"Преступление и наказание" Ф. М. Достоевского - идеологический роман. Каждый герой этого произведения является носителем какой-либо идеи, которая формирует характер, волю, психологию, становится стержнем человека. В центре романа - образ Родиона Раскольникова, захваченного наполеоновской идеей, идеей о праве сильной личности на преступление. С какой целью автор романа опровергает чудовищную, вредоносную теорию своего героя?
Приводит ли он её к полнейшему краху? Как Достоевский доказывает нам, что "мечта" Раскольникова поистине "безобразна" и губительна для человечества?
Мы впервые встречаемся с героем романа в тот момент, когда он от теоретических размышлений готов перейти к действию; путем эксперимента - убийства злой, гадкой старушонки-вши попасть в разряд "право имеющих". В случайно услышанном разговоре между студентом и молодым офицером Раскольников улавливает идею, поразительно совпадающую с его собственной. убить глупую, бессмысленную, ничтожную, злую, больную, никому не нужную, а напротив, всем вредную старушонку", взять её деньги, "обречённые в монастырь , и загладить это крохотное преступленьице тысячами добрых дел". Более того, Достоевский пишет, что "это были самые обыкновенные и самые частые ... молодые разговоры и мысли" в ту пору, когда происходит действие романа. Очевидно, речь идет об идее, которая буквально " носится в воздухе". Однако в этом разговоре остаётся открытым вопрос о том, справедливо ли это и можно ли, оставаясь человеком, решиться на убийство.
Раскольников не ограничивается "ораторством" "для справедливости", он идёт дальше: ищет неопровержимое доказательство справедливости убийства "по совести". И, как ему кажется, находит.
Под низким потолком коморки-конуры, напоминающей гроб, в атмосфере "жёлтого города" рождается теория, чудовищная по своей сути. Раскольников приходит к убеждению, что человечество испокон веков делится на два разряда: на людей обыкновенных, составляющих большинство и вынужденных подчиняться силе, и на людей необыкновенных, таких, например, как Наполеон; это избранные люди, которые имеют право во имя человечества преступить закон: "Кто крепок и силён умом и духом, тот над ними и властен! Кто много посмеет, тот у них и прав, Кто на большее может посягнуть, тот у них и законодатель... Так доселе велось и так всегда будет!"
Герой задается вопросом: "Тварь ли" он "дрожащая или право имеет? " Он мучительно размышляет над этой дилеммой и хочет доказать себе и окружающим, что он "властелин судьбы". Ради самоутверждения и совершается преступление, ведь отнюдь не деньги нужны были ему от старухи-процентщицы, а ответ на мучающий его вопрос.
Так созревает "индивидуалистический бунт Раскольникова". Герой Достоевского думает, что людей, которые не сами изменить свою жизнь некий "властелин", то есть, по сути дела добрый тиран
Пьеса А. Н. Островского «Снегурочка» и созданная на ее основе одноименная опера Н. А. Римского-Корсакова — своеобразный гимн русскому фольклору, дань уважения и преклонения перед богатейшим наследием языческой Руси, ее верованиями, преданиями, обрядами и мудрым отношением к жизни в гармонии с природой.
Говорить о фольклоризме этих произведений и легко и сложно. Легко потому, что фольклорное начало, этнографизм составляют суть, содержание, язык и пьесы, и оперы. Многие факты лежат здесь на поверхности, так что не составляет большого труда найти первоисточники образов, сюжетных линий, эпизодов в сказочном, песенном, обрядовом материале. Нас поражает и восхищает авторское проникновение в мир русской архаики и современного драматургу и композитору народного творчества, удивительно бережная и в то же время ярко индивидуальная, смелая обработка этого пласта национальной культуры и создание на основе его величайших по красоте, глубине мысли произведений, созвучных и настоящему.
