Пушкин родился 26 мая (6 июня по новому стилю) 1799 года в Москве. Здесь его детство. Память ребенка не сохранила впечатлений от поездок в Петербург и Михайловское — ему не было и двух лет, когда родители вернулись в Москву.Мальчик часто гулял в роскошном парке князя Юсупова в Большом Харитоньевском переулке. Пытливому ребенку навсегда запомнились прохладная тень высоких деревьев, идеальные формы античных статуй, строгие линии “Московского Версаля”.Летом Пушкина увозили в Захарьино, подмосковную деревню бабушки. Мальчик любил эти места: и березовую рощицу, которая начиналась прямо у ворот захарьинского дома — здесь пили чай в жаркие дни, — и огромную липу у пруда, и темный еловый лес на другом его берегу. Он играл здесь, воображая себя богатырем, сражающимся со злыми силами. А по вечерам он вслушивался в веселые и грустные русские песни, смотрел на хороводы, которые водили крестьянские девушки.Родители мало занимались ребенком. Сергей Львович, отец поэта, мало думал о своем хозяйстве, о судьбе крепостных, о доме, о воспитании детей. Он был душой светского общества, любил сострить, блеснуть каламбуром, удивить общество изящным стихом. Надежда Осиповна, мать поэта, была внучкой знаменитого Ганнибала, “арапа Петра Великого”, вывезенного некогда из северной Абиссинии. Красивая светская женщина была занята только собой. Постоянная неуравновешенность ее характера создавала в семье напряженную, нервную атмосферу.Впечатления окружающего мира, литературной среды, книг переполняют душу ребенка. На восьмом году жизни он начинает писать, подражая Лафонтену, Вольтеру и Мольеру. Из-под его пера выходят басни, шуточные поэмы, комедии. Свою комедию “Похититель” он один “разыгрывает” перед сестрой. Он пишет небольшие стихи в альбомы соседских барышень. Взрослые не придают значения поэтическим упражнениям мальчика. До нас не дошло даже отрывков из этих ранних произведений Пушкина.К двенадцати годам Пушкин в общем, развитии намного опередил своих сверстников. Он, по словам своего брата, “был одарен памятью неимоверного и на одиннадцатом году уже знал наизусть всю французскую литературу”. Однако это не мешало ему бегать и прыгать через стулья, ловко бросать мяч, то есть оставаться двенадцатилетним шаловливым мальчиком. Он любил родную природу, народные сказки и песни, любил бабушку, няню, Никиту Козлова, любил Юсупов сад и Захарьино, любил книги. Еще неосознанно сливались в его сознании русская национальная культура с лучшими идеями западного просвещения.
Тут в глазах Лизиных блеснула радость, которую она тщетно сокрыть хотела; щеки ее пылали, как заря в ясный летний вечер; она смотрела на левый рукав свой и щипала его правою рукою. Старушка с охотою приняла сие предложение, не подозревая в нем никакого худого намерения, и уверяла незнакомца, что полотно, вытканное Лизой, и чулки, вывязанные Лизой, бывают отменно хороши и носятся долее всяких других. Она раз пять повторила сие имя, как будто бы стараясь затвердить его. Эраст простился с ними до свидания и пошел. Лиза провожала его глазами, а мать сидела в задумчивости и, взяв за руку дочь свою, сказала ей: "Ах, Лиза! Как он хорош и добр! если бы жених твой был таков!" Все Лизино сердце затрепетало. "Матушка! Матушка! Как этому статься? Он барин, а между крестьянами..." - Лиза не договорила речи своей. Все жилки в ней забились, и, конечно, не от страха Она встала, хотела идти, но не могла. Эраст выскочил на берег, подошел к Лизе и - мечта ее отчасти исполнилась: ибо он взглянул на нее с видом ласковым, взял ее за руку... А ,Лиза, Лиза стояла с потупленным взором с огненными щеками, с трепещущим сердцем - не могла отнять у него руки, не могла отворотиться, когда он приближался к ней с розовыми губами своими... Ах! Он поцеловал ее, поцеловал с таким жаром, что вся вселенная показалась ей в огне горящею! "Милая Лиза! - сказал Эраст,- Милая Лиза! Я люблю тебя!", и сии слова отозвались во глубине души ее, как небесная, восхитительнная, музыка; она едва смела верить ушам своим и... Нo я бросаю кисть. Скажу только, что в сию минуту восторга исчезла Лизина робость - Эраст узнал, что он любим, любим страстно новым, чистым, открытым сердцем. Они сидели на траве, и так, что между ними оставалось не много места,- смотрели друг другу в глаза, говорили друг другу: " Люби меня! " и два часа показались им мигом. Наконец Лиза вспомнила, что мать ее может об ней беспокоиться. Надлежало расстаться. "Ах, Эраст! - сказала она.