Благовест» А. К. Толстого и «Колокола» К. Р. ВЫПИШИ ТОЛЬКО О СТИХОТВОРЕНИИ ТОЛСТОГО.
Оба автора описывают впечатление, производимое на них колокольным звоном. Звук колоколов своеобразно воспроизводится в звучании стихотворений, не случайно поэты прибегают к слову “уныло”, очевидно выражающему длящийся звук колокола в открытом пространстве. Необходимо увидеть и другие средства воспроизведения его: например, вторая строфа у А. К. Толстого инструментована на “и”; а К. Р. (великий князь Константин Константинович Романов) использует в стихотворении протяжный, распевный ритм (шеститопный ямб) , соответствующий впечатлению наполненности пространства звуком, как будто стоящим в воздухе. Двустопный ямб А. Толстого тоже по-своему передаёт колокольный звон; два ударения в стихе словно воспроизводят удары колоколов, радостно зовущих людей в храм.
В стихотворениях следует обратить внимание на различие названий, выявляющее оттенок темы. Благовест — это колокольный звон, оповещающий о начале церковной службы, этот религиозный оттенок значения важно учитывать в стихотворении А. К. Толстого. «Колокола» — название более конкретное, предметное. В связи с этим различием необходимо остановиться на образах стихотворений.
А. К. Толстому колокольный звон напоминает о церковной службе, смысл которой — общение с Богом и очищение души. В пятой строфе он рассказывает о таком общении (“молюсь и каюсь я”, “и отрекаюсь я от дела злого”), а в двух последующих — о воздействии его на человеческую душу. В связи со сказанным необходимо остановиться на смысле образов храма и кладбища, которыми начинается стихотворение: ведь они связывают человека с иными мирами. Затем целесообразно прояснить образ “края родимого, благодатного”, куда стремится лирический герой и куда зовут его звуки благовеста.
Темой стихотворения К. Р. является воспоминание о родине, вызванное колокольным звоном. Необходимо отметить лиричность воспоминаний, пронизанных чувствами тоски русского человека за границей (не случайно под стихотворением стоят дата и место его написания) . Эта общая ситуация характеризуется противопоставлением в первой строфе: “сторона чужая” / “отчизна милая”. Особая поэтичность этих выражений в их простоте и традиционности (ср. фольклорное “чужая сторона”). Было бы замечательно отметить и привычность этих чувств: “опять припомнился” и “прежняя тоска”: подобные состояния знакомы каждому русскому человеку, бывавшему за границей; в лирическом произведении всегда присутствует обобщение. Представленная читателю ситуация разлуки с родиной объясняет и чувства лирического героя: колокола звучат “грустно”, на сердце тоска. Следующая часть стихотворения — описание неназванной России, приметы которой легко узнаются: север, равнина, село, благовест. Это описание становится поворотным моментом в развитии лирического сюжета (развитии эмоций говорящего) . Если вначале звуки благовеста ему кажутся грустными и унылыми, потом они названы безэмоционально “знакомыми”, а в конце они звучат “ласково и нежно”. Колокольный звон — это словно привет с родины, согревающий сердце поэта.
В целом стихотворения построены похоже: сначала описание колокольного звона, затем состояния лирического героя, и наконец, обобщающие слова, подводящие итог впечатлению. Чувства лирического героя нарастают к концу, слушая колокольный звон, он проникается им, вбирая в себя родные звуки, и душа откликается на них — этот отклик, как и положено, у каждого свой, он самобытен и неповторим. >
60 лет назад отгремели залпы Победы. Наша страна будет широко отмечать эту великую для всех дату. Мы – второе поколение, живущее в мире. Но военная тема тревожит и будоражит наши умы, точно так же, как и 20, и 30 лет назад. У той войны нет давности закона. Не звёзды – слёзы на её погонах… Произведения тех лет ценны, пронзительны и интересны до сих пор. На мой взгляд, одно из самых удачных и трогательных произведений военной поры является стихотворение К. Симонова «Жди меня», посвящённое любимой женщине поэта – Валентине Серовой. Судьба этого произведения складывалась счастливо. Написанное в 1941 году, уже в феврале 1942 года, когда под ударами советских войск гитлеровцы откатились от Москвы, «Правда» опубликовала это стихотворение, завоевавшее вскоре сердца читателей. Солдаты вырезали его из газет, переписывали, сидя в окопах, заучивали наизусть и посылали в письмах женам и невестам. Его находили в нагрудных карманах раненых и убитых… Рассмотрим подробнее это произведение. По жанру лирики его можно отнести к посланию, поскольку оно обращено к конкретному лицу (В.