На долю Николая Заболоцкого впало много испытаний, одним из которых стала тюрьма и последующая сибирская ссылка. Однако в 1946 году поэт вернулся в Москву, был восстановлен в Союзе писателей и получил возможность открыто публиковать свои стихи. Тем не менее, Заболоцкий не мог сказать, что он по-настоящему счастлив, так как понимал – какая-то незримая часть его души осталась в далеком И в этот мир для него уже нет возврата, потому что он существует лишь в воспоминаниях. Вместе с тем, поэт постоянно задается вопросом о том, так ли остро чувствуют другие люди то, что происходит в окружающем их мире. Он надеется, что где-то на свете существует родственная душа, такая же ранимая и романтичная, которой так же одиноко во Вселенной.
Вечер – излюбленное время суток Заболоцкого, который считает, что сумерки создают особый настрой, мечтательный и возвышенный. Однако в стихотворении «Когда вдали угаснет свет дневной…», написанном в 1948 году, сквозят не только романтика, но и тоска. Автору действительно одиноко в этом мире, который был далеко не всегда к нему благосклонен. Потому он признается: «В который раз томит меня мечта». О чем же именно думает в эти минуты поэт? О том, что где-то на краю планеты есть точно такой же сад, над которым опускается вечер. И точно такой же одинокий человек, наблюдая, как « в черной мгле, склоняющейся к хатам» догорает уходящий день, ищет сочувствия и сострадания. Нет, Заболоцкий не хочет, чтобы его жалели, потому что он сам выбрал свою судьбу, когда решил связать жизнь с поэзией. И именно стихи привели этого удивительного и тонко чувствующего автора на тюремные нары, так как далеко не все нравилось Заблоцкому в том обществе, к которому он принадлежал. Но поэт готов был нести свой крест, надеясь лишь на то, что найдутся люди, которые смогут понять и по достоинству оценить его стихи, достаточно сложные для восприятия и порой даже представляющие собой настоящую головоломку. Заболоцкому кажется, что одним из таких людей должен быть непременно поэт, который в этот самый момент стоит одиноко в саду и чувствует ту тоску и боль, которые испытывает автор. Но парадокс заключается в том, что этим человеком может быть лишь сам Заболоцкий, такой, которому суждено было прожить иную жизнь. Именно с самим собой, иным и действительно счастливым, поэт смог бы найти общий язык, но это невозможно, потому что изменить никому не под силу. Даже литературному гению, какой бы сильной ни была его мечта.
На долю Николая Заболоцкого впало много испытаний, одним из которых стала тюрьма и последующая сибирская ссылка. Однако в 1946 году поэт вернулся в Москву, был восстановлен в Союзе писателей и получил возможность открыто публиковать свои стихи. Тем не менее, Заболоцкий не мог сказать, что он по-настоящему счастлив, так как понимал – какая-то незримая часть его души осталась в далеком И в этот мир для него уже нет возврата, потому что он существует лишь в воспоминаниях. Вместе с тем, поэт постоянно задается вопросом о том, так ли остро чувствуют другие люди то, что происходит в окружающем их мире. Он надеется, что где-то на свете существует родственная душа, такая же ранимая и романтичная, которой так же одиноко во Вселенной.
Вечер – излюбленное время суток Заболоцкого, который считает, что сумерки создают особый настрой, мечтательный и возвышенный. Однако в стихотворении «Когда вдали угаснет свет дневной…», написанном в 1948 году, сквозят не только романтика, но и тоска. Автору действительно одиноко в этом мире, который был далеко не всегда к нему благосклонен. Потому он признается: «В который раз томит меня мечта». О чем же именно думает в эти минуты поэт? О том, что где-то на краю планеты есть точно такой же сад, над которым опускается вечер. И точно такой же одинокий человек, наблюдая, как « в черной мгле, склоняющейся к хатам» догорает уходящий день, ищет сочувствия и сострадания. Нет, Заболоцкий не хочет, чтобы его жалели, потому что он сам выбрал свою судьбу, когда решил связать жизнь с поэзией. И именно стихи привели этого удивительного и тонко чувствующего автора на тюремные нары, так как далеко не все нравилось Заблоцкому в том обществе, к которому он принадлежал. Но поэт готов был нести свой крест, надеясь лишь на то, что найдутся люди, которые смогут понять и по достоинству оценить его стихи, достаточно сложные для восприятия и порой даже представляющие собой настоящую головоломку. Заболоцкому кажется, что одним из таких людей должен быть непременно поэт, который в этот самый момент стоит одиноко в саду и чувствует ту тоску и боль, которые испытывает автор. Но парадокс заключается в том, что этим человеком может быть лишь сам Заболоцкий, такой, которому суждено было прожить иную жизнь. Именно с самим собой, иным и действительно счастливым, поэт смог бы найти общий язык, но это невозможно, потому что изменить никому не под силу. Даже литературному гению, какой бы сильной ни была его мечта.