Штольц — настоящий друг для Обломова. Андрей живет сегодняшним днем, никогда не предается пустым мечтаниям, от жизни берет все, а у Ильи Ильича — жизнь выдуманная. Штольц ведет активный образ жизни, в людях ценит настойчивость. Но почему же он приходит к Обломову? Это два совершенно разных человека. Встревоженная душа Штольца находит успокоение в общении с Обломовым. Андрей находит в душе Обломова то, чего у него нет. Значит, у этих, таких непохожих между собой, людей есть потребность друг в друге. Воистину они сошлись — «лед и пламень…» . Значит, порой происходит как бы духовное, душевное дополнение одного человека другим, благодаря чему происходит раскрытие характера ли, внутреннего мира ли, самовыражение, самопознание, то, что поэт Марина Цветаева называла «смертной надобой» человека в человеке. Ведь существует, наконец, потребность в близком общении именно с твоими антиподами, так ты как бы раскрываешь рамки своих познаний в психологии, в других областях человеческой деятельности. Вообще дружба, приязнь между людьми основывается иногда на тяге к противоположностям. Наверное, тут как раз такой случай. Штольц и Обломов по-своему интересны друг другу, более того — нужны. Только в тесном общении они обретают некий скрытый от чужих глаз покой внутри себя или же наоборот — подпитывают себя энергией, жизненной силой другого, становясь хоть чуть-чуть деятельнее, решительнее в поступках, в трудах своих. Думаю, образы Штольца и Обломова, их странный союз в романе будут еще долго занимать не одно поколение, давая им пищу для размышлений.
Значительную часть своей жизни Н.В. Гоголь провёл в Петербурге. Н.В. Гоголь приехал в Петербург девятнадцатилетним юношей в декабре 1828 года, а покинул его знаменитым писателем и драматургом в декабре 1836 года. Впоследствии он приезжал сюда лишь очень ненадолго в 1838г, 1841, 1842 и 1848 гг.
Н.В.Гоголь провёл в Петербурге «одну из самых свежих и впечатлительных эпох своей жизни», по отзыву В.Г. Белинского.
В Санкт-Петербург юный Н.Гоголь страстно стремится. Мечтает, конечно, о новой интересной жизни, которая непременно именно здесь должна начаться. Он мечтает о съёмной квартире с видом на красавицу Неву. Но поселиться приходиться сначала в скромном районе доме аптекаря Трута у Кокушкина моста, рядом с Вознесенским собором; вскоре на четвертом этаже дома № 39 на Большой Мещанской улице, в дом каретного мастера Йохима. О Мещанской улице от Гоголь отозвался так: «Улица табачных лавок, немцев-ремесленников и чухонских нимф». Любопытно, что эвфемизм «чухонские нимфы» придуман Гоголем. Как и все доходные дома, «Дом Иохима» был густо населен людьми самых различных сословий. В одном из писем домой Гоголь сообщает: «…дом, в котором я обретаюсь, содержит в себе 2-х портных, одну маршанд де мод, сапожника, чулочного фабриканта, склеивающего битую посуду, декатировщика и красильщика, кондитерскую, мелочную лавку, магазин сбережения зимнего платья, табачную лавку и, наконец, привилегированную повивальную бабку». Возможно, что впеатлентя
К моменту появления Гоголя в Петербурге завершалось формирование основных архитектурных ансамблей города. Благодаря работам крупнейших архитекторов конца ХVIII – начала ХIХ вв. – К.И. Росси, Д. Кваренги, А. Воронихина, А. Захарова. Санкт-Петербург приобрёл тот «строгий, стройный вид», который был воспет А.С. Пушкиным. «Державное течение» Невы, «громады дворцов и башен», пространства величественных площадей завораживали юного Н.В. Гоголя своей строгой красотой, напоминали о тех знаменательных событиях, которые здесь разворачивались. Нарвские ворота, воздвигнутые Д.Кваренги для торжественной встречи русской гвардии, вызывали в памяти победы Отечественной войны 1812-1814 гг., Сенатская площадь – подавление «декабрьского бунта» 1825 года.
Н.В.Гоголь провёл в Петербурге «одну из самых свежих и впечатлительных эпох своей жизни», по отзыву В.Г. Белинского.
В Санкт-Петербург юный Н.Гоголь страстно стремится. Мечтает, конечно, о новой интересной жизни, которая непременно именно здесь должна начаться. Он мечтает о съёмной квартире с видом на красавицу Неву. Но поселиться приходиться сначала в скромном районе доме аптекаря Трута у Кокушкина моста, рядом с Вознесенским собором; вскоре на четвертом этаже дома № 39 на Большой Мещанской улице, в дом каретного мастера Йохима. О Мещанской улице от Гоголь отозвался так: «Улица табачных лавок, немцев-ремесленников и чухонских нимф». Любопытно, что эвфемизм «чухонские нимфы» придуман Гоголем. Как и все доходные дома, «Дом Иохима» был густо населен людьми самых различных сословий. В одном из писем домой Гоголь сообщает: «…дом, в котором я обретаюсь, содержит в себе 2-х портных, одну маршанд де мод, сапожника, чулочного фабриканта, склеивающего битую посуду, декатировщика и красильщика, кондитерскую, мелочную лавку, магазин сбережения зимнего платья, табачную лавку и, наконец, привилегированную повивальную бабку». Возможно, что впеатлентя
К моменту появления Гоголя в Петербурге завершалось формирование основных архитектурных ансамблей города. Благодаря работам крупнейших архитекторов конца ХVIII – начала ХIХ вв. – К.И. Росси, Д. Кваренги, А. Воронихина, А. Захарова. Санкт-Петербург приобрёл тот «строгий, стройный вид», который был воспет А.С. Пушкиным. «Державное течение» Невы, «громады дворцов и башен», пространства величественных площадей завораживали юного Н.В. Гоголя своей строгой красотой, напоминали о тех знаменательных событиях, которые здесь разворачивались. Нарвские ворота, воздвигнутые Д.Кваренги для торжественной встречи русской гвардии, вызывали в памяти победы Отечественной войны 1812-1814 гг., Сенатская площадь – подавление «декабрьского бунта» 1825 года.