1991 году распалась могучая держава — Союз Советских Социалистических Республик. Произошло это не по народной воле, а по келейному сговору лидеров трёх республик, укрывшихся в Беловежской пуще. Россия никогда не была парламентской страной, люди по большей части привыкли принимать происходящие во власти перемены как неизбежную данность, поэтому разрушение великого государства, вызвав резко негативную реакцию большинства населения, стало всё же реальностью. Конечно, центробежные силы тоже были, и как раз на них опиралась новая власть. Однако большинство россиян, только начавших приобщаться к свободному волеизъявлению, всё ещё относились (многие и сейчас относятся) ко власти, как к чему-то неизбежному, на что нельзя повлиять. Такое отношение имеет очень давнюю историческую традицию, и её обязательно надо учитывать. Можно провести такую аналогию: политически неопытные люди поверили трескучим фразам о «национальном самоопределении», как часто верят громким словам и обещаниям некоторые подростки, которые не могут разобраться в причинах и следствиях и вынуждены происходящие в мире взрослых события рассматривать только с одной, внешней стороны. Теперь, когда количество людей во власти увеличилось пропорционально количеству новых государств, и политики этих новых государств стали более самовластны в своих решениях, нежели это могло быть в рамках одной страны, они приложат все усилия, чтобы такой власти не лишиться. Точно так же и в Киевской Руси каждый удельный князь мечтал быть полновластным господином, нимало не заботясь при этом о своих подданных. Желания таких князей, считающих себя обделёнными, сбылись, единая Русь раскололась на десятки мелких государств, враждующих между собой. Каждый князь думал уже не об опасности всей Русской земле, а о личной безопасности и был готов ради расширения своего влияния губить тысячами своих подданных и призывать на чужеземцев. Князь Игорь захотел прославиться и погубил свою дружину в бессмысленном набеге, половцы в ответ совершили несколько набегов, которые ещё больше принесли горя народу. За 70-80 лет до описываемых событий объединённые русские дружины несколько раз ходили в степь под предводительством Владимира Мономаха и вынудили половцев практически отка-‘ заться от попыток совершать набеги на пограничные земли, напротив, они включили их в орбиту Русской земли, князья породнились с ханами и стали если не союзниками, то мирными соседями, где право сильного принадлежало безоговорочно русской стороне. Когда же на Руси начались усобицы и сами князья стали просить половцев о в междоусобных войнах, нападения возобновились. Автор сожалеет о том, что самолюбие и гордыня князей, стремящихся к утверждению своей власти за счёт других привело к постоянному разорению многих русских земель. Силы истощались в мелочной борьбе и ещё полвека спустя независимые, но слабые княжества оказались лёгкой добычей монгольской армии Батыя.
И старичок со старушкою; у них была дочка да сынок маленький.
- Дочка, дочка! - говорила мать. - Мы пойдем на работу, принесем тебе булочку, сошьем платьице, купим платочек; будь умна, береги братца, не ходи со двора.
Старшие ушли, а дочка забыла, что ей приказывали; посадила братца на травке под окошком, а сама побежала на улицу, заигралась, загулялась. Налетели гуси-лебеди, подхватили мальчика, унесли на крылышках.
Пришла девочка, глядь - братца нету! Ахнула, кинулась туда-сюда - нету! Кликала, заливалась слезами, причитывала, что худо будет от отца и матери, - братец не откликнулся!
Выбежала в чистое поле; метнулись вдалеке гуси-лебеди и пропали за темным лесом.
Гуси-лебеди давно себе дурную славу нажили, много шкодили и маленьких детей крадывали; девочка угадала, что они унесли ее братца, бросилась их догонять. Бежала, бежала, стоит печка.
- Печка, печка, скажи, куда гуси полетели?
- Съешь моего ржаного пирожка, - скажу.
- О, у моего батюшки пшеничные не едятся!
Печь не сказала.
Побежала дальше, стоит яблонь.
- Яблонь, яблонь, скажи, куда гуси полетели?
