В понимании структуры и ритма стиха и функции слова в стихотворной строке Яхонтов многим обязан Маяковскому — его поэзии и его исполнению. Недаром он называл себя «негласным учеником» Маяковского и говорил, что голос Маяковского принадлежал к голосам, которые не только убеждают, но и воспитывают: Яхонтов не подражал интонациям Маяковского, не пытался читать «под Маяковского» — басом. Он читал его по-своему, медленнее, чем читал сам поэт, усиливая «воздушные прокладки» между словами, планируя стих на свой голос, на свой темперамент; более, чем Маяковский, «исполнял» их. Но именно эта «непохожесть», самостоятельность яхонтовского чтения превращала его в художественное событие даже для тех, кто не раз слышал самого Маяковского и не мог представить себе лучшего исполнителя его стихов и поэм.
Маяковский Яхонтову не стихотворную строку, а именно слово воспринять как первооснову стиха. Разбитая строка Маяковского служила ему руководителем в понимании поэтического слова. И мне кажется, что опыт работы над Маяковским сказался потом в работе Яхонтова над Пушкиным, что к пониманию пушкинского стиха Яхонтов шел от стиха Маяковского.
Яхонтов говорит о Маяковском: «Поэт, как тончайше вибрирующий инструмент, отзывается на среду, в которой он находится». То же самое он мог сказать и о себе
Яхонтов был первым исполнителем поэм Маяковского «Человек», «Война и мир», «Облако в штанах», «Люблю», «Про это на эстраде»
, в Печорине сочетаются две стороны – он является и положительным, и отрицательным персонажем одновременно. Он воспитан, но не умеет чувствовать. Он симпатичен внешне, но пуст внутри. Такая жизнь не имеет смысла, поэтому часто он говорит о том, что ему скучно, что единственный его выход – путешествия, и что было бы хорошо погибнуть в дороге.
Характер Печорина – проблема всего поколения. Именно поэтому Лермонтов дал своему роману именно такое название. Молодые люди, которые застряли в смене эпох, не могли найти своего призвания, хотя имели для этого все. Вот только время осталось безжалостно к ним, сделав из них поколение, лишенное умения по-настоящему жить.
В понимании структуры и ритма стиха и функции слова в стихотворной строке Яхонтов многим обязан Маяковскому — его поэзии и его исполнению. Недаром он называл себя «негласным учеником» Маяковского и говорил, что голос Маяковского принадлежал к голосам, которые не только убеждают, но и воспитывают: Яхонтов не подражал интонациям Маяковского, не пытался читать «под Маяковского» — басом. Он читал его по-своему, медленнее, чем читал сам поэт, усиливая «воздушные прокладки» между словами, планируя стих на свой голос, на свой темперамент; более, чем Маяковский, «исполнял» их. Но именно эта «непохожесть», самостоятельность яхонтовского чтения превращала его в художественное событие даже для тех, кто не раз слышал самого Маяковского и не мог представить себе лучшего исполнителя его стихов и поэм.
Маяковский Яхонтову не стихотворную строку, а именно слово воспринять как первооснову стиха. Разбитая строка Маяковского служила ему руководителем в понимании поэтического слова. И мне кажется, что опыт работы над Маяковским сказался потом в работе Яхонтова над Пушкиным, что к пониманию пушкинского стиха Яхонтов шел от стиха Маяковского.
Яхонтов говорит о Маяковском: «Поэт, как тончайше вибрирующий инструмент, отзывается на среду, в которой он находится». То же самое он мог сказать и о себе
Яхонтов был первым исполнителем поэм Маяковского «Человек», «Война и мир», «Облако в штанах», «Люблю», «Про это на эстраде»
, в Печорине сочетаются две стороны – он является и положительным, и отрицательным персонажем одновременно. Он воспитан, но не умеет чувствовать. Он симпатичен внешне, но пуст внутри. Такая жизнь не имеет смысла, поэтому часто он говорит о том, что ему скучно, что единственный его выход – путешествия, и что было бы хорошо погибнуть в дороге.
Характер Печорина – проблема всего поколения. Именно поэтому Лермонтов дал своему роману именно такое название. Молодые люди, которые застряли в смене эпох, не могли найти своего призвания, хотя имели для этого все. Вот только время осталось безжалостно к ним, сделав из них поколение, лишенное умения по-настоящему жить.