Трудность, и немалая, заключается в том, что фольклоризм «Снегурочки» таит в себе множество загадок и скрытого смысла. Это всегда озадачивает и очаровывает, в этом непреходящая ценность и сила искусства, его вечная актуальность и новизна. Возьмем принятое жанровое определение «Снегурочки» — весенняя сказочка. Вроде бы все ясно, но, строго говоря, неверно: перед нами разворачивается отнюдь не сказочное действо хотя бы потому, что завершается оно гибелью главных героев, что классической сказке никак не свойственно. Это чистой воды мифология, увиденная сквозь толщу веков, понятая и обработанная художниками XIX столетия. Еще точнее сюжет «Снегурочки» можно было бы обозначить как древний календарный миф, насыщенный позднейшими текстами обрядового, песенного, эпического содержания, сохранившими если не целиком, то частично черты архаического взгляда на мир, на место и роль человека в космоприродном универсуме.
Кстати, и то, что мы по привычке называем народной сказкой о растаявшей под лучами летнего солнца девочке, вылепленной из снега, — тоже не сказка. Заметим в скобках: сюжет о Снегурочке стоит особняком в традиционном сказочном репертуаре, он практически не имеет вариантов и очень краток, скорее напоминает притчу о закономерном наказании за пренебрежение к правилам поведения, обусловленным законами природы, и нежизне искусственного, неестественным образом созданного вопреки законам жизни.
Главное в сюжете пьесы и оперы — идея гармонии человека и природы, преклонение перед красотой окружающего мира и целесообразностью законов естественной жизни. Все это, по мысли многих представителей русской интеллигенции XIX в., когда-то было свойственно человеческому обществу и потеряно с приходом цивилизации западноевропейского, урбанического типа. Сегодня видно, насколько сильна была в русском обществе ностальгия по «идеальному » и насколько это опиралось на характерное для России стремление узнать свои корни, откуда что «есть пошло», понять и осмыслить себя сегодняшнего через свое — историческое и мифологическое, оздоровить и исправить современное общество через обращение к заветам старины седой.
Не касаясь авторского замысла и сугубо профессиональных приемов композиторского творчества, ограничусь несколькими комментариями к фольклорно-этнографическим реалиям, отраженным в либретто оперы Н. А. Римского-Корсакова. Отдельные детали, повороты сюжета, мотивировки, воспринимаемые ныне как второстепенные, а то и просто странные, на самом деле оказываются чрезвычайно важными и проникнуть в глубины народного мировоззрения, понять символику и логику поступков действующих лиц оперы.
"Преступление и наказание" Ф. М. Достоевского - идеологический роман. Каждый герой этого произведения является носителем какой-либо идеи, которая формирует характер, волю, психологию, становится стержнем человека. В центре романа - образ Родиона Раскольникова, захваченного наполеоновской идеей, идеей о праве сильной личности на преступление. С какой целью автор романа опровергает чудовищную, вредоносную теорию своего героя?
Приводит ли он её к полнейшему краху? Как Достоевский доказывает нам, что "мечта" Раскольникова поистине "безобразна" и губительна для человечества?
Мы впервые встречаемся с героем романа в тот момент, когда он от теоретических размышлений готов перейти к действию; путем эксперимента - убийства злой, гадкой старушонки-вши попасть в разряд "право имеющих". В случайно услышанном разговоре между студентом и молодым офицером Раскольников улавливает идею, поразительно совпадающую с его собственной. убить глупую, бессмысленную, ничтожную, злую, больную, никому не нужную, а напротив, всем вредную старушонку", взять её деньги, "обречённые в монастырь , и загладить это крохотное преступленьице тысячами добрых дел". Более того, Достоевский пишет, что "это были самые обыкновенные и самые частые ... молодые разговоры и мысли" в ту пору, когда происходит действие романа. Очевидно, речь идет об идее, которая буквально " носится в воздухе". Однако в этом разговоре остаётся открытым вопрос о том, справедливо ли это и можно ли, оставаясь человеком, решиться на убийство.
Раскольников не ограничивается "ораторством" "для справедливости", он идёт дальше: ищет неопровержимое доказательство справедливости убийства "по совести". И, как ему кажется, находит.
Под низким потолком коморки-конуры, напоминающей гроб, в атмосфере "жёлтого города" рождается теория, чудовищная по своей сути. Раскольников приходит к убеждению, что человечество испокон веков делится на два разряда: на людей обыкновенных, составляющих большинство и вынужденных подчиняться силе, и на людей необыкновенных, таких, например, как Наполеон; это избранные люди, которые имеют право во имя человечества преступить закон: "Кто крепок и силён умом и духом, тот над ними и властен! Кто много посмеет, тот у них и прав, Кто на большее может посягнуть, тот у них и законодатель... Так доселе велось и так всегда будет!"
