В этом стихотворении Лермонтов трактует поэта как непременного участника политической борьбы. Недаром он сравнивает слово поэта с кинжалом и вечевым колоколом - символами свободы. Встречая слова "кинжал", "вечевой колокол", "пророк", "клинок", "мщенье", читатель того времени без труда угадывал идеи и пафос стихотворения, в котором Лермонтов говорит о состоянии русской поэзии после гибели Пушкина. И в этом смысле "Поэт" представляет собой литературную декларацию. Внешняя оболочка явлений, в том числе и поэтического творчества - незначительна, истинную ценность представляет только внутренне содержание. В условиях экстремальных стремление к внешним эффектам - поведение постыдное. Некогда великое, значительное предназначенье поэзии для "толпы" утратило свою былую мощь. Теперь, по мнению Лермонтова, поэтическое творчество - игрушка. Поэт меняет власть над толпой "на злато", его "тешат блестки и обманы", т. е. внешние эффекты, которые прикрывают ветхий, дряхлый, до времени состарившийся мир. В стихотворении говорится о взглядах Лермонтова на поэта и поэзию, о горестном упреке поэтам его времени, открывается глубокий смысл сравнения поэзии с кинжалом, потерявшим былую силу спутника героя. Все стихотворение пронизано гражданственным духом борьбы. Лирический герой задумался о кинжале, утратившем свое боевое назначение, но не бессильное сожаление и не элегическая печаль звучат в строках, повествующих о бесславной участи кинжала, а утверждение прежней боевой жизни. Это утверждение - жизненный принцип лирического героя. В первой части дет рассказ об истории кинжала, о его былой славе, развертывается картина жизни горца, «наездника в горах» , бесстрашно вступавшего в бой с врагом, не спускавшего никаких обид, кончается строфой, в которой в форме предложений с отрицательным местоимением (никто) и частицей «не» с глаголом («не чистит, не ласкает» ) рисуется фактически та же боевая жизнь. Перед нами встает картина подготовки горца к схватке с врагом. Вся эта часть наполнена боевым духом, из которого органически вытекает чувство презрения к богатой отделке кинжала, ставшего ничтожной «игрушкой золотой ».История кинжала звучит как давно история: И долго он лежал заброшенный потом В походной лавке армянина. Образ поэта, стихи которого звучали, как колокол, дается тоже в времени: он таким был прежде, теперь он другой. Но это близкое оно ощущается, его хочется ощущать как настоящее. Четвертая строфа второй части вся написана в настоящем времени: «скучен.. . гордый твой язык» , «нас тешат блестки и обманы» . Пятая строфа, последняя, - вопрос о будущем, которое хочется приблизить. Если мотив презрения к золотой мишуре в первой части звучит сдержанно, то во второй он звучит во всю силу. Это - то горькое настоящее, на которое обрушивается Лермонтов со всей силой своего гнева. В последней строфе звучит не столько презренье, сколько призыв к новой борьбе и к мщению за поруганное настоящее.,,
И долго он лежал заброшенный потом
В походной лавке армянина.
Образ поэта, стихи которого звучали, как колокол, дается тоже в времени: он таким был прежде, теперь он другой. Но это близкое оно ощущается, его хочется ощущать как настоящее. Четвертая строфа второй части вся написана в настоящем времени: «скучен.. . гордый твой язык» , «нас тешат блестки и обманы» . Пятая строфа, последняя, - вопрос о будущем, которое хочется приблизить. Если мотив презрения к золотой мишуре в первой части звучит сдержанно, то во второй он звучит во всю силу. Это - то горькое настоящее, на которое обрушивается Лермонтов со всей силой своего гнева. В последней строфе звучит не столько презренье, сколько призыв к новой борьбе и к мщению за поруганное настоящее.,,