- Съешь моего лесного яблока, - скажу.
- О, у моего батюшки и садовые не едятся!
Побежала дальше, стоит молочная речка, Кисельные берега.
- Молочная речка, кисельные берега, куда гуси полетели?
- Съешь моего простого киселика с молоком, - скажу.
- О, у моего батюшки и сливочки не едятся!
И долго бы ей бегать по полям да бродить по лесу, да, к счастью, попался еж; хотела она его толкнуть, побоялась наколоться и спрашивает:
- Ежик, ежик, не видал ли, куда гуси полетели?
- Вон туда-то! - указал.
Побежала - стоит избушка на курьих ножках, стоит-поворачивается. В избушке сидит баба-яга, морда жилиная, нога глиняная; сидит и братец на лавочке, играет золотыми яблочками. Увидела его сестра, подкралась, схватила и унесла; а гуси за нею в погоню летят; нагонят злодеи, куда деваться? Бежит молочная речка, кисельные берега.
- Речка-матушка, спрячь меня!
- Съешь моего киселика!
Нечего делать, съела. Речка ее посадила под бережок, гуси пролетели. Вышла она, сказала и опять бежит с братцем; а гуси воротились, летят навстречу. Что делать? Беда! Стоит яблонь.
- Яблонь, яблонь-матушка, спрячь меня!
- Съешь мое лесное яблочко!
Поскорей съела. Яблонь ее заслонила веточками, прикрыла листиками; гуси пролетели. Вышла и опять бежит с братцем, а гуси увидели - да за ней; совсем налетают, уж крыльями бьют, того и гляди - из рук вырвут! К счастью, на дороге печка.
- Сударыня печка, спрячь меня!
- Съешь моего ржаного пирожка!
Девушка поскорей пирожок в рот, а сама в печь, села в устьецо. Гуси полетали-полетали, покричали-покричали и ни с чем улетели.
А она прибежала домой, да хорошо еще, что успела прибежать, а тут и отец и мать пришли. Вот и сказке Гуси-Лебеди конец, а кто слушал - молодец!
1991 году распалась могучая держава — Союз Советских Социалистических Республик. Произошло это не по народной воле, а по келейному сговору лидеров трёх республик, укрывшихся в Беловежской пуще. Россия никогда не была парламентской страной, люди по большей части привыкли принимать происходящие во власти перемены как неизбежную данность, поэтому разрушение великого государства, вызвав резко негативную реакцию большинства населения, стало всё же реальностью. Конечно, центробежные силы тоже были, и как раз на них опиралась новая власть. Однако большинство россиян, только начавших приобщаться к свободному волеизъявлению, всё ещё относились (многие и сейчас относятся) ко власти, как к чему-то неизбежному, на что нельзя повлиять. Такое отношение имеет очень давнюю историческую традицию, и её обязательно надо учитывать. Можно провести такую аналогию: политически неопытные люди поверили трескучим фразам о «национальном самоопределении», как часто верят громким словам и обещаниям некоторые подростки, которые не могут разобраться в причинах и следствиях и вынуждены происходящие в мире взрослых события рассматривать только с одной, внешней стороны. Теперь, когда количество людей во власти увеличилось пропорционально количеству новых государств, и политики этих новых государств стали более самовластны в своих решениях, нежели это могло быть в рамках одной страны, они приложат все усилия, чтобы такой власти не лишиться. Точно так же и в Киевской Руси каждый удельный князь мечтал быть полновластным господином, нимало не заботясь при этом о своих подданных. Желания таких князей, считающих себя обделёнными, сбылись, единая Русь раскололась на десятки мелких государств, враждующих между собой. Каждый князь думал уже не об опасности всей Русской земле, а о личной безопасности и был готов ради расширения своего влияния губить тысячами своих подданных и призывать на чужеземцев. Князь Игорь захотел прославиться и погубил свою дружину в бессмысленном набеге, половцы в ответ совершили несколько набегов, которые ещё больше принесли горя народу. За 70-80 лет до описываемых событий объединённые русские дружины несколько раз ходили в степь под предводительством Владимира Мономаха и вынудили половцев практически отка-‘ заться от попыток совершать набеги на пограничные земли, напротив, они включили их в орбиту Русской земли, князья породнились с ханами и стали если не союзниками, то мирными соседями, где право сильного принадлежало безоговорочно русской стороне. Когда же на Руси начались усобицы и сами князья стали просить половцев о в междоусобных войнах, нападения возобновились. Автор сожалеет о том, что самолюбие и гордыня князей, стремящихся к утверждению своей власти за счёт других привело к постоянному разорению многих русских земель. Силы истощались в мелочной борьбе и ещё полвека спустя независимые, но слабые княжества оказались лёгкой добычей монгольской армии Батыя.
