Да, говорить и слышать я не могу, от рождения глухонемой, но думать, слушать, соображать и чувствовать очень хорошо умею. Эх, и за какие грехи перевели меня в услужение к старой барыне в город из деревни? Видно, потому, что я ото всех наших обликом отличался: двенадцати вершков роста, сложен богатырем, самый лучший тягловой, работаю за четверых, да еще и говорить не умею. Вот, без дела теперь сохну здесь в усадьбе старой и скупой барыни, доживающей свой век в одиночестве, только дворня у нее в окружении, потому что она вдова, а сыновья ее служат в Петербурге, дочери вышли замуж… Привезли меня в Москву, как бесправную скотину, как быка, которого только что взяли с нивы, где сочная трава росла ему по брюхо, — взяли, поставили на вагон железной дороги — и вот, обдавая его тучное тело то дымом с искрами, то волнистым паром, мчат его теперь, мчат со стуком и визгом, а куда мчат — бог весть! Купили мне сапоги, сшили кафтан на лето, на зиму тулуп, дали в руки метлу и лопату и определили дворником. Долго я привыкал, никак не мог понять, зачем я здесь, даже часто останавливался посреди двора и глядел, разинув рот, на всех проходящих, как бы желая добиться от них решения загадочного своего положения, то вдруг уходил куда-нибудь в уголок и, далеко швырнув метлу и лопату, бросался на землю лицом и целые часы лежал на груди неподвижно, как пойманный зверь.
То ли дело раньше: я был на воле как дерево, как дуб, исполинский, молчаливый и могучий. Бывало, выйдешь из своей родной маленькой избушки с братьями в поле, и дело спорится, и пашешь, налегая огромными ладонями на соху. Братья смеялись, потому что им казалось, что я один, без лошаденки, взрезывал упругую грудь земли, либо о Петров день так сокрушительно действовал косой, что хоть бы молодой березовый лесок смахивать с корней долой, либо проворно и безостановочно молотил трехаршинным цепом, и как рычаг опускались и поднимались продолговатые и твердые мышцы моих плеч. А мое постоянное безмолвие придавало торжественную важность работе. Хороший я мужик, а коли язык бы ворочался, глядишь, и жена бы была у меня. А теперь двор мету да стерегу. Смешная работа! Ну что это против работы на земле?! Двор содержать в чистоте, два раза в день привезти бочку с водой, натаскать и наколоть дров для кухни и дома, да чужих не пускать и по ночам караулить. Недавно двух воров поймал, да так лбами их свел, что они, что на глаза мне попались! Все в округе обходят теперь двор стороной с недоброй мыслью. Я порядок люблю! Вон, гуси, какие важные ходят, все порядком у них, а кто сунется к ним – мало не покажется – защиплют до смерти! И я теперь как гусак по двору хожу порядки навожу! Я усердно исполняю свою обязанность: на дворе у меня никогда ни щепок не валяется, ни сору; застрянет ли в грязную пору где-нибудь с бочкой отданная под мое начальство разбитая кляча-водовозка, я только двину плечом — и не только телегу, самое лошадь спихну с места; дрова ли я примусь колоть, топор так и звенит у меня, как стекло, и летят во все стороны осколки и поленья. С дворней я сошелся, но кажусь из-за молчания своего им угрюмым, поэтому мы коротки со всеми, я их за своих считаю. И каморку под кухней мне дали, сделал я там все сам, как захотел, соорудил в ней кровать из дубовых досок на четырех чурбанах, — истинно богатырскую кровать; под кроватью - дюжий сундук; в уголке столик такого же крепкого свойства, а возле столика — стул на трех ножках, да такой прочный и приземистый, что я сам иногда уроню его и дивлюсь прочности его. Каморка моя запирается на замок, ключ всегда ношу с собой. Я не люблю, чтобы ко мне ходили.
