Роман И.А.Гончарова «Обломов» является социально-психологическим произведением, описывающим жизнь человека со всех сторон. Главным героем романа показан Обломов Илья Ильич. Это помещик средней руки, имеющий свое родовое поместье. С малых лет он привыкал быть барином благодаря тому, что у него и подать и сделать было кому, отчего в последующей жизни он стал бездельником. Автор показал все пороки своего персонажа и даже где-то их преувеличил. В своем романе Гончаров дает широкое обобщение «обломовщины» и исследует психологию угасающего человека. Гончаров затрагивает проблему «лишних людей», продолжая труды Пушкина и Лермонтова на эту тему. Как и Онегин и Печорин, Обломов не нашел применения своим силам и оказался невостребованным. Лень Обломова связана в первую очередь с неумением осмыслить поставленную перед ним задачу. Он бы, может быть, даже стал и работать, если бы нашел дело по себе, но для этого, конечно, ему надо было бы развиться в несколько других условиях, нежели в каких развивался он. Но гнусная привычка получать удовлетворение своих желаний не от собственных усилий, а от других развила в нем нравственное рабство. Рабство это так переплетается с барством Обломова, что, кажется, нет ни малейшей возможности провести между ними границу. Это нравственное рабство Обломова составляет едва ли не самую любопытную сторону его личности и всей его истории. Рассудок Обломова так успел с детства сложиться, что даже самое отвлеченное рассуждение Обломова имело останавливаться на данном моменте и затем не выходить из этого состояния, несмотря ни на какие убеждения. Обломов, разумеется, не мог осмыслить своей жизни и потому тяготился и скучал от всего, что ему приходилось делать. Служил он – и не мог понять, зачем это бумаги пишутся; не понявши же, ничего лучше не нашел, как выйти в отставку и ничего не писать. Учился он – и не знал, к чему может послужить ему наука; не узнавши этого, он решил сложить книги в угол и равнодушно смотреть, как их покрывает пыль. Выезжал он в общество – и не умел себе объяснить, зачем люди в гости ходят; не объяснивши, он бросил все свои знакомства и стал по целым дням лежать у себя на диване. Все ему наскучило и опостылело, и он лежал на боку, с полным сознательным презрением к «муравьиной работе людей», убивающихся и суетящихся бог весть из-за чего... Его лень и апатия – это создание воспитания и окружающих обстоятельств. Главное здесь не Обломов, а «обломовщина». В настоящем же своем положении он не мог нигде найти себе дела по душе, потому что вообще не понимал смысла жизни, и не мог дойти до разумного воззрения на свои отношения к другим. Обломовское начало живет и в Захаре, и в гостях героя, и в быте вдовы Пшеницыной. Захар – отражение своего хозяина. Он не любит что-либо делать, любит только поспать и поесть. Чаще всего мы видим его на лежанке, а главной отговоркой от каких-либо действий было: «А что, разве я это придумал?» Гости Обломова тоже не случайны. Волков – светский щеголь, франт; Судьбинский – сослуживец Обломова, который продвинулся по службе; Пенкин – преуспевающий литератор; Алексеев – безликий человек. Обломов мог бы быть светским щеголем, как Волков (а ведь он нравился женщинам, даже очень красивым женщинам, но он отдалил их от себя), мог бы служить и дослужиться до высоких чинов, как Судьбинский, мог бы стать литератором, как Пенкин (Штольц, принося ему книги для чтения, пристрастил Обломова к поэзии. Обломов находил упоение в стихах…), а безликий Алексеев говорит нам о том, что выбор еще может быть сделан.
