Сложную задачу иллюстрировать произведения Ф.М.Достоевского удалось решить художнику Илье Сергеевичу Глазунову, возможно, потому, что Достоевский – его любимый писатель. На протяжении более 30 лет Глазунов убедительно раскрывает мысли-образы великого романиста, его дух и философию во всей их противоречивости и сложности.
Художник иллюстрирует узловые моменты в развитии сюжета романа "Преступление и наказание" и портреты его героев. Главный из них – Родион Раскольников – изображается трижды: 1) на фоне городской улицы, "среди людей"; 2) перед совершением преступления; 3) после преступления.
Достоевский, рисуя портрет Раскольникова в начале романа, пишет: "Кстати, он был замечательно хорош собой". В иллюстрации Глазунова эти слова о внешней красоте Раскольникова получают конкретное воплощение. Всмотритесь: большие глаза, прямой нос, красиво очерченные губы. Перед нами – типичный герой-романтик, мечтатель.
На страницах романа Достоевский уделяет достаточное внимание тому, во что одет Раскольников: костюм героя характеризует его социальное положение. Глазунов не прорисовывает одежду Раскольникова с такой же тщательностью, с какой рисует лицо: он, как и Достоевский, стремится показать прежде всего внутренний мир, душу героя. Однако художник ограничен в средствах изображения рамками картины, и он акцентирует внимание зрителя на лице героя. Именно лицо: выражение глаз, губ – является центром портрета, именно оно "говорит" о внутреннем состоянии героя. Художник смог передать переживания Раскольникова, его глубокую задумчивость. По выражению лица этого человека мы видим, как тяжело ему сосредоточиться на одной из своих мыслей, которые "порой мешаются". Раскольников изображен на одной из улиц Петербурга, еще "среди людей", но уже оторван от них, не замечает окружающего, хотя пока и не осознает трагичность ситуации, которую он сам себе "готовит".
На втором портрете Раскольников непосредственно перед совершением задуманного им убийства старухи-процентщицы. За спиной у него знаменитые тринадцать ступеней, ведущие в его каморку. Внешний облик Раскольникова значительно отличается от того, который мы видели на первой иллюстрации. На нас смотрит все тот же молодой человек с умными глазами, но в его взгляде уже чувствуется нечто звериное. Это лицо мы уже не можем назвать красивым.
На третьей иллюстрации Раскольников предстанет перед нами, лежа на софе в своей каморке после убийства старухи-процентщицы: "Войдя к себе, он бросился на диван, так, как был, в забытьи... Клочки и отрывки каких-то мыслей так и кишели в его голове; но он ни одной не мог схватить, ни на одной не мог остановиться... ( ч.1, гл. 7) Так пролежал он очень долго..."
Здесь Раскольников и вовсе не похож на себя. В его облике не осталось ничего человеческого, скорее он похож на привидение. Такое восприятие обусловлено тем, что Глазунов легкими штрихами намечает фигуру Раскольникова, ничего не уточняя, не детализируя. Здесь мы не найдем тех выразительных глаз, которые видели на первой и даже на второй иллюстрациях. Нет здесь и о многом "говорящих" губ. Мимика вообще отсутствует. Можно даже сказать, что душа покинула тело Раскольникова. Эта иллюстрация нам понять внутреннее состояние героя после убийства.
"Только тогда, – пишет С.Белов в комментарии к роману, – когда узнаем, что Раскольников задумал убийство, мы поймем, что он не случайно был замечательно хорош собою. Мечтатель, романтик – и вынашивает грязную мысль об убийстве и грабеже. Преступление героя, отвратительное и низкое, резко контрастирует с его благородной внешностью, и в этом, может быть, тоже залог его воскресения".
Раскольников изображен в своей комнате. Каморка – последний штрих к его портрету. Здесь нет места человеку со здоровым сознанием. Тесная, узкая каморка Раскольникова Достоевским поочередно сравнивается со шкафом, комодом, морской каютой и сундуком, а Пульхерией Александровной, матерью Раскольникова, – даже с гробом. Эта желтая каморка не просто является свидетелем "ужасных, диких и фантастических вопросов", которые зрели и накапливались в больном мозгу Раскольникова и которые он сам с собой, лежа здесь на диване, не раз "передумал, перешептал и переспорил". Ненавистная ему конура усиливала в нем мрачное ощущение мучительного, бесконечного отчуждения и отъединения.
Сложную задачу иллюстрировать произведения Ф.М.Достоевского удалось решить художнику Илье Сергеевичу Глазунову, возможно, потому, что Достоевский – его любимый писатель. На протяжении более 30 лет Глазунов убедительно раскрывает мысли-образы великого романиста, его дух и философию во всей их противоречивости и сложности.
