М.Ю. Лермонтов писал роман «Герой нашего времени» с 1837-го по 1840 год. Это было «смутное время» для русского общества. Совсем недавно утихли взрывные страсти декабрьского восстания 1825 года, произошла смена власти, в стране началась «николаевская эпоха» духовного застоя. Россия жила по инерции. В ней царила атмосфера надзора и страха. Конечно, речь идет не обо всех людях, а о единицах, сумевших сохранить, отстоять право мыслить, чувствовать и страдать, право сказать свое слово. Жизнь этих людей в подобных социально-исторических условиях, когда произошла подмена ценностей и на первый план вышло обывательское спокойствие, главенствовал мещанский интерес, а дух заменила плоть, была трагична. И как ни парадоксально, в этой среде должен был появиться «герой» своего времени. Но изначально его «геройство» было обречено.
Герой поколения... А.И. Герцен писал: «Разбуженные днем 14-го декабря, мы увидели лишь казни и изгнания. Вынужденные молчать, сдерживая слезы, мы научились, замыкаясь в себе, вынашивать свои мысли — и какие мысли! Это уже не были идеи просвещенного либерализма, идеи прогресса, — то были сомнения, отрицания, мысли, полные ярости». Таково было состояние мыслящего человека «николаевской эпохи»: сомнение, отрицание и ярость, основание которых — отсутствие праведной веры.
Григорий Александрович Печорин, его образ, как принято считать, — портрет героя эпохи. В предисловии к роману Лермонтов говорил о типичности своего героя (здесь это слово приобретает двойной смысл — герой литературного произведения и «герой времени»): «Это портрет, составленный из пороков всего нашего поколения в полном их развитии». В предисловии же к «Журналу Печорина» автор надеется, что читатели «найдут оправдания поступкам, в которых до сей поры обвиняли человека». Подобные замечания, как мне кажется, говорят об авторской иронии, право на которую надо заслужить, а дает это право страдание. Ведь «пороки всего нашего поколения» — это нравственные и моральные ценности которые в «наше время» считаются преступлением (можно проследить игру автора с понятием «наше время»), в котором «до сей поры обвиняли человека». В чем трагедия Печорина и почему он «герой времени»?
В первой повести — «Бэла» перед нами возникает странный, загадочный характер человека, видимо, необыкновенного и эгоистичного. Максим Максимыч не понимает Печорина, ждет от него человеческих отношений и очень расстраивается, когда ничего не находит в Печорине. Максим Максимыч не в силах прочувствовать его трагедию. Печорин считает себя причиной несчастий других (события этой повести происходят после событий, описанных в повестях «Тамань», «Княжна Мери»), Ему надоели удовольствия высшего света, надоели общество, науки; любовь светских красавиц раздражала воображение и самолюбие, а сердце оставалось пустым. В исповеди Мери Печорин обвиняет общество в том, что он сделался «нравственным калекой». Он неоднократно говорит о своей двойственности, о противоречии между своей сущностью и существованием мира. Доктору Вернеру он признается: «Во мне два человека: один живет в полном смысле этого слова, другой мыслит и судит его». Главное для «первого человека» Печорина — «быть всегда настороже, ловить каждый взгляд, значение каждого слова, угадывать намерения, разрушать заговоры, притворяться обманутым и вдруг одним толчком опрокинуть все огромное и многотрудное здание из хитростей и замыслов». Это говорит о благом деле,- в каком-то смысле Печорин берет на себя обязанности освободителя мира. Но существует второй человек Печорин, который ставит под сомнение благость этого дела, и, может быть, в этом смысле он оказывается героем.
