Глава перваяНА ПРОСЕКЕИз чащи осторожно высунулась голова зверя с густыми бакенбардами и черными кисточками на ушах. Раскосые желтые глаза глянули в одну, потом в другую сторону просеки, – и зверь замер, насторожив уши.Старик Андреич с одного взгляда признал бы прятавшуюся в чаще рысь. Но он в эту минуту продирался сквозь частый подлесок метров за сто от просеки.Андреичу давно хотелось курить. Он остановился и потянул из-за пазухи кисет.Рядом с ним в ельнике кто-то громко кашлянул. Кисет полетел на землю. Андреич сдернул ружье с плеча и быстро взвел курки.Между деревьями мелькнула рыже-бурая шерсть и голова косули с острыми ветвистыми рожками.Андреич сейчас же опустил ружье и наклонился за кисетом: старик никогда не бил дичи в недозволенное время.Между тем рысь, не заметив поблизости ничего подозрительного, скрылась в чащу.Через минуту она снова вышла на просеку. Теперь она несла в зубах, бережно держа за шиворот, маленького рыжего рысенка.Перейдя просеку, рысь сунула детеныша в мягкий мох под куст и сейчас же пошла назад.Через две минуты второй рысенок барахтался рядом с первым, и старая рысь отправилась за третьим, и последним.В лесу послышался легкий хруст сучьев.В один миг рысь вскарабкалась на ближайшее дерево и скрылась в его ветвях.В это время Андреич разглядывал следы вспугнутой им косули. В тени густого ельника лежал еще снег. На нем виднелись глубокие отпечатки четырех пар узких копыт.«Да тут их две было, – соображал охотник. – Вторая, верно, самка. Дальше просеки не уйдут. Пойти разве поглядеть?»Он выбрался из чащи и, стараясь не шуметь, напрямик зашагал к просеке.Андреич хорошо знал повадку зверей. Как он и думал, пробежав несколько десятков метров, косули почувствовали себя в безопасности и сразу перешли на шаг.Первым вышел на просеку козел. Он поднял украшенную рожками голову и потянул в себя воздух.Ветер дул прямо от него вдоль просеки, – поэтому козел не мог учуять рыси. Он нетерпеливо топнул ногой. Из кустов выскочила безрогая самка и остановилась рядом с ним.Через минуту косули спокойно щипали у себя под ногами молодую зелень, изредка поднимая головы и осматриваясь.Рысь хорошо видела их сквозь ветви.Она выждала, когда обе косули одновременно опустили головы, и бесшумно скользнула на нижний сук дерева. Сук этот торчал над самой просекой, метрах в четырех от земли.Густые ветви теперь не скрывали зверя от глаз косуль.Но рысь так плотно прижалась к дереву, что ее неподвижное тело казалось просто наростом на толстом суку.Косули не обращали на него внимания. Они медленно подвигались вдоль просеки к ожидавшему их в засаде хищнику.Андреич выглянул на просеку шагах в пятидесяти дальше ели, на которой сидела рысь. Он сразу заметил обеих косуль и, спрятавшись в кустах, стал следить за ними.Старик никогда не пропускал случая поближе взглянуть на пугливых лесных зверей.Косуля-самка шла впереди. Козел на несколько шагов отстал от нее.Вдруг что-то темное камнем сорвалось с дерева на спину косули.Косуля упала с переломленным хребтом.Козел сделал отчаянный прыжок с места и мгновенно исчез в чаще.– Рысь! – ахнул Андреич.Раздумывать было некогда.«Бах! Бах!» – один за другим грянули выстрелы двустволки.Зверь высоко подскочил и с воем упал на землю.Андреич выскочил из кустов и изо всей силы побежал по просеке. Страх упустить редкую добычу заставил его забыть осторожность.Не успел старик добежать до рыси, как зверь неожиданно вскочил на ноги.Андреич остановился в трех шагах от него.Внезапно зверь прыгнул.Сильный удар в грудь опрокинул старика навзничь.Ружье далеко отлетело в сторону. Андреич прикрыл горло левой рукой.В то же мгновение зубы зверя вонзились в нее до самой кости.Старик выхватил из-за голенища нож и с размаху всадил в бок рыси.Удар был смертельный. Зубы рыси разжались, и зверь свалился на землю.Еще раз, для верности, ударил Андреич ножом и проворно вскочил на ноги.Но зверь уже не дышал.Андреич снял шапку и вытер со лба пот.– Ух! – произнес он, тяжело переводя дух.Страшная слабость внезапно охватила Андреича. Мышцы, напряженные в смертельной схватке, сразу обмякли. Ноги дрожали. Чтобы не упасть, он должен был присесть на пенек несколько минут, пока, наконец, старик пришел в себя.Прежде всего он свернул цигарку измазанными кровью руками и глубоко затянулся.Накурившись, Андреич промыл у ручейка раны, перевязал их тряпкой и принялся свежевать добычу.
Буду тихо на погосте Под доской дубовой спать, Будешь, милый, к маме в гости В воскресенье прибегать - Через речку и по горке Так, что взрослый не догнать, Издалека, мальчик зоркий. Будешь крест мой узнавать. "Буду тихо на погосте..."2.
Впервые карелы появились на бежецкой земле в конце XVI - начале XVII века3 в особенности после подписания Русским государством вечного мира со Швецией в деревне Столбово под Тихвином в 1617 году, по которому от Руси отторгались Карельский уезд (земли на Карельском перешейке севернее Ладожского озера) и ижорская земля с городами Ям, Ивангород и Копорье. Некоторые жители этих мест, не пожелавшие быть под властью представителей другой веры, переселялись огромными партиями в опустевшие после Смуты края в Новгородской и Тверской губерниях, в том числе и в Бежецкий уезд.
А. А. Ахматова замечает, что, несмотря на более позднее подселение карел в верховьях Мологи, в древние времена на той земле жило родственное современным карелам фино-угорское племя весь, которое оставило после себя старинные названия рек Молога (означает - "тихая или рыбная река"), Уйвешь (чистая вода), села Сулега (селение на холме), болота Хабенка (осиновое) и другие4. Видимо, поэтому поэт называет бежецкий край "древней корельской землей".
Под доской дубовой спать,
Будешь, милый, к маме в гости
В воскресенье прибегать -
Через речку и по горке
Так, что взрослый не догнать,
Издалека, мальчик зоркий.
Будешь крест мой узнавать.
"Буду тихо на погосте..."2.
Впервые карелы появились на бежецкой земле в конце XVI - начале XVII века3 в особенности после подписания Русским государством вечного мира со Швецией в деревне Столбово под Тихвином в 1617 году, по которому от Руси отторгались Карельский уезд (земли на Карельском перешейке севернее Ладожского озера) и ижорская земля с городами Ям, Ивангород и Копорье. Некоторые жители этих мест, не пожелавшие быть под властью представителей другой веры, переселялись огромными партиями в опустевшие после Смуты края в Новгородской и Тверской губерниях, в том числе и в Бежецкий уезд.
А. А. Ахматова замечает, что, несмотря на более позднее подселение карел в верховьях Мологи, в древние времена на той земле жило родственное современным карелам фино-угорское племя весь, которое оставило после себя старинные названия рек Молога (означает - "тихая или рыбная река"), Уйвешь (чистая вода), села Сулега (селение на холме), болота Хабенка (осиновое) и другие4. Видимо, поэтому поэт называет бежецкий край "древней корельской землей".
Источник: http://ahmatova.niv.ru/ahmatova/kritika/senin-slepnevo-ego-velikoe-znachenie-v-moej-zhizni.htm