Стихотворение Окуджавы «Грибоедов в Цинандали» как рецепция «грибоедовской легенды» Пушкина («Путешествие в Арзрум») рассматривается на фоне восходящих к тому же источнику поэтических эпитафий от Полонского до Галича, которые реализуют устойчивые представления об «участи русских поэтов». Позиция Окуджавы, утверждавшего, вопреки традиционному культу поэта-мученика, «витальность» творческой личности, осмыслена как проявление его пушкинианства.
Стихотворение Окуджавы «Грибоедов в Цинандали» как рецепция «грибоедовской легенды» Пушкина («Путешествие в Арзрум») рассматривается на фоне восходящих к тому же источнику поэтических эпитафий от Полонского до Галича, которые реализуют устойчивые представления об «участи русских поэтов». Позиция Окуджавы, утверждавшего, вопреки традиционному культу поэта-мученика, «витальность» творческой личности, осмыслена как проявление его пушкинианства.