Ставлення автора «Слова ...» до руських князів, зображеним в ньому двоїста, що позначилося і в образі князя Ігоря. З одного боку, автор бачить в князів представників Русі, він їм співчуває, пишається їх успіхами і переживає за невдачі. З іншого боку, він засуджує їх егоїзм, розбрат і місницькі політику, їх небажання відстоювати общерусские інтереси .. На прикладі походу на половців Новгород-Сіверського князя Ігоря Святославича автор показує, до чого призводить відсутність єднання, а тому для вираження головної ідеї «Слова ... »образ князя Ігоря має дуже велике значення. Ігор діє за формулою: «ми собе, а ти собе». Він йде в похід на половців один, а тому і терпить поразку.
Роман Лермонтова «Герой нашего времени» создан как бы «на стыке» двух художественных методов: романтизм и реализма.
Согласно романтическим канонам, образ главного героя разработан максимально глубоко и полно и противопоставлен всем персонажам. То есть вся система образов романа построена так, чтобы под различными углами зрения осветить центральный персонаж. Но это вовсе не означает, что второстепенные герои не имеют самостоятельного значения. Каждый герой наделен сложным характером, обусловленным и его психологией, и национальностью, и социальной принадлежностью, и возрастом, и судьбой. Это уже вполне реалистические образы, и их столкновение с Печориным необходимо для характеристики главного героя.
Первая глава — «Бэла» — строится в строгом соответствии с канонами романтизма. Это значит, что главный герой противостоит окружающему миру; он загадочен, непонятен остальным персонажам; он ищет неземной любви и не приемлет привычку взамен всесожигающей страсти; его мятущаяся душа, родственная стихиям, внутренне статична: единожды сложившись как романтический герой, он уже не меняется. Недостижимая для серой массы обывателей глубина и трагичность мироощущения героя дает ему право переступать обычные человеческие установления — и для романтика это оправданно; нельзя требовать от романтика подчинения общей усредненной норме.
В известной мере «Бэла» строится так, что читатель подготовлен к появлению романтического героя, нарушающего все условности, и ждет от Печорина именно бунта. Он, Печорин, — в центре повествования, он — объект читательского интереса. И не только читательского. Максим Максимыч до сих пор без слез не может вспоминать о несчастной участи Бэлы, он искренне полюбил эту девочку — а прощает Печорину ее гибель! Почему? «Что прикажете делать? Есть люди, с которыми непременно надо соглашаться». То есть добрый, порядочный штабс-капитан судит себя и себе подобных по одним законам, а Печорина — по другим, гораздо менее жестким. И его слушатель — путешествующий офицер — с ним как будто согласен, и мы — читатели — принимаем его систему двойной моральной нормы. Попробуем представить себе, что не Печорин, а сам Максим Максимыч вдруг вздумал бы похищать Бэлу. Мы бы автору не поверили! А от Печорина — таинственного, загадочного — читатель ждет подобных поступков — и еще более безумных. Ждет нарушения общепринятых норм, дерзкого посягательства на тихое, мирное, скучное течение обыденности.
Но с главы «Максим Максимыч» в романе активизируется взаимодействие романтического и реалистического планов. Печорин мыслит и действует как романтический герой, но взгляд автора на него реалистичен. Лермонтов последовательно выявляет в образе Печорина признаки духовного надлома, подчеркивает алогизм его моральных оценок.
В «Бэле» Печорин ради обретения нового духовного опыта, не задумываясь, жертвуя и князем, и Азаматом, и Казбичем, и самой Бэлой: «Да когда она мне нравится!»
В «Тамани» он позволит себе из любопытства вмешаться в жизнь «честных контрабандистов» — и заставит их бежать, бросив дом, а заодно о слепого мальчика со старухой.
В «Княжне Мери» вмешается в завязавшийся роман Грушницкого и Мери, вихрем ворвется в наладившуюся жизнь Веры. Ему тяжко, ему пусто, ему скучно. Он пишет о своей тоске и о притягательности «обладания душой» другого человека, но ни разу не задумывается, откуда взялось его право на это обладание! И то, что не вызывало сомнений в романтической «Бэле», то, что насторожило в «Тамани», с предельной ясностью предстает в «Княжне Мери».
С каждым героем романа у Печорина устанавливаются свои, особые отношения. Отношения с ним не похожи на взаимоотношения героев между собой, потому что Печорин стремится любыми средствами прорваться за внешнюю маску героев, увидеть их истинные лица, понять, на что каждый из них В стремлении добраться до сути Печорин ведет себя не всегда гуманно. И это усиливает напряженность сферы его влияния, заставляет окружающих реагировать на него резко и остро.
И перед читателем «портрет поколения» раскрывается не только в образе Печорина, составленного, как сказано в предисловии, из пороков его времени. Каждый персонаж романа в своем взаимодействии с главным героем проявляет себя представителем «нашего времени».
