В рассказе Виктора Петровича Астафьева «Фотография, на которой меня нет» речь идет о 30-х годах. Ребятишки, запечатленные на фотографии, выглядят «бедновато, слишком бедновато». В школе нет ни парт, ни скамеек, ни учебников, ни тетрадей, ни карандашей. Фотографирование воспринималось как «неслыханно важное событие».
Но под пластом бедности — материальной и духовной — живет и пробивается наружу другое, что не дает душе очерстветь и что делает человека стойким перед лицом испытаний. С каким чувством вспоминает рассказчик о любви бабушки к цветам или к украшению зимних окон!
Но главное в рассказе — это человеческие характеры и отношения между людьми. Бабушка может обругать внука за непослушание, выговорить деду за то, что тот заспался, замешкался. Но она же всю ночь напролет проведет с больным мальчиком; брань ее незлобливая, ворчливая, добродушная, и нет сомнения в том, что это человек с золотым сердцем. Ее своеобразная, певучая, яркая речь свидетельствует о подлинно народном характере.
Конечно, в деревне есть и пьяницы, и «ненадежные люди». Но не они определяют нравственную атмосферу жизни. И ребятишки иногда могут поссориться, подраться, но это ненадолго, и их скрепляет дружба и взаимная забота. Особенным уважением пользуется учитель — не только за свои знания, но и за то, что сам уважает каждого, взрослого и ребенка, и сам готов поучиться даже у ребят. С большим тактом крестьяне проявляют любовь к нему: то тайком сгрузят у его крыльца воз дров, то «забудут» в его избе крынку молока или сметаны, то беременной жене.
Заглядывая в далекие годы своего детства, рассказчик находит там высокие нравственные ценности. «Деревенская фотография — своеобразная летопись нашего народа, настенная его история». Заурядный случай, происшедший с деревенским мальчишкой писателю поставить во о непреходящей исторической памяти народа.
Были́на (народное название стáрина[1]) — древнерусская, позже русская народная эпическая песня о героических событиях или примечательных эпизодах национальной истории XI—XVI веков[1]. центре множества русских былин стоит фигура киевского князя Владимира, которого иногда отождествляют с Владимиром Святославичем и образ средневекового Киева. Сам Илья Муромец упоминается в XIII веке в норвежской «Саге о Тидреке Бернском»[2] и немецкой поэме «Ортнит», а в 1594 году немецкий путешественник Эрих Лассота видел гробницу Ильи Моровлина в Софийском соборе в Киеве. Алёша Попович служил у ростовских князей, потом перебрался в Киев и погиб в битве на реке Калке. В Новгородской первой летописи рассказывается о том, как Ставр Годинович навлëк на себя гнев Владимира Мономаха, и его утопили за то, что он обокрал двух граждан Новгорода; в другом варианте той же летописи говорится, что его сослали. Дунай Иванович часто упоминается в летописях XIII века в качестве одного из слуг князя Владимира Васильковича, а Сухмана Долмантьевича (Одихмантьевича) отождествляли с псковским князем Домантом (Довмонтом). В вариантах былины «Богатырское слово» («Сказание о хождении киевских богатырей в Царьград»)[3], опубликованных в 1860 году Ф. И. Буслаевым и в 1881 году Е. В. Барсовым, действие былины происходит не в Киеве, а в Царьграде, при правлении царя Константина, который натравливает татар Идола Скоропеевича и Тугарина Змеевича напасть на Владимира Всеславьевича в Киеве.
В рассказе Виктора Петровича Астафьева «Фотография, на которой меня нет» речь идет о 30-х годах. Ребятишки, запечатленные на фотографии, выглядят «бедновато, слишком бедновато». В школе нет ни парт, ни скамеек, ни учебников, ни тетрадей, ни карандашей. Фотографирование воспринималось как «неслыханно важное событие».
Но под пластом бедности — материальной и духовной — живет и пробивается наружу другое, что не дает душе очерстветь и что делает человека стойким перед лицом испытаний. С каким чувством вспоминает рассказчик о любви бабушки к цветам или к украшению зимних окон!
Но главное в рассказе — это человеческие характеры и отношения между людьми. Бабушка может обругать внука за непослушание, выговорить деду за то, что тот заспался, замешкался. Но она же всю ночь напролет проведет с больным мальчиком; брань ее незлобливая, ворчливая, добродушная, и нет сомнения в том, что это человек с золотым сердцем. Ее своеобразная, певучая, яркая речь свидетельствует о подлинно народном характере.
Конечно, в деревне есть и пьяницы, и «ненадежные люди». Но не они определяют нравственную атмосферу жизни. И ребятишки иногда могут поссориться, подраться, но это ненадолго, и их скрепляет дружба и взаимная забота. Особенным уважением пользуется учитель — не только за свои знания, но и за то, что сам уважает каждого, взрослого и ребенка, и сам готов поучиться даже у ребят. С большим тактом крестьяне проявляют любовь к нему: то тайком сгрузят у его крыльца воз дров, то «забудут» в его избе крынку молока или сметаны, то беременной жене.
Заглядывая в далекие годы своего детства, рассказчик находит там высокие нравственные ценности. «Деревенская фотография — своеобразная летопись нашего народа, настенная его история». Заурядный случай, происшедший с деревенским мальчишкой писателю поставить во о непреходящей исторической памяти народа.
Были́на (народное название стáрина[1]) — древнерусская, позже русская народная эпическая песня о героических событиях или примечательных эпизодах национальной истории XI—XVI веков[1]. центре множества русских былин стоит фигура киевского князя Владимира, которого иногда отождествляют с Владимиром Святославичем и образ средневекового Киева. Сам Илья Муромец упоминается в XIII веке в норвежской «Саге о Тидреке Бернском»[2] и немецкой поэме «Ортнит», а в 1594 году немецкий путешественник Эрих Лассота видел гробницу Ильи Моровлина в Софийском соборе в Киеве. Алёша Попович служил у ростовских князей, потом перебрался в Киев и погиб в битве на реке Калке. В Новгородской первой летописи рассказывается о том, как Ставр Годинович навлëк на себя гнев Владимира Мономаха, и его утопили за то, что он обокрал двух граждан Новгорода; в другом варианте той же летописи говорится, что его сослали. Дунай Иванович часто упоминается в летописях XIII века в качестве одного из слуг князя Владимира Васильковича, а Сухмана Долмантьевича (Одихмантьевича) отождествляли с псковским князем Домантом (Довмонтом). В вариантах былины «Богатырское слово» («Сказание о хождении киевских богатырей в Царьград»)[3], опубликованных в 1860 году Ф. И. Буслаевым и в 1881 году Е. В. Барсовым, действие былины происходит не в Киеве, а в Царьграде, при правлении царя Константина, который натравливает татар Идола Скоропеевича и Тугарина Змеевича напасть на Владимира Всеславьевича в Киеве.