А. П. Платонов писал о себе: «…исполняется моя долгая упорная детская мечта — стать самому таким человеком, от мысли и руки которого волнуется и работает весь мир ради меня и ради всех людей, и из всех людей — я каждого знаю, с каждым спаяно мое сердце… Человек каменный, еле зеленеющий мир превращает в чудо и свободу. Мир становится призраком, а человек постоянной и твердой ценностью…» Именно человек был объектом пристального внимания А. П. Платонова, с его чувствами и переживаниями.
Сопереживал людям и Юшка — герой одноименного рассказа А. П. Платонова. Детям, которые обижали его, он говорил: «Чего вы, родные мои, чего вы, маленькие!.. Вы, должно быть, любите меня!.. Отчего я вам всем нужен?..» Юшка верил, что дети любят его, что он нужен им, только они не умеют любить человека и не знают, что делать для любви, и поэтому терзают его. Народ «меня без понятия любит. Сердце в людях бывает слепое», — говорил Юшка и не спорил понапрасну с людьми. Но люди были злые и жестокие.
Юшка сопереживал всему живому: «Он склонялся к земле и целовал цветы, стараясь не дышать на них… он гладил кору на деревьях и подымал с тропинки бабочек и жуков…» И тогда «на душе у Юшки было легко».
Но больше всего Юшка сопереживал (и не считал это подвигом или чем-то из ряда вон выходящим) девочке-сироте, которую он отдал в хорошую семью в Москве, а потом — в школу с пансионом. Каждый год он приходил проведывать ее и приносил деньги на весь год, чтобы она училась. Деньги он откладывал целый год, экономя на еде и одежде. Юшка был болен чахоткой. Однажды повстречался ему веселый прохожий. Возмутившись тем, что Юшка осмелился ему перечить, он зло толкнул его в грудь. Юшка упал и больше не поднялся. Но с его смертью умение сопереживать не пропало — оно передалось девушке, которая выучилась благодаря ему и «стала работать в больнице для чахоточных, она ходила по домам, где были туберкулезные больные, и ни с кого не брала платы за свой труд».
Символическая поэзия — враг поучений, риторики, ложной чувствительности и объективных описаний; она стремится облечь Идею в чувственно постижимую форму, однако эта форма — не самоцель, она служит выражению Идеи, не выходя из-под её власти. С другой стороны, символическое искусство противится тому, чтобы Идея замыкалась в себе, отринув пышные одеяния, приготовленные для неё в мире явлений. Картины природы, человеческие деяния, все феномены нашей жизни значимы для искусства символов не сами по себе, а лишь как осязаемые отражения перво-Идей, указующие на своё тайное сродство с ними.. . Символистскому синтезу должен соответствовать особый, первозданно-всеохватный стиль; отсюда непривычные словообразования, периоды то неуклюже-тяжеловесные, то пленительно-гибкие, многозначительные повторы, таинственные умолчания, неожиданная недоговорённость — всё дерзко и образно, а в результате — прекрасный французский язык — древний и новый одновременно — сочный, богатый и красочный...
Сопереживал людям и Юшка — герой одноименного рассказа А. П. Платонова. Детям, которые обижали его, он говорил: «Чего вы, родные мои, чего вы, маленькие!.. Вы, должно быть, любите меня!.. Отчего я вам всем нужен?..» Юшка верил, что дети любят его, что он нужен им, только они не умеют любить человека и не знают, что делать для любви, и поэтому терзают его. Народ «меня без понятия любит. Сердце в людях бывает слепое», — говорил Юшка и не спорил понапрасну с людьми. Но люди были злые и жестокие.
Юшка сопереживал всему живому: «Он склонялся к земле и целовал цветы, стараясь не дышать на них… он гладил кору на деревьях и подымал с тропинки бабочек и жуков…» И тогда «на душе у Юшки было легко».
Но больше всего Юшка сопереживал (и не считал это подвигом или чем-то из ряда вон выходящим) девочке-сироте, которую он отдал в хорошую семью в Москве, а потом — в школу с пансионом. Каждый год он приходил проведывать ее и приносил деньги на весь год, чтобы она училась. Деньги он откладывал целый год, экономя на еде и одежде. Юшка был болен чахоткой. Однажды повстречался ему веселый прохожий. Возмутившись тем, что Юшка осмелился ему перечить, он зло толкнул его в грудь. Юшка упал и больше не поднялся. Но с его смертью умение сопереживать не пропало — оно передалось девушке, которая выучилась благодаря ему и «стала работать в больнице для чахоточных, она ходила по домам, где были туберкулезные больные, и ни с кого не брала платы за свой труд».