Я не в горячке ляпнул, что не только в священных текстах, но и во многих других источниках имеются, пусть косвенные, но упоминания легендарных гор! Только, как всегда, те источники, которые я считаю более достоверными, чем все диссертации по истории вместе взятые, у ортодоксальных сторонников академических версий вызовут смех, потому как мои свидетели – это мифы, легенды и сказки.
Согласно древнескандинавским космогоническим представлениям, изложенным в «Эддах», обитаемые миры ограничены непроходимыми ледяными горами, очень хорошо изображёнными на рисунке – что-то это мне напоминает...
Разумеется, весь мировой фольклор перебрать мне не по силам, но в качестве доказательства проанализировать творчество какой-нибудь небольшой народности придётся, дабы не быть голословным. А чтобы самому себе задачу усложнить, выберем-ка мы для исследования этнос от гор далёкий, исторически тяготевший к расселению по берегам рек – русских.
Идея написания данной работы впервые меня посетила, когда я прочёл русскую народную сказку «Хрустальная гора» (уже название говорит обо всём!). Не могу не привести её целиком:
В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь; у царя было три сына. Вот дети и говорят ему: - Милостивый государь-батюшка! Благослови нас, мы на охоту поедем. Отец благословил, и они поехали в разные стороны. Младший сын ездил, ездил и заплутался; выезжает на поляну, на поляне лежит палая лошадь, около этой падали собралось много всяких зверей, птиц, гадов. Поднялся сокол, прилетел к царевичу, сел ему на плечо и говорит: - Иван-царевич, раздели нам эту лошадь; лежит она здесь тридцать три года, а мы все спорим, а как поделить - не придумает. Царевич слез с своего доброго коня и разделил падаль: зверям - кости, птицам - мясо, кожа - гадам, а голова - муравьям. Иван-царевич! - сказал сокол. - За эту услугу можешь ты обращаться ясным соколом и муравьем всякий раз, как захочешь. Иван-царевич ударился о сырую землю, сделался соколом, взвился и полетел в тридесятое государство; а того государства больше чем наполовину втянуло в хрустальную гору. Прилетел прямо во дворец, оборотился добрым молодцем и спрашивает придворную стражу: - Не возьмет ли ваш государь меня на службу к себе? - Отчего не взять такого молодца? Вот он поступил к тому царю на службу и живет у него неделю, другую и третью. Стала просить царевна: - Государь мой батюшка! Позволь мне с Иваном-царевичем на хрустальной горе погулять. Царь позволил. Сели они на добрых коней и поехали. Подъезжают к хрустальной горе, вдруг, откуда ни возьмись, выскочила золотая коза. Царевич погнал за ней; скакал, скакал, козы не добыл, а воротился назад - и царевны нету! Что делать? Как к царю на глаза показаться? Нарядился он таким древним старичком, что и признать нельзя; пришел во дворец и говорит царю: - Ваше величество! Найми меня стадо пасти. - Хорошо, будь пастухом; коли прилетит змей о трех головах - дай ему три коровы, коли о шести головах - дай шесть коров, а коли о двенадцати головах - то отсчитай двенадцать коров. Иван-царевич погнал стадо по горам, по долам; вдруг летит с озера змей о трех головах: - Эх, Иван-царевич, за какое ты дело взялся? Где бы сражаться доброму молодцу, а он стадо пасет! Ну-ка, отгони мне трех коров. - Не жирно ли будет? - отвечает царевич. - Я сам в суточки ем по одной уточке, а ты трех коров захотел... Нет тебе ни одной! Змей осерчал и вместо трех захватил шесть коров; Иван-царевич тотчас обернулся ясным соколом, снял у змея три головы и погнал стадо домой. - Что, дедушка, - спрашивает царь, - прилетал ли трехглавый змей, дал ли ему трех коров? - Нет, ваше высочество, ни одной не дал! На другой день гонит царевич стадо по горам, по долам; прилетает с озера змей о шести головах и требует шесть коров. - Ах ты, чудо-юдо обжорливое! Я сам в суточки ем по одной уточке, а ты чего захотел! Не дам тебе ни единой! Змей осерчал, вместо шести захватил двенадцать коров: а царевич обратился ясным соколом, бросился на змея и снял у него шесть голов. Пригнал домой стадо; царь и спрашивает: - Что, дедушка, прилетал ли шестиглавый змей, много ли мое стадо поубавилось? - Прилетать-то прилетал, но ничего не взял!
