«Очевидно, он что-то знает такое, чего я не знаю, — думал я про полковника. — Если бы я знал то, что он знает, я бы понимал и то, что я видел, и это не мучило бы меня». Но сколько я ни думал, я не мог понять того, что знает полковник, и заснул только к вечеру, и то после того, как пошел к приятелю и напился с ним совсем пьян.
Иван Васильевич никак не мог понять, хорошее или дурное дело происходило на его глазах. Ему казалось тогда, что дурное дело не может быть признано необходимостью и уверенно совершаться на глазах у всех. Но когда понял, то не смог служить не только в военной службе, но и вообще нигде.
Он не мог и не хотел понимать, что рядом с праздником существует боль, страдание, жестокость, несправедливость. Он сам признается, что «любовь с этого дня пошла на убыль» , потому что образ Вари постоянно воскрешал в его памяти картину «полковника на площади» , и ему становилось как-то неловко и неприятно, он стал все реже и реже с нею видеться.
Иван Васильевич никак не мог понять, хорошее или дурное дело происходило на его глазах. Ему казалось тогда, что дурное дело не может быть признано необходимостью и уверенно совершаться на глазах у всех. Но когда понял, то не смог служить не только в военной службе, но и вообще нигде.