- Всегда ли ты будешь любить меня? " - "Всегда, милая Лиза, всегда! " - отвечал он. "И ты можешь мне дать в этом клятву?" - "Могу, любезная Лиза, могу!" - "Нет! Мне не надобно клятвы. Я верю тебе, Эраст, верю. Ужели ты обманешь бедную Лизу? Ведь этому нельзя быть?" - "Нельзя, нельзя, милая Лиза!" - "Как я счастлива, и как обрадуется матушка, когда узнает, что ты меня любишь!" - "Ах нет, Лиза! Ей не надобно ничего сказывать",- "Для чего же?" - "Старые люди бывают подозрительны. Она вообразит себе что-нибудь худое",- "Нельзя статься".- " Однако ж тебя не говорить ей об этом ни слова"- "Хорошо: надобно тебя послушаться, хотя мне и не хотелось бы ничего таить от нее". Они простились, поцеловались в последний раз и обещались всякий день ввечеру видеться или на берегу реки, или в березовой роще, или где-нибудь близ Лизиной хижины, только верно, непременно видеться. Лиза пошла, но глаза ее сто раз обращались на Эраста, который все еще стоял на берегу и смотрел вслед за нею.
Она раз пять повторила сие имя, как будто бы стараясь затвердить его. Эраст простился с ними до свидания и пошел. Лиза провожала его глазами, а мать сидела в задумчивости и, взяв за руку дочь свою, сказала ей: "Ах, Лиза! Как он хорош и добр! если бы жених твой был таков!" Все Лизино сердце затрепетало. "Матушка! Матушка! Как этому статься? Он барин, а между крестьянами..." - Лиза не договорила речи своей.
Все жилки в ней забились, и, конечно, не от страха Она встала, хотела идти, но не могла. Эраст выскочил на берег, подошел к Лизе и - мечта ее отчасти исполнилась: ибо он взглянул на нее с видом ласковым, взял ее за руку... А ,Лиза, Лиза стояла с потупленным взором с огненными щеками, с трепещущим сердцем - не могла отнять у него руки, не могла отворотиться, когда он приближался к ней с розовыми губами своими... Ах! Он поцеловал ее, поцеловал с таким жаром, что вся вселенная показалась ей в огне горящею! "Милая Лиза! - сказал Эраст,- Милая Лиза! Я люблю тебя!", и сии слова отозвались во глубине души ее, как небесная, восхитительнная, музыка; она едва смела верить ушам своим и... Нo я бросаю кисть. Скажу только, что в сию минуту восторга исчезла Лизина робость - Эраст узнал, что он любим, любим страстно новым, чистым, открытым сердцем. Они сидели на траве, и так, что между ними оставалось не много места,- смотрели друг другу в глаза, говорили друг другу: " Люби меня! " и два часа показались им мигом. Наконец Лиза вспомнила, что мать ее может об ней беспокоиться. Надлежало расстаться. "Ах, Эраст! - сказала она.- Всегда ли ты будешь любить меня? " - "Всегда, милая Лиза, всегда! " - отвечал он. "И ты можешь мне дать в этом клятву?" - "Могу, любезная Лиза, могу!" - "Нет! Мне не надобно клятвы. Я верю тебе, Эраст, верю. Ужели ты обманешь бедную Лизу? Ведь этому нельзя быть?" - "Нельзя, нельзя, милая Лиза!" - "Как я счастлива, и как обрадуется матушка, когда узнает, что ты меня любишь!" - "Ах нет, Лиза! Ей не надобно ничего сказывать",- "Для чего же?" - "Старые люди бывают подозрительны. Она вообразит себе что-нибудь худое",- "Нельзя статься".- " Однако ж тебя не говорить ей об этом ни слова"- "Хорошо: надобно тебя послушаться, хотя мне и не хотелось бы ничего таить от нее". Они простились, поцеловались в последний раз и обещались всякий день ввечеру видеться или на берегу реки, или в березовой роще, или где-нибудь близ Лизиной хижины, только верно, непременно видеться. Лиза пошла, но глаза ее сто раз обращались на Эраста, который все еще стоял на берегу и смотрел вслед за нею.