Я не в горячке ляпнул, что не только в священных текстах, но и во многих других источниках имеются, пусть косвенные, но упоминания легендарных гор! Только, как всегда, те источники, которые я считаю более достоверными, чем все диссертации по истории вместе взятые, у ортодоксальных сторонников академических версий вызовут смех, потому как мои свидетели – это мифы, легенды и сказки.
Согласно древнескандинавским космогоническим представлениям, изложенным в «Эддах», обитаемые миры ограничены непроходимыми ледяными горами, очень хорошо изображёнными на рисунке – что-то это мне напоминает...
Разумеется, весь мировой фольклор перебрать мне не по силам, но в качестве доказательства проанализировать творчество какой-нибудь небольшой народности придётся, дабы не быть голословным. А чтобы самому себе задачу усложнить, выберем-ка мы для исследования этнос от гор далёкий, исторически тяготевший к расселению по берегам рек – русских.Идея написания данной работы впервые меня посетила, когда я прочёл русскую народную сказку «Хрустальная гора» (уже название говорит обо всём!). Не могу не привести её целиком:
В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь; у царя было три сына.Вот дети и говорят ему:
- Милостивый государь-батюшка! Благослови нас, мы на охоту поедем.
Отец благословил, и они поехали в разные стороны.
Младший сын ездил, ездил и заплутался; выезжает на поляну, на поляне лежит палая лошадь, около этой падали собралось много всяких зверей, птиц, гадов. Поднялся сокол, прилетел к царевичу, сел ему на плечо и говорит:
- Иван-царевич, раздели нам эту лошадь; лежит она здесь тридцать три года, а мы все спорим, а как поделить - не придумает.
Царевич слез с своего доброго коня и разделил падаль: зверям - кости, птицам - мясо, кожа - гадам, а голова - муравьям.
Иван-царевич! - сказал сокол. - За эту услугу можешь ты обращаться ясным соколом и муравьем всякий раз, как захочешь.
Иван-царевич ударился о сырую землю, сделался соколом, взвился и полетел в тридесятое государство; а того государства больше чем наполовину втянуло в хрустальную гору.
Прилетел прямо во дворец, оборотился добрым молодцем и спрашивает придворную стражу:
- Не возьмет ли ваш государь меня на службу к себе?
- Отчего не взять такого молодца?
Вот он поступил к тому царю на службу и живет у него неделю, другую и третью.
Стала просить царевна:
- Государь мой батюшка! Позволь мне с Иваном-царевичем на хрустальной горе погулять.
Царь позволил. Сели они на добрых коней и поехали. Подъезжают к хрустальной горе, вдруг, откуда ни возьмись, выскочила золотая коза. Царевич погнал за ней; скакал, скакал, козы не добыл, а воротился назад - и царевны нету! Что делать? Как к царю на глаза показаться? Нарядился он таким древним старичком, что и признать нельзя; пришел во дворец и говорит царю:
- Ваше величество! Найми меня стадо пасти.
- Хорошо, будь пастухом; коли прилетит змей о трех головах - дай ему три коровы, коли о шести головах - дай шесть коров, а коли о двенадцати головах - то отсчитай двенадцать коров.
Иван-царевич погнал стадо по горам, по долам; вдруг летит с озера змей о трех головах:
- Эх, Иван-царевич, за какое ты дело взялся? Где бы сражаться доброму молодцу, а он стадо пасет! Ну-ка, отгони мне трех коров.
- Не жирно ли будет? - отвечает царевич. - Я сам в суточки ем по одной уточке, а ты трех коров захотел... Нет тебе ни одной!
Змей осерчал и вместо трех захватил шесть коров; Иван-царевич тотчас обернулся ясным соколом, снял у змея три головы и погнал стадо домой.
- Что, дедушка, - спрашивает царь, - прилетал ли трехглавый змей, дал ли ему трех коров?
- Нет, ваше высочество, ни одной не дал!
На другой день гонит царевич стадо по горам, по долам; прилетает с озера змей о шести головах и требует шесть коров.
- Ах ты, чудо-юдо обжорливое! Я сам в суточки ем по одной уточке, а ты чего захотел! Не дам тебе ни единой!
Змей осерчал, вместо шести захватил двенадцать коров: а царевич обратился ясным соколом, бросился на змея и снял у него шесть голов. Пригнал домой стадо; царь и спрашивает:
- Что, дедушка, прилетал ли шестиглавый змей, много ли мое стадо поубавилось?
- Прилетать-то прилетал, но ничего не взял!