Оказывается, деревенские ребята принесли с лугов двух зайчат: они их на сенокосе поймали. А Никита всё перепутал. Надо было сказать: «Возьми зайчат», а он говорит: «Отдай кроликов».Взяли мы зайчат, стали они у нас жить.Ну и славные были зайчата! Этакие мохнатые шарики! Уши врозь, глаза коричневые, большие. А лапки мягкие-мягкие — будто зайчата в валеночках ходят.Захотели мы зайчат покормить. Дали им травы — не едят. Налили молока в блюдце — и молоко не пьют… Сыты, что ли?А спустили их на пол — они шагу никому не дают ступить. Прямо наскакивают на ноги. Тычутся мордочками в сапоги и лижут их… Должно быть, ищут мать-зайчиху.Видно, голодные, а есть не умеют. Сосунки ещё.Тут в комнату пришёл Томка, наш пёс. Тоже захотел посмотреть на зайчат. Они, бедняжки, на Томку наскочили, лезут на него… Томка зарычал, огрызнулся и убежал.Как же нам накормить зайчат? Ведь они, бедняги, умрут с голоду.Думали мы, думали, и придумали, наконец. Пошли мы искать им кормилицу-кошку.Кошка лежала на лавке у соседнего дома, кормила своих котят. Она такая пёстрая, расписная, даже нос у неё разноцветный.Притащили мы кошку к зайчатам, она как зафыркает на них, как заворчит басом, чуть не воет. Да ну её!Пошли мы другую кормилицу искать.Видим, на завалинке лежит кошка, вся чёрная, с белой лапой. Мурлычет кошка, нежится на солнышке… А как взяли да подложили к ней зайчат, она сразу же все когти выпустила и ощетинилась. Тоже не годится в кормилицы! Отнесли мы её обратно.Стали третью кошку искать.Уж в самом конце деревни нашли. На вид такая хорошая, ласковая. Только эта ласковая-то чуть-чуть наших зайчат не съела. Как увидела их, вырвалась из рук да как бросится на зайчат, как на мышей.Насилу мы её оттащили и за дверь выбросили.Наверное, наши зайчата так и умерли бы с голоду, если бы, на наше счастье, не нашлась ещё одна кошка — четвёртая. Она сама к нам пришла. А пришла потому, что котят искала. У неё котята умерли, и она по всей деревне ходила и искала их… Рыженькая такая, худая; мы накормили её, напоили и уложили на подоконник и принесли к ней зайчат. Сперва одного зайчонка, потом и другого.Сунулись к ней зайчата и сразу присосались, даже зачмокали — нашли молоко!
Герой поколения... А.И. Герцен писал: «Разбуженные днем 14-го декабря, мы увидели лишь казни и изгнания. Вынужденные молчать, сдерживая слезы, мы научились, замыкаясь в себе, вынашивать свои мысли — и какие мысли! Это уже не были идеи просвещенного либерализма, идеи прогресса, — то были сомнения, отрицания, мысли, полные ярости». Таково было состояние мыслящего человека «николаевской эпохи»: сомнение, отрицание и ярость, основание которых — отсутствие праведной веры.
Григорий Александрович Печорин, его образ, как принято считать, — портрет героя эпохи. В предисловии к роману Лермонтов говорил о типичности своего героя (здесь это слово приобретает двойной смысл — герой литературного произведения и «герой времени»): «Это портрет, составленный из пороков всего нашего поколения в полном их развитии». В предисловии же к «Журналу Печорина» автор надеется, что читатели «найдут оправдания поступкам, в которых до сей поры обвиняли человека». Подобные замечания, как мне
кажется, говорят об авторской иронии, право на которую надо заслужить, а дает это право страдание. Ведь «пороки всего нашего поколения» — это нравственные и моральные ценности которые в «наше время» считаются преступлением (можно проследить игру автора с понятием «наше время»), в котором «до сей поры обвиняли человека».
В чем трагедия Печорина и почему он «герой времени»?
В первой повести — «Бэла» перед нами возникает странный, загадочный характер человека, видимо, необыкновенного и эгоистичного. Максим Максимыч не понимает Печорина, ждет от него человеческих отношений и очень расстраивается, когда ничего не находит в Печорине. Максим Максимыч не в силах прочувствовать его трагедию. Печорин считает себя причиной несчастий других (события этой повести происходят после событий, описанных в повестях «Тамань», «Княжна Мери»), Ему надоели удовольствия высшего света, надоели общество, науки; любовь светских красавиц раздражала воображение и самолюбие, а сердце оставалось пустым. В исповеди Мери Печорин обвиняет общество в том, что он сделался «нравственным калекой». Он неоднократно говорит о своей двойственности, о противоречии между своей сущностью и существованием мира. Доктору Вернеру он признается: «Во мне два человека: один живет в полном смысле этого слова, другой мыслит и судит его». Главное для «первого человека» Печорина — «быть всегда настороже, ловить каждый взгляд, значение каждого слова, угадывать намерения, разрушать заговоры, притворяться обманутым и вдруг одним толчком опрокинуть все огромное и многотрудное здание из хитростей и замыслов». Это говорит о благом деле,- в каком-то смысле Печорин берет на себя обязанности освободителя мира. Но существует второй человек Печорин, который ставит под сомнение благость этого дела, и, может быть, в этом смысле он оказывается героем.