С.). Стихотворение состоит из трёх строф, длина которых 12 стихов. Поскольку ударение падает на последний слог в строке, можно заключить, что это – мужская рифма. Перекрёстная рифмовка задаёт своеобразный ритм произведению. Пафосность нисколько не портит это стихотворение, а наоборот, заставляет перечитывать его снова и снова. Всё стихотворение читается как письмо с фронта любимой и далёкой женщине. Оно звучит как заклинание, как молитва. Ключевое слово здесь – жди, повторяющееся много раз, наводит на мысль о том, что именно от этой женщины в конечном итоге и зависит жизнь и победа. Каждая строфа начинается словами «жди меня, и я вернусь» - это главная мысль произведения. Она проста и по-житейски понятна, но, с другой стороны, это своеобразное заклинание звучит как «Аминь» в молитве. Без него всё произведение потеряло бы общую эмоциональную направленность, целостность. Первая строфа говорит нам о времени и условиях ожидания: «жёлтые дожди», «снега», «жара». Читатель понимает, что «ждать», на самом деле, не так просто: «других» уже «не ждут»; писем уже не приходит; надоедает ждать всем. Но тоска и безысходность не должны взять верх над женщиной, которая по-настоящему любит, ибо только в этом случае мужчина может вернуться. Должен. Симонов так и говорит: «Я вернусь». С условием, что его будут «ждать», но не просто, а «очень». Во второй строфе, на мой взгляд, преобладают минорные ноты. Она уже не читается написанной от первого лица. Кажется, что горечь поражения проскальзывает в каждой её строчке (повторюсь: стихотворение написано в 1941 г., когда ещё неизвестен был исход войны). Однако незыблемая уверенность, которая перекликается с ожиданием скорой победы, читается здесь. «Пусть поверят сын и мать», «пусть друзья устанут ждать», действительно, могут забыть все, кроме той, единственной, которая не должна забывать, не имеет права. Так как это всё спаяно единой цепью, эмоциональной связью, которая, порвись она, разрушит нечто большее, чем человеческие взаимоотношения. Поэтому твёрдое «жди» звучит здесь почти как приказ на фронте, который не обсуждается. Автор абсолютно уверен в том, что тризна, «помин души», откладывается на неопределённый срок. И эту уверенность он также передаёт читателю. Третья строфа звучит как гимн любви. Волшебной, всепобеждающей. «Смертям назло». Посторонние люди скажут, что это везение. Нет. «Не понять не ждавшим им», что ожидание, замешенное на огромной любви, приправленное верой и надеждой может творить чудеса. Оно даже от пуль «среди огня». Но это секрет только для двоих. Об этом «будем знать только мы с тобой». Но тайна раскрывается просто, «просто ты умела ждать». Ждать так, как может ждать только русская женщина, только в лихолетья – «как никто другой». Потрясающее стихотворение Симонова «Жди меня» подкупает своей искренностью. Я понимаю, почему на фронте оно пользовалось огромной популярностью. С одной стороны, личное и интимное, предназначенное для двоих, с другой стороны, открывающее целый мир, масштабное. Его можно читать и тихо, шёпотом, а можно громко, во весь голос. В любом случае, это будет хорошо. Именно такого не хватало на фронте, вдали от любимых и родных. Такая поэзия выжить в нечеловеческих условиях, отвечала на вечные и бесконечные жизненные вопросы. Много на земле стихотворений хороших и разных. Но «Жди меня» Симонова стоит особняком, поскольку затрагивает самые нежные струны человеческой души. Это произведение о любви, хотя это слово ни разу там не упоминается, но каждый, открывающий его для себя вновь и вновь, это понимает. И, как всякое великое искусство, оно делает человека лучше, чище и нравственно богаче.
Объяснение:
Благовест» А. К. Толстого и «Колокола» К. Р. ВЫПИШИ ТОЛЬКО О СТИХОТВОРЕНИИ ТОЛСТОГО.
Оба автора описывают впечатление, производимое на них колокольным звоном. Звук колоколов своеобразно воспроизводится в звучании стихотворений, не случайно поэты прибегают к слову “уныло”, очевидно выражающему длящийся звук колокола в открытом пространстве. Необходимо увидеть и другие средства воспроизведения его: например, вторая строфа у А. К. Толстого инструментована на “и”; а К. Р. (великий князь Константин Константинович Романов) использует в стихотворении протяжный, распевный ритм (шеститопный ямб) , соответствующий впечатлению наполненности пространства звуком, как будто стоящим в воздухе. Двустопный ямб А. Толстого тоже по-своему передаёт колокольный звон; два ударения в стихе словно воспроизводят удары колоколов, радостно зовущих людей в храм.