Ставлення автора «Слова ...» до руських князів, зображеним в ньому двоїста, що позначилося і в образі князя Ігоря. З одного боку, автор бачить в князів представників Русі, він їм співчуває, пишається їх успіхами і переживає за невдачі. З іншого боку, він засуджує їх егоїзм, розбрат і місницькі політику, їх небажання відстоювати общерусские інтереси .. На прикладі походу на половців Новгород-Сіверського князя Ігоря Святославича автор показує, до чого призводить відсутність єднання, а тому для вираження головної ідеї «Слова ... »образ князя Ігоря має дуже велике значення. Ігор діє за формулою: «ми собе, а ти собе». Він йде в похід на половців один, а тому і терпить поразку.
Роман Лермонтова «Герой нашего времени» создан как бы «на стыке» двух художественных методов: романтизм и реализма.
Согласно романтическим канонам, образ главного героя разработан максимально глубоко и полно и противопоставлен всем персонажам. То есть вся система образов романа построена так, чтобы под различными углами зрения осветить центральный персонаж. Но это вовсе не означает, что второстепенные герои не имеют самостоятельного значения. Каждый герой наделен сложным характером, обусловленным и его психологией, и национальностью, и социальной принадлежностью, и возрастом, и судьбой. Это уже вполне реалистические образы, и их столкновение с Печориным необходимо для характеристики главного героя.
Первая глава — «Бэла» — строится в строгом соответствии с канонами романтизма. Это значит, что главный герой противостоит окружающему миру; он загадочен, непонятен остальным персонажам; он ищет неземной любви и не приемлет привычку взамен всесожигающей страсти; его мятущаяся душа, родственная стихиям, внутренне статична: единожды сложившись как романтический герой, он уже не меняется. Недостижимая для серой массы обывателей глубина и трагичность мироощущения героя дает ему право переступать обычные человеческие установления — и для романтика это оправданно; нельзя требовать от романтика подчинения общей усредненной норме.
В известной мере «Бэла» строится так, что читатель подготовлен к появлению романтического героя, нарушающего все условности, и ждет от Печорина именно бунта. Он, Печорин, — в центре повествования, он — объект читательского интереса. И не только читательского. Максим Максимыч до сих пор без слез не может вспоминать о несчастной участи Бэлы, он искренне полюбил эту девочку — а прощает Печорину ее гибель! Почему? «Что прикажете делать? Есть люди, с которыми непременно надо соглашаться». То есть добрый, порядочный штабс-капитан судит себя и себе подобных по одним законам, а Печорина — по другим, гораздо менее жестким. И его слушатель — путешествующий офицер — с ним как будто согласен, и мы — читатели — принимаем его систему двойной моральной нормы. Попробуем представить себе, что не Печорин, а сам Максим Максимыч вдруг вздумал бы похищать Бэлу. Мы бы автору не поверили! А от Печорина — таинственного, загадочного — читатель ждет подобных поступков — и еще более безумных. Ждет нарушения общепринятых норм, дерзкого посягательства на тихое, мирное, скучное течение обыденности.
Но с главы «Максим Максимыч» в романе активизируется взаимодействие романтического и реалистического планов. Печорин мыслит и действует как романтический герой, но взгляд автора на него реалистичен. Лермонтов последовательно выявляет в образе Печорина признаки духовного надлома, подчеркивает алогизм его моральных оценок.
В «Бэле» Печорин ради обретения нового духовного опыта, не задумываясь, жертвуя и князем, и Азаматом, и Казбичем, и самой Бэлой: «Да когда она мне нравится!»
В «Тамани» он позволит себе из любопытства вмешаться в жизнь «честных контрабандистов» — и заставит их бежать, бросив дом, а заодно о слепого мальчика со старухой.
В «Княжне Мери» вмешается в завязавшийся роман Грушницкого и Мери, вихрем ворвется в наладившуюся жизнь Веры. Ему тяжко, ему пусто, ему скучно. Он пишет о своей тоске и о притягательности «обладания душой» другого человека, но ни разу не задумывается, откуда взялось его право на это обладание! И то, что не вызывало сомнений в романтической «Бэле», то, что насторожило в «Тамани», с предельной ясностью предстает в «Княжне Мери».
С каждым героем романа у Печорина устанавливаются свои, особые отношения. Отношения с ним не похожи на взаимоотношения героев между собой, потому что Печорин стремится любыми средствами прорваться за внешнюю маску героев, увидеть их истинные лица, понять, на что каждый из них В стремлении добраться до сути Печорин ведет себя не всегда гуманно. И это усиливает напряженность сферы его влияния, заставляет окружающих реагировать на него резко и остро.
И перед читателем «портрет поколения» раскрывается не только в образе Печорина, составленного, как сказано в предисловии, из пороков его времени. Каждый персонаж романа в своем взаимодействии с главным героем проявляет себя представителем «нашего времени».