Художник иллюстрирует узловые моменты в развитии сюжета романа "Преступление и наказание" и портреты его героев. Главный из них – Родион Раскольников – изображается трижды: 1) на фоне городской улицы, "среди людей"; 2) перед совершением преступления; 3) после преступления.
Достоевский, рисуя портрет Раскольникова в начале романа, пишет: "Кстати, он был замечательно хорош собой". В иллюстрации Глазунова эти слова о внешней красоте Раскольникова получают конкретное воплощение. Всмотритесь: большие глаза, прямой нос, красиво очерченные губы. Перед нами – типичный герой-романтик, мечтатель.
На страницах романа Достоевский уделяет достаточное внимание тому, во что одет Раскольников: костюм героя характеризует его социальное положение. Глазунов не прорисовывает одежду Раскольникова с такой же тщательностью, с какой рисует лицо: он, как и Достоевский, стремится показать прежде всего внутренний мир, душу героя. Однако художник ограничен в средствах изображения рамками картины, и он акцентирует внимание зрителя на лице героя. Именно лицо: выражение глаз, губ – является центром портрета, именно оно "говорит" о внутреннем состоянии героя. Художник смог передать переживания Раскольникова, его глубокую задумчивость. По выражению лица этого человека мы видим, как тяжело ему сосредоточиться на одной из своих мыслей, которые "порой мешаются". Раскольников изображен на одной из улиц Петербурга, еще "среди людей", но уже оторван от них, не замечает окружающего, хотя пока и не осознает трагичность ситуации, которую он сам себе "готовит".
На втором портрете Раскольников непосредственно перед совершением задуманного им убийства старухи-процентщицы. За спиной у него знаменитые тринадцать ступеней, ведущие в его каморку. Внешний облик Раскольникова значительно отличается от того, который мы видели на первой иллюстрации. На нас смотрит все тот же молодой человек с умными глазами, но в его взгляде уже чувствуется нечто звериное. Это лицо мы уже не можем назвать красивым.
На третьей иллюстрации Раскольников предстанет перед нами, лежа на софе в своей каморке после убийства старухи-процентщицы: "Войдя к себе, он бросился на диван, так, как был, в забытьи... Клочки и отрывки каких-то мыслей так и кишели в его голове; но он ни одной не мог схватить, ни на одной не мог остановиться... ( ч.1, гл. 7) Так пролежал он очень долго..."
Здесь Раскольников и вовсе не похож на себя. В его облике не осталось ничего человеческого, скорее он похож на привидение. Такое восприятие обусловлено тем, что Глазунов легкими штрихами намечает фигуру Раскольникова, ничего не уточняя, не детализируя. Здесь мы не найдем тех выразительных глаз, которые видели на первой и даже на второй иллюстрациях. Нет здесь и о многом "говорящих" губ. Мимика вообще отсутствует. Можно даже сказать, что душа покинула тело Раскольникова. Эта иллюстрация нам понять внутреннее состояние героя после убийства.
"Только тогда, – пишет С.Белов в комментарии к роману, – когда узнаем, что Раскольников задумал убийство, мы поймем, что он не случайно был замечательно хорош собою. Мечтатель, романтик – и вынашивает грязную мысль об убийстве и грабеже. Преступление героя, отвратительное и низкое, резко контрастирует с его благородной внешностью, и в этом, может быть, тоже залог его воскресения".
Раскольников изображен в своей комнате. Каморка – последний штрих к его портрету. Здесь нет места человеку со здоровым сознанием. Тесная, узкая каморка Раскольникова Достоевским поочередно сравнивается со шкафом, комодом, морской каютой и сундуком, а Пульхерией Александровной, матерью Раскольникова, – даже с гробом. Эта желтая каморка не просто является свидетелем "ужасных, диких и фантастических вопросов", которые зрели и накапливались в больном мозгу Раскольникова и которые он сам с собой, лежа здесь на диване, не раз "передумал, перешептал и переспорил". Ненавистная ему конура усиливала в нем мрачное ощущение мучительного, бесконечного отчуждения и отъединения.
Объяснение:
вот
Объяснение:
Статья посвящена сопоставительному анализу социальной очеркистики
В.А. Гиляровского и В.М. Дорошевича в аспекте традиций народознания, «нату-
ральной школы» и «физиологического» очерка. Рассматриваются принципы
типизации, присущие творческой манере писателей, обосновывается их принад-
лежность социально-дидактической ветви просветительского реализма.