Война и мир» назван так потому, что в нем отражаются две эпохи жизни русского общества: период войн против Наполеона 1805-1814 годов и мирное время. Однако сводить смысл произведения только к такой трактовке было бы крайне ошибочно. Пятнадцать лет, начиная с 1805-го и заканчивая 1820 годом, с невероятной достоверностью и точностью запечатлены в романе. Каждая из страниц русской истории передана с величайшей реалистической правдой. Автор переносит нас во времена событий 1805 года, во времена крупнейших сражений — Шенграбенского и Аустерлицкого, он раскрывает нам смысл и последствия переговоров Александра с Наполеоном в Тильзите, повествует о мире, заключенном в 1807 году на реке Неман. С необычайным художественным мастерством, и в то же время точно соблюдая историческую правду, писатель рисует картины Отечественной войны 1812 года: переход французской армии через пограничную реку, отступление русских войск в глубь страны, сдачу Смоленска. Он пишет о назначении Кутузова командующим и о роли этого события для нашей армии; описывает определение новой стратегии и тактики армии, в ярких красках рисует Бородинское сражение, совет в Филях, вынужденную сдачу Москвы; отражает значимость и силу партизанского движения; демонстрирует фланговый марш Кутузова; ведет нас за собой по местам Тарутинского сражения; показывает разгром французских войск м триумфальную победу русских. Однако, широко охватив военно-исторические события тех времен, Толстой создал не просто летопись русской военной жизни, он представил нам наиболее полную и достоверную энциклопедию человеческих характеров и судеб, раскрыл влияние на их жизнь и их духовный мир глобальных исторических событий. Показывая действительность такой, какова она есть, автор «Войны и мира» подвергает суровой критике ее темные стороны, беспощадно осуждает «злые начала» , уродующие красоту жизни: * «Над всем полем, прежде столь весело-красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма, и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете? » Показывая весь ужас войны, рисуя жестокие, страшные картины человеческой смерти, писатель стремился показать ее нецелесообразность, античеловечность, антигуманностъ. Он взывал к душам людей, от которых зависит история, которые принимают необдуманные решения и посылают народы на гибель. «Война есть самое гадкое дело в жизни, — говорит князь Болконский, — надо понимать это и не играть в войну».
Да, говорить и слышать я не могу, от рождения глухонемой, но думать, слушать, соображать и чувствовать очень хорошо умею. Эх, и за какие грехи перевели меня в услужение к старой барыне в город из деревни? Видно, потому, что я ото всех наших обликом отличался: двенадцати вершков роста, сложен богатырем, самый лучший тягловой, работаю за четверых, да еще и говорить не умею. Вот, без дела теперь сохну здесь в усадьбе старой и скупой барыни, доживающей свой век в одиночестве, только дворня у нее в окружении, потому что она вдова, а сыновья ее служат в Петербурге, дочери вышли замуж… Привезли меня в Москву, как бесправную скотину, как быка, которого только что взяли с нивы, где сочная трава росла ему по брюхо, — взяли, поставили на вагон железной дороги — и вот, обдавая его тучное тело то дымом с искрами, то волнистым паром, мчат его теперь, мчат со стуком и визгом, а куда мчат — бог весть! Купили мне сапоги, сшили кафтан на лето, на зиму тулуп, дали в руки метлу и лопату и определили дворником. Долго я привыкал, никак не мог понять, зачем я здесь, даже часто останавливался посреди двора и глядел, разинув рот, на всех проходящих, как бы желая добиться от них решения загадочного своего положения, то вдруг уходил куда-нибудь в уголок и, далеко швырнув метлу и лопату, бросался на землю лицом и целые часы лежал на груди неподвижно, как пойманный зверь.