Герой задается вопросом: "Тварь ли" он "дрожащая или право имеет? " Он мучительно размышляет над этой дилеммой и хочет доказать себе и окружающим, что он "властелин судьбы". Ради самоутверждения и совершается преступление, ведь отнюдь не деньги нужны были ему от старухи-процентщицы, а ответ на мучающий его вопрос.
Так созревает "индивидуалистический бунт Раскольникова". Герой Достоевского думает, что людей, которые не сами изменить свою жизнь некий "властелин", то есть, по сути дела добрый тиран
Объяснение:
Объяснение:
Пьеса А. Н. Островского «Снегурочка» и созданная на ее основе одноименная опера Н. А. Римского-Корсакова — своеобразный гимн русскому фольклору, дань уважения и преклонения перед богатейшим наследием языческой Руси, ее верованиями, преданиями, обрядами и мудрым отношением к жизни в гармонии с природой.
Говорить о фольклоризме этих произведений и легко и сложно. Легко потому, что фольклорное начало, этнографизм составляют суть, содержание, язык и пьесы, и оперы. Многие факты лежат здесь на поверхности, так что не составляет большого труда найти первоисточники образов, сюжетных линий, эпизодов в сказочном, песенном, обрядовом материале. Нас поражает и восхищает авторское проникновение в мир русской архаики и современного драматургу и композитору народного творчества, удивительно бережная и в то же время ярко индивидуальная, смелая обработка этого пласта национальной культуры и создание на основе его величайших по красоте, глубине мысли произведений, созвучных и настоящему.
Трудность, и немалая, заключается в том, что фольклоризм «Снегурочки» таит в себе множество загадок и скрытого смысла. Это всегда озадачивает и очаровывает, в этом непреходящая ценность и сила искусства, его вечная актуальность и новизна. Возьмем принятое жанровое определение «Снегурочки» — весенняя сказочка. Вроде бы все ясно, но, строго говоря, неверно: перед нами разворачивается отнюдь не сказочное действо хотя бы потому, что завершается оно гибелью главных героев, что классической сказке никак не свойственно. Это чистой воды мифология, увиденная сквозь толщу веков, понятая и обработанная художниками XIX столетия. Еще точнее сюжет «Снегурочки» можно было бы обозначить как древний календарный миф, насыщенный позднейшими текстами обрядового, песенного, эпического содержания, сохранившими если не целиком, то частично черты архаического взгляда на мир, на место и роль человека в космоприродном универсуме.
Кстати, и то, что мы по привычке называем народной сказкой о растаявшей под лучами летнего солнца девочке, вылепленной из снега, — тоже не сказка. Заметим в скобках: сюжет о Снегурочке стоит особняком в традиционном сказочном репертуаре, он практически не имеет вариантов и очень краток, скорее напоминает притчу о закономерном наказании за пренебрежение к правилам поведения, обусловленным законами природы, и нежизне искусственного, неестественным образом созданного вопреки законам жизни.
Главное в сюжете пьесы и оперы — идея гармонии человека и природы, преклонение перед красотой окружающего мира и целесообразностью законов естественной жизни. Все это, по мысли многих представителей русской интеллигенции XIX в., когда-то было свойственно человеческому обществу и потеряно с приходом цивилизации западноевропейского, урбанического типа. Сегодня видно, насколько сильна была в русском обществе ностальгия по «идеальному » и насколько это опиралось на характерное для России стремление узнать свои корни, откуда что «есть пошло», понять и осмыслить себя сегодняшнего через свое — историческое и мифологическое, оздоровить и исправить современное общество через обращение к заветам старины седой.
Не касаясь авторского замысла и сугубо профессиональных приемов композиторского творчества, ограничусь несколькими комментариями к фольклорно-этнографическим реалиям, отраженным в либретто оперы Н. А. Римского-Корсакова. Отдельные детали, повороты сюжета, мотивировки, воспринимаемые ныне как второстепенные, а то и просто странные, на самом деле оказываются чрезвычайно важными и проникнуть в глубины народного мировоззрения, понять символику и логику поступков действующих лиц оперы.