Ключевые слова: народознание, публицистика, социальный очерк, «репортаж-
ная» манера письма, социальная диагностика, социальная дидактика, просвети-
тельский реализм, В.А. Гиляровский, В.М. Дорошевич.
Народознание как особое направление отечественной литературной
мысли зарождается еще во времена А.С. Пушкина, который стал одним
из его основоположников [5, с. 37]. Расцвет же этого направления прихо-
дится на конец ХIХ – начало ХХ вв., когда острые социальные противоре-
чия и конфликты привели к радикальному переосмыслению обществен-
ных перспектив. Свой вклад в решение этих задач призвана была внести
публицистика.
Среди тех литераторов, которые обладали особым даром соци-
альной диагностики, талантливо продолжали традиции русского. «физиологического» очерка и «натуральной школы», следует назвать
В.А. Гиляровского и В.М. Дорошевича. Их творчество представляет
собой, если можно так выразиться, «малую энциклопедию» русской
жизни рубежа ХIХ–ХХ вв. В произведениях В.А. Гиляровского созданы
и ярко обрисованы типы городской бедноты («Трущобные люди», 1887;
«Московские нищие», 1896), обывателей и мещан («Москва и москвичи»,
1926) и др. В произведениях В.М. Дорошевича нашли свое отражение
персонажи преступного мира (книга очерков «Сахалин», 1903), предста-
вители среднего класса, чиновники и видные деятели театральной среды
(«Папильотки», 1893; цикл «Сцена», 1907; цикл «Литераторы и общест-
венные деятели», 1905; «Старая театральная Москва», 1923).
Социальный «срез» героев очерков и репортажей В.А. Гиляровского
и В.М. Дорошевича рубежа ХIХ–ХХ вв. в полной мере отражает модель
современного им общества. Продолжая традиции «натуральной школы»
60-х гг. ХIХ в., В.А. Гиляровский и В.М. Дорошевич демонстрируют
живой исследовательский, познавательный интерес к жизни различных
сословий русского общества, в первую очередь – «низшего» и «среднего»
классов. На этом основании можно говорить не только о тематике наро-
дознания в творчестве этих писателей, но и, более того, о высоком прио-
ритете данной темы в их произведениях и в творчестве в целом.
Одна из ведущих тем творчества В.А. Гиляровского – это мир «потеряв-
ших почву», опустившихся под влиянием неблагоприятных социальных
условий, всеми забытых изгоев общества – «бывших людей», как называл
их М. Горький. Трущобы в произведениях писателя становятся не только
основной приметой времени, но и неким символом жизни общества. Попав
в трущобы, человек не в силах противостоять их давлению. Трущобы – это
своеобразное «клеймо» на жизни каждого их обитателя, закрывающее
навсегда выход к нормальному человеческому бытию. В.А. Гиляровский
в очерке «Каторга» замечает, что трущобы – это своего рода пожизненная
каторга, замкнутый круг, откуда нет выхода: Арестант бежит из Сибири
с одной целью – чтобы увидеть родину. Но родины у него нет. Он отвер-
женец общества. Все отступились от него, кроме таких же, как он,
обитателей трущоб, которые посмотрят на него, «варнака Сибирского,
генерала Забугрянского», как на героя [1, с. 73].
Трущобный мир – мир людей, отвергнутых социумом, «обреченных»
на по , воровство, разврат. Показать, проследить пути,
ведущие человека на «дно», увидеть внутренний мир обитателя трущоб,
понять его психологию, воззвать к человечности и совести каждого –
таковы цели прозаических и публицистических произведений «трущоб-
ного» цикла В.А. Гиляровского. «Он был знатоком Хитровки – приюта нищих, босяков, отщепен-
цев, по большей части одаренных простых людей, не нашедших себе ни
места, ни занятия в тогдашней жизни» [4, с. 5], – писал К.Г. Паустовский,
верно подметивший фактор знания, исследовательского, познающего
вектора писательских интересов «дяди Гиляя».
Особое место В.А. Гиляровского в русском литературном народозна-
нии заключается не только в особом демократизме и гуманности его
писательской позиции, но и в особом просветительском характере его
реализма: «Хитровка любила Гиляровского как своего защитника, как
человека, который не гнушался бедностью и понимал всю глубину хитро-
ванского горя и безрадостной жизни. Сколько нужно было бесстрашия,
доброжелательства к людям и простосердечия, чтобы завоевать любовь
и доверие сирых и озлобленных людей!» [Там же], – отмечал К.Г. Паус-
товский.