О какой мести можно тут говорить. Кому он мстил? Женщинам, младенцам, старикам? Просто удовлетврял свою кровожадность. "...А что же Тарас? А Тарас гулял по всей Польше с своим полком, выжег восемнадцать местечек, близ сорока костелов и уже доходил до Кракова. Много избил он всякой шляхты, разграбил богатейшие земли и лучшие замки; распечатали и поразливали по земле козаки вековые меды и вина, сохранно сберегавшиеся в панских погребах; изрубили и пережгли дорогие сукна, одежды и утвари, находимые в кладовых. «Ничего не жалейте!» – повторял только Тарас. Не уважали козаки чернобровых панянок, белогрудых, светлоликих девиц; у самых алтарей не могли они: зажигал их Тарас вместе с алтарями. Не одни белоснежные руки подымались из огнистого пламени к небесам, сопровождаемые жалкими криками, от которых подвигнулась бы самая сырая земля и степовая трава поникла бы от жалости долу. Но не внимали ничему жестокие козаки и, поднимая копьями с улиц младенцев их, кидали к ним же в пламя. «Это вам, вражьи ляхи, поминки по Остапе!» – приговаривал только Тарас. И такие поминки по Остапе отправлял он в каждом селении,
Лень Обломова связана в первую очередь с неумением осмыслить поставленную перед ним задачу. Он бы, может быть, даже стал и работать, если бы нашел дело по себе, но для этого, конечно, ему надо было бы развиться в несколько других условиях, нежели в каких развивался он. Но гнусная привычка получать удовлетворение своих желаний не от собственных усилий, а от других развила в нем нравственное рабство. Рабство это так переплетается с барством Обломова, что, кажется, нет ни малейшей возможности провести между ними границу. Это нравственное рабство Обломова составляет едва ли не самую любопытную сторону его личности и всей его истории. Рассудок Обломова так успел с детства сложиться, что даже самое отвлеченное рассуждение Обломова имело останавливаться на данном моменте и затем не выходить из этого состояния, несмотря ни на какие убеждения. Обломов, разумеется, не мог осмыслить своей жизни и потому тяготился и скучал от всего, что ему приходилось делать. Служил он – и не мог понять, зачем это бумаги пишутся; не понявши же, ничего лучше не нашел, как выйти в отставку и ничего не писать. Учился он – и не знал, к чему может послужить ему наука; не узнавши этого, он решил сложить книги в угол и равнодушно смотреть, как их покрывает пыль. Выезжал он в общество – и не умел себе объяснить, зачем люди в гости ходят; не объяснивши, он бросил все свои знакомства и стал по целым дням лежать у себя на диване. Все ему наскучило и опостылело, и он лежал на боку, с полным сознательным презрением к «муравьиной работе людей», убивающихся и суетящихся бог весть из-за чего...
Его лень и апатия – это создание воспитания и окружающих обстоятельств. Главное здесь не Обломов, а «обломовщина». В настоящем же своем положении он не мог нигде найти себе дела по душе, потому что вообще не понимал смысла жизни, и не мог дойти до разумного воззрения на свои отношения к другим. Обломовское начало живет и в Захаре, и в гостях героя, и в быте вдовы Пшеницыной.
Захар – отражение своего хозяина. Он не любит что-либо делать, любит только поспать и поесть. Чаще всего мы видим его на лежанке, а главной отговоркой от каких-либо действий было: «А что, разве я это придумал?»
Гости Обломова тоже не случайны. Волков – светский щеголь, франт; Судьбинский – сослуживец Обломова, который продвинулся по службе; Пенкин – преуспевающий литератор; Алексеев – безликий человек. Обломов мог бы быть светским щеголем, как Волков (а ведь он нравился женщинам, даже очень красивым женщинам, но он отдалил их от себя), мог бы служить и дослужиться до высоких чинов, как Судьбинский, мог бы стать литератором, как Пенкин (Штольц, принося ему книги для чтения, пристрастил Обломова к поэзии. Обломов находил упоение в стихах…), а безликий Алексеев говорит нам о том, что выбор еще может быть сделан.
"...А что же Тарас? А Тарас гулял по всей Польше с своим полком, выжег восемнадцать местечек, близ сорока костелов и уже доходил до Кракова. Много избил он всякой шляхты, разграбил богатейшие земли и лучшие замки; распечатали и поразливали по земле козаки вековые меды и вина, сохранно сберегавшиеся в панских погребах; изрубили и пережгли дорогие сукна, одежды и утвари, находимые в кладовых. «Ничего не жалейте!» – повторял только Тарас. Не уважали козаки чернобровых панянок, белогрудых, светлоликих девиц; у самых алтарей не могли они: зажигал их Тарас вместе с алтарями. Не одни белоснежные руки подымались из огнистого пламени к небесам, сопровождаемые жалкими криками, от которых подвигнулась бы самая сырая земля и степовая трава поникла бы от жалости долу. Но не внимали ничему жестокие козаки и, поднимая копьями с улиц младенцев их, кидали к ним же в пламя. «Это вам, вражьи ляхи, поминки по Остапе!» – приговаривал только Тарас. И такие поминки по Остапе отправлял он в каждом селении,