Образ героя стихотворения воплощен в шести деталях, распределенных контрастно – « любил – не любил ».
Итак, что же любил герой? Церковное пение, белых павлинов и старинные («стертые» ) карты Америки. На первый взгляд, казалось бы, ничего не объединяет эти «предметы любви» . И все же, если присмотреться внимательнее, мы увидим в них некоторую общность. Эта общность – необычность, оторванность от обыденности, экзотика. Церковное пение уносит человеческую душу в горние выси, к Богу, а «стертые карты Америки» напоминают о других маршрутах – маршрутах первооткрывателей, победителей, готовых рисковать и сражаться. Белые павлины несут в себе ноту царственной экзотики: не просто необыкновенная для европейцев «царь-птица» , но еще и белого цвета (вспомним по ассоциациям о «белой вороне») .
А что же являют собой объекты его «нелюбви» ? Это детский плач, чай с малиной и «женская истерика» . Попробуем связать между собой эти детали. Вероятно, легче всего они объединяются в категории «семья» , «дом» , но не в высоком, одухотворенном смысле, а в смысле рутинном, обыденном. Детские болезни, неизбежный чай с малиной, женские переживания, слезы, упреки в черствости и равнодушии, которые тот, к кому они обращены, холодно и презрительно именует «истерикой» .
Итак, психологический портрет героя готов. И выстроен он всего лишь в шести стихотворных строчках при антитезы « любил – не любил », включающей по три выразительных и психологически значимых детали. Это человек, душа которого стремится ко всему необыкновенному и прекрасному, ищет высший смысл, испытывает потребность в риске и приключениях. Это человек, умеющий быть жестким и холодным, презирающий обыденность, не выносящий ее плена.
Но созданием психологического портрета необыкновенного человека стихотворение не исчерпывается. В нем есть последняя, седьмая строчка, которая в значительной мере и делает его своеобразной лирической новеллой, образуя собственно конфликт. Предшествующие ей шесть строчек объединены между собой. Объединены в смысловом плане, поскольку изображают « его ». Объединены композиционно (антитеза « любил – не любил », по три детали, формирующих каждый из членов этой антитезы) . Объединены рифмой, пусть нежестко, поскольку сами рифмы «мягкие» – две женских и одна дактилическая, две точных и одна построена на созвучии («павлинов» – «малиной») . Ритмический рисунок этих шести строк свободный, количество слогов в стихе чередование ударных и безударных произвольно, ритм создается только рифмой. Седьмая же строчка обособлена абсолютно. Она имеет четкий ритмический рисунок четырехстопного ямба, не срифмована с предыдущими, но ударение в последнем слове падает на последний слог, т. е. строка завершается жестко. И если первая строка начинается словом « Он », а следующие за ней еще пять тоже включены в эту орбиту – орбиту « Его », то последняя строка начинается словом «Я» . Образуется более общее по сравнению с « любил – не любил » противопоставление – « он – я» , в котором собственно и заложен конфликт стихотворения, конфликт болезненный и неразрешимый. Последняя строчка звучит просто и страшно в этой обнаженной простоте:
…А я была его женой.
Женой человека, для которого дом – тюрьма, которого влечет постоянно действующая могучая центробежная сила его души.
Итак, что же любил герой? Церковное пение, белых павлинов и старинные («стертые» ) карты Америки. На первый взгляд, казалось бы, ничего не объединяет эти «предметы любви» . И все же, если присмотреться внимательнее, мы увидим в них некоторую общность. Эта общность – необычность, оторванность от обыденности, экзотика. Церковное пение уносит человеческую душу в горние выси, к Богу, а «стертые карты Америки» напоминают о других маршрутах – маршрутах первооткрывателей, победителей, готовых рисковать и сражаться. Белые павлины несут в себе ноту царственной экзотики: не просто необыкновенная для европейцев «царь-птица» , но еще и белого цвета (вспомним по ассоциациям о «белой вороне») .
А что же являют собой объекты его «нелюбви» ? Это детский плач, чай с малиной и «женская истерика» . Попробуем связать между собой эти детали. Вероятно, легче всего они объединяются в категории «семья» , «дом» , но не в высоком, одухотворенном смысле, а в смысле рутинном, обыденном. Детские болезни, неизбежный чай с малиной, женские переживания, слезы, упреки в черствости и равнодушии, которые тот, к кому они обращены, холодно и презрительно именует «истерикой» .
Итак, психологический портрет героя готов. И выстроен он всего лишь в шести стихотворных строчках при антитезы « любил – не любил », включающей по три выразительных и психологически значимых детали. Это человек, душа которого стремится ко всему необыкновенному и прекрасному, ищет высший смысл, испытывает потребность в риске и приключениях. Это человек, умеющий быть жестким и холодным, презирающий обыденность, не выносящий ее плена.
Но созданием психологического портрета необыкновенного человека стихотворение не исчерпывается. В нем есть последняя, седьмая строчка, которая в значительной мере и делает его своеобразной лирической новеллой, образуя собственно конфликт. Предшествующие ей шесть строчек объединены между собой. Объединены в смысловом плане, поскольку изображают « его ». Объединены композиционно (антитеза « любил – не любил », по три детали, формирующих каждый из членов этой антитезы) . Объединены рифмой, пусть нежестко, поскольку сами рифмы «мягкие» – две женских и одна дактилическая, две точных и одна построена на созвучии («павлинов» – «малиной») . Ритмический рисунок этих шести строк свободный, количество слогов в стихе чередование ударных и безударных произвольно, ритм создается только рифмой. Седьмая же строчка обособлена абсолютно. Она имеет четкий ритмический рисунок четырехстопного ямба, не срифмована с предыдущими, но ударение в последнем слове падает на последний слог, т. е. строка завершается жестко. И если первая строка начинается словом « Он », а следующие за ней еще пять тоже включены в эту орбиту – орбиту « Его », то последняя строка начинается словом «Я» . Образуется более общее по сравнению с « любил – не любил » противопоставление – « он – я» , в котором собственно и заложен конфликт стихотворения, конфликт болезненный и неразрешимый. Последняя строчка звучит просто и страшно в этой обнаженной простоте:
…А я была его женой.
Женой человека, для которого дом – тюрьма, которого влечет постоянно действующая могучая центробежная сила его души.