В стихотворениях следует обратить внимание на различие названий, выявляющее оттенок темы. Благовест — это колокольный звон, оповещающий о начале церковной службы, этот религиозный оттенок значения важно учитывать в стихотворении А. К. Толстого. «Колокола» — название более конкретное, предметное. В связи с этим различием необходимо остановиться на образах стихотворений.
А. К. Толстому колокольный звон напоминает о церковной службе, смысл которой — общение с Богом и очищение души. В пятой строфе он рассказывает о таком общении (“молюсь и каюсь я”, “и отрекаюсь я от дела злого”), а в двух последующих — о воздействии его на человеческую душу. В связи со сказанным необходимо остановиться на смысле образов храма и кладбища, которыми начинается стихотворение: ведь они связывают человека с иными мирами. Затем целесообразно прояснить образ “края родимого, благодатного”, куда стремится лирический герой и куда зовут его звуки благовеста.
Темой стихотворения К. Р. является воспоминание о родине, вызванное колокольным звоном. Необходимо отметить лиричность воспоминаний, пронизанных чувствами тоски русского человека за границей (не случайно под стихотворением стоят дата и место его написания) . Эта общая ситуация характеризуется противопоставлением в первой строфе: “сторона чужая” / “отчизна милая”. Особая поэтичность этих выражений в их простоте и традиционности (ср. фольклорное “чужая сторона”). Было бы замечательно отметить и привычность этих чувств: “опять припомнился” и “прежняя тоска”: подобные состояния знакомы каждому русскому человеку, бывавшему за границей; в лирическом произведении всегда присутствует обобщение. Представленная читателю ситуация разлуки с родиной объясняет и чувства лирического героя: колокола звучат “грустно”, на сердце тоска. Следующая часть стихотворения — описание неназванной России, приметы которой легко узнаются: север, равнина, село, благовест. Это описание становится поворотным моментом в развитии лирического сюжета (развитии эмоций говорящего) . Если вначале звуки благовеста ему кажутся грустными и унылыми, потом они названы безэмоционально “знакомыми”, а в конце они звучат “ласково и нежно”. Колокольный звон — это словно привет с родины, согревающий сердце поэта.
В целом стихотворения построены похоже: сначала описание колокольного звона, затем состояния лирического героя, и наконец, обобщающие слова, подводящие итог впечатлению. Чувства лирического героя нарастают к концу, слушая колокольный звон, он проникается им, вбирая в себя родные звуки, и душа откликается на них — этот отклик, как и положено, у каждого свой, он самобытен и неповторим. >
У той войны нет давности закона.
Не звёзды – слёзы на её погонах…
Произведения тех лет ценны, пронзительны и интересны до сих пор.
На мой взгляд, одно из самых удачных и трогательных произведений военной поры является стихотворение К. Симонова «Жди меня», посвящённое любимой женщине поэта – Валентине Серовой.
Судьба этого произведения складывалась счастливо. Написанное в 1941 году, уже в феврале 1942 года, когда под ударами советских войск гитлеровцы откатились от Москвы, «Правда» опубликовала это стихотворение, завоевавшее вскоре сердца читателей. Солдаты вырезали его из газет, переписывали, сидя в окопах, заучивали наизусть и посылали в письмах женам и невестам. Его находили в нагрудных карманах раненых и убитых…
Рассмотрим подробнее это произведение. По жанру лирики его можно отнести к посланию, поскольку оно обращено к конкретному лицу (В.С.). Стихотворение состоит из трёх строф, длина которых 12 стихов. Поскольку ударение падает на последний слог в строке, можно заключить, что это – мужская рифма. Перекрёстная рифмовка задаёт своеобразный ритм произведению. Пафосность нисколько не портит это стихотворение, а наоборот, заставляет перечитывать его снова и снова.
Всё стихотворение читается как письмо с фронта любимой и далёкой женщине. Оно звучит как заклинание, как молитва. Ключевое слово здесь – жди, повторяющееся много раз, наводит на мысль о том, что именно от этой женщины в конечном итоге и зависит жизнь и победа.
Каждая строфа начинается словами «жди меня, и я вернусь» - это главная мысль произведения. Она проста и по-житейски понятна, но, с другой стороны, это своеобразное заклинание звучит как «Аминь» в молитве. Без него всё произведение потеряло бы общую эмоциональную направленность, целостность.
Первая строфа говорит