То ли дело раньше: я был на воле как дерево, как дуб, исполинский, молчаливый и могучий. Бывало, выйдешь из своей родной маленькой избушки с братьями в поле, и дело спорится, и пашешь, налегая огромными ладонями на соху. Братья смеялись, потому что им казалось, что я один, без лошаденки, взрезывал упругую грудь земли, либо о Петров день так сокрушительно действовал косой, что хоть бы молодой березовый лесок смахивать с корней долой, либо проворно и безостановочно молотил трехаршинным цепом, и как рычаг опускались и поднимались продолговатые и твердые мышцы моих плеч. А мое постоянное безмолвие придавало торжественную важность работе. Хороший я мужик, а коли язык бы ворочался, глядишь, и жена бы была у меня. А теперь двор мету да стерегу. Смешная работа! Ну что это против работы на земле?! Двор содержать в чистоте, два раза в день привезти бочку с водой, натаскать и наколоть дров для кухни и дома, да чужих не пускать и по ночам караулить. Недавно двух воров поймал, да так лбами их свел, что они, что на глаза мне попались! Все в округе обходят теперь двор стороной с недоброй мыслью. Я порядок люблю! Вон, гуси, какие важные ходят, все порядком у них, а кто сунется к ним – мало не покажется – защиплют до смерти! И я теперь как гусак по двору хожу порядки навожу! Я усердно исполняю свою обязанность: на дворе у меня никогда ни щепок не валяется, ни сору; застрянет ли в грязную пору где-нибудь с бочкой отданная под мое начальство разбитая кляча-водовозка, я только двину плечом — и не только телегу, самое лошадь спихну с места; дрова ли я примусь колоть, топор так и звенит у меня, как стекло, и летят во все стороны осколки и поленья. С дворней я сошелся, но кажусь из-за молчания своего им угрюмым, поэтому мы коротки со всеми, я их за своих считаю. И каморку под кухней мне дали, сделал я там все сам, как захотел, соорудил в ней кровать из дубовых досок на четырех чурбанах, — истинно богатырскую кровать; под кроватью - дюжий сундук; в уголке столик такого же крепкого свойства, а возле столика — стул на трех ножках, да такой прочный и приземистый, что я сам иногда уроню его и дивлюсь прочности его. Каморка моя запирается на замок, ключ всегда ношу с собой. Я не люблю, чтобы ко мне ходили.
Война и мир» назван так потому, что в нем отражаются две эпохи жизни русского общества: период войн против Наполеона 1805-1814 годов и мирное время. Однако сводить смысл произведения только к такой трактовке было бы крайне ошибочно. Пятнадцать лет, начиная с 1805-го и заканчивая 1820 годом, с невероятной достоверностью и точностью запечатлены в романе. Каждая из страниц русской истории передана с величайшей реалистической правдой. Автор переносит нас во времена событий 1805 года, во времена крупнейших сражений — Шенграбенского и Аустерлицкого, он раскрывает нам смысл и последствия переговоров Александра с Наполеоном в Тильзите, повествует о мире, заключенном в 1807 году на реке Неман. С необычайным художественным мастерством, и в то же время точно соблюдая историческую правду, писатель рисует картины Отечественной войны 1812 года: переход французской армии через пограничную реку, отступление русских войск в глубь страны, сдачу Смоленска. Он пишет о назначении Кутузова командующим и о роли этого события для нашей армии; описывает определение новой стратегии и тактики армии, в ярких красках рисует Бородинское сражение, совет в Филях, вынужденную сдачу Москвы; отражает значимость и силу партизанского движения; демонстрирует фланговый марш Кутузова; ведет нас за собой по местам Тарутинского сражения; показывает разгром французских войск м триумфальную победу русских. Однако, широко охватив военно-исторические события тех времен, Толстой создал не просто летопись русской военной жизни, он представил нам наиболее полную и достоверную энциклопедию человеческих характеров и судеб, раскрыл влияние на их жизнь и их духовный мир глобальных исторических событий. Показывая действительность такой, какова она есть, автор «Войны и мира» подвергает суровой критике ее темные стороны, беспощадно осуждает «злые начала» , уродующие красоту жизни: * «Над всем полем, прежде столь весело-красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма, и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете? » Показывая весь ужас войны, рисуя жестокие, страшные картины человеческой смерти, писатель стремился показать ее нецелесообразность, античеловечность, антигуманностъ. Он взывал к душам людей, от которых зависит история, которые принимают необдуманные решения и посылают народы на гибель. «Война есть самое гадкое дело в жизни, — говорит князь Болконский, — надо понимать это и не играть в войну».