- Дочка, дочка! - говорила мать. - Мы пойдем на работу, принесем тебе булочку, сошьем платьице, купим платочек; будь умна, береги братца, не ходи со двора.
Старшие ушли, а дочка забыла, что ей приказывали; посадила братца на травке под окошком, а сама побежала на улицу, заигралась, загулялась. Налетели гуси-лебеди, подхватили мальчика, унесли на крылышках.
Пришла девочка, глядь - братца нету! Ахнула, кинулась туда-сюда - нету! Кликала, заливалась слезами, причитывала, что худо будет от отца и матери, - братец не откликнулся!
Выбежала в чистое поле; метнулись вдалеке гуси-лебеди и пропали за темным лесом.
Гуси-лебеди давно себе дурную славу нажили, много шкодили и маленьких детей крадывали; девочка угадала, что они унесли ее братца, бросилась их догонять. Бежала, бежала, стоит печка.
- Печка, печка, скажи, куда гуси полетели?
- Съешь моего ржаного пирожка, - скажу.
- О, у моего батюшки пшеничные не едятся!
Печь не сказала.
Побежала дальше, стоит яблонь.
- Яблонь, яблонь, скажи, куда гуси полетели?
- Съешь моего лесного яблока, - скажу.
- О, у моего батюшки и садовые не едятся!
Побежала дальше, стоит молочная речка, Кисельные берега.
- Молочная речка, кисельные берега, куда гуси полетели?
- Съешь моего простого киселика с молоком, - скажу.
- О, у моего батюшки и сливочки не едятся!
И долго бы ей бегать по полям да бродить по лесу, да, к счастью, попался еж; хотела она его толкнуть, побоялась наколоться и спрашивает:
- Ежик, ежик, не видал ли, куда гуси полетели?
- Вон туда-то! - указал.
Побежала - стоит избушка на курьих ножках, стоит-поворачивается. В избушке сидит баба-яга, морда жилиная, нога глиняная; сидит и братец на лавочке, играет золотыми яблочками. Увидела его сестра, подкралась, схватила и унесла; а гуси за нею в погоню летят; нагонят злодеи, куда деваться? Бежит молочная речка, кисельные берега.
- Речка-матушка, спрячь меня!
- Съешь моего киселика!
Нечего делать, съела. Речка ее посадила под бережок, гуси пролетели. Вышла она, сказала и опять бежит с братцем; а гуси воротились, летят навстречу. Что делать? Беда! Стоит яблонь.
- Яблонь, яблонь-матушка, спрячь меня!
- Съешь мое лесное яблочко!
Поскорей съела. Яблонь ее заслонила веточками, прикрыла листиками; гуси пролетели. Вышла и опять бежит с братцем, а гуси увидели - да за ней; совсем налетают, уж крыльями бьют, того и гляди - из рук вырвут! К счастью, на дороге печка.
- Сударыня печка, спрячь меня!
- Съешь моего ржаного пирожка!
Девушка поскорей пирожок в рот, а сама в печь, села в устьецо. Гуси полетали-полетали, покричали-покричали и ни с чем улетели.
А она прибежала домой, да хорошо еще, что успела прибежать, а тут и отец и мать пришли. Вот и сказке Гуси-Лебеди конец, а кто слушал - молодец!