Школьные годы, как говорят многие,- лучшие годы жизни. Так любит говорить и моя мама и с наслаждением вспоминает, как она ходила в школу с портфелем через мост (ее школа находилась на другом берегу реки), как вместе с одноклассниками училась и отдыхала. Мы иногда заглядываем с ней в старую папку, в которой хранятся тетради, дневники, фотографии и другой школьный «антиквариат». Очень часто она вспоминает, как ее принимали сначала в октябрята, а позже – в комсомол. В то время это было очень ответственно и почетно. Для того чтобы стать октябренком, нужно было это заслужить: хорошей учебой, примерным поведением, «активным участием в общественной жизни школы» (за это ей почти каждый год вручали грамоты). Мне кажется, что лет через тридцать-сорок я так же, как сейчас моя мама, буду сидеть с моими детьми, вспоминать школу, рассказывать о компьютерах и шариковых ручках, а они будут в душе посмеиваться: «Как же вы могли учиться в таком допотопном мире?» А мне нравится сейчас ходить в школу, и я уже потихоньку собираю свою папку с тетрадками, дневниками, грамотами и фотографиями .
"Этот Пузатый Пацюк был точно когда-то запорожцем; но выгнали его или он сам убежал из Запорожья, этого никто не знал. Давно уже, лет десять, а может, и пятнадцать, как он жил в Диканьке. Сначала он жил, как настоящий запорожец: ничего не работал, спал три четверти дня, ел за шестерых косарей и выпивал за одним разом почти по целому ведру; впрочем, было где и поместиться, потому что Пацюк, несмотря на небольшой рост, в ширину был довольно увесист. Притом шаровары, которые носил он, были так широки, что какой бы большой ни сделал он шаг, ног было совершенно незаметно, и казалось — винокуренная кадь двигалась по улице. Может быть, это самое подало повод прозвать его Пузатым. Не нескольких дней после прибытия его в село, как все уже узнали, что он знахарь. Бывал ли кто болен чем, тотчас призывал Пацюка; а Пацюку стоило только пошептать несколько слов, и недуг как будто рукою снимался. Случалось ли, что проголодавшийся дворянин подавился рыбьей костью, Пацюк умел так искусно ударить кулаком в спину, что кость отправлялась куда ей следует, не причинив никакого вреда дворянскому горлу. В последнее время его редко видали где-нибудь. Причина этому была, может быть, лень, а может, и то, что пролезать в двери делалось для него с каждым годом труднее. Тогда миряне должны были отправляться к нему сами, если имели в нем нужду." Н.В.Гоголь. Ночь перед Рождеством.
"Этот Пузатый Пацюк был точно когда-то запорожцем; но выгнали его или он сам убежал из Запорожья, этого никто не знал. Давно уже, лет десять, а может, и пятнадцать, как он жил в Диканьке. Сначала он жил, как настоящий запорожец: ничего не работал, спал три четверти дня, ел за шестерых косарей и выпивал за одним разом почти по целому ведру; впрочем, было где и поместиться, потому что Пацюк, несмотря на небольшой рост, в ширину был довольно увесист. Притом шаровары, которые носил он, были так широки, что какой бы большой ни сделал он шаг, ног было совершенно незаметно, и казалось — винокуренная кадь двигалась по улице. Может быть, это самое подало повод прозвать его Пузатым. Не нескольких дней после прибытия его в село, как все уже узнали, что он знахарь. Бывал ли кто болен чем, тотчас призывал Пацюка; а Пацюку стоило только пошептать несколько слов, и недуг как будто рукою снимался. Случалось ли, что проголодавшийся дворянин подавился рыбьей костью, Пацюк умел так искусно ударить кулаком в спину, что кость отправлялась куда ей следует, не причинив никакого вреда дворянскому горлу. В последнее время его редко видали где-нибудь. Причина этому была, может быть, лень, а может, и то, что пролезать в двери делалось для него с каждым годом труднее. Тогда миряне должны были отправляться к нему сами, если имели в нем нужду."
Н.В.Гоголь. Ночь перед Рождеством.