахлеб рассказал отцу и матери, как здорово будущем: всего сколько хочешь, а главное – бесплатно! И в заключение провозгласил:
– Я себе бочку повидла возьму!
– Дай бог, – сказал отец, – дай бог. И когда же это будущее настанет? Учительница говорила?
– Я же говорю: когда всего будет сколько хочешь и – бесплатно.
Отец отрицательно покачал головой.
– Раньше, сынок, много раньше. Чтобы у тебя повидло было, что нужно сделать?
– Бочку из магазина прикатить, – ответил я, не моргнув глазом.
– Верно рассуждаешь, – улыбнувшись, поощрил отец. – А еще раньше?
Я плечами.
– Запечатать ее. Так? Так. А до этого? Повидла в нее наложить. А перед тем? Яблок, груш, слив наростить. А сначала садов насадить. А иначе как? Задом наперед коня не запрягают. А первее первого – надо всем работать научиться. Мария Семеновна ведь так вам объясняла: будет каждый работать сколько надо, по совести, будет всего сколько хочешь. Так она говорила?
Я шмыгнул носом.
– Или ты не слушал – бочку с повидлом открывал?
Отец немного ошибся в своем предположении. Тогда, на уроке, я не потрудился даже открыть бочку. Начал – я уже говорил об этом – есть повидло сразу. Ложкой. И без хлеба – чтобы больше влезло.
цветок. Никто не знал, что он есть на земле».
В них уже звучит то чувство щемящего одиночества, которым насыщен
эмоциональный мир героев Платонова, вечная тоска сиротливых душ, живущих на земле. Здесь значима каждая деталь, каждое
слово.Маленькое растение – на огромной земле. Эта развернутая антитеза рождает щемящее чувство жалости к одинокому живому существу..Вспомним, что говорит девочке цветок в ответ на самый обычный вопрос: «Как тебя зовут?» - «Меня никто не зовет, я
один живу». Грамматическое переосмысление формы неопределенно-личного предложения придает особую остроту чувству,
возникающему у читателя. Мир писателя – мир всеобщего сиротства и разобщенности. Одиноки люди, особенно дети, одиноки растения и животные. Но
вот появляется девочка Даша, другие дети цветку выжить. Отчего ей были так близки и понятны переживания
крошечного ростка? Ребенок особенно остро почувствовал сиротство растения, потому что и она сама была в тот момент в
разлуке с матерью и ощущала себя одинокой и покинутой. Два бесприютных сердца тянутся друг к другу, находя один в другом
надежду и опору.
Меняются ли, на ваш взгляд, культурные и нравственные ценности у разных поколений? Вопрос достаточно сложный и интересный. Мне кажется, что, без сомнения, взрослея, человек начинает относиться к жизни иначе, поскольку появляется некий жизненный опыт, основанный на совершенных ошибках. И в этом я вижу причину изменения культурных и нравственных ценностей у разных поколений. Достаточно обратить внимание на героев повести В.Распутина «Прощание с Матерой». Андрей Пинигин молод, и его незрелость отражается в том, чего он хочет и во что верит. Юноша искренне считает, что человек – хозяин собственной судьбы, что в это время, время перемен, необходимо нырять в реку жизни с головой, стараясь, чтобы заметили и оценили. Андрей не придает значения памяти, считая, что она лишь мешают
Однако его отец, Павел Пинигин, совершенно иной. Ему кажется, что стоит держаться за то, что уже имеешь. Разрушение старого до основания, по мнению мужчины, бессмысленно, потому что без него невозможно построить новое. Он осторожен в своих мыслях и поступках и понимает, в отличие от сына, горе матери, вынужденной оставить могилы родных на затопляемом острове. Кто-то может сказать: ну и что? Судя по характеристике, это просто совершенно разные люди. Но неслучайно автор уделяет внимание одной детали: в минуты отдыха и отец, и сын очень похожи друг на друга. И вывод напрашивается сам собой: когда-то и Павел Миронович был таким же молодым и горячим, как его сын, иначе мужчина не покинул бы родную Матеру, но жизненный опыт, бытовые и семейные неурядицы перевернули мировоззрение героя. И в этом случае можно говорить о том, что культурные и нравственные ценности даже для одного человека со временем претерпевают изменения. Таким образом, душа человека не статична, потому что любое постоянство губительно. В молодости мы одни, в зрелости совершенно другие, и это нормально, потому что жизнь сама лучше всякого скульптора вытачивает из неопытного юнца с поверхностными взглядами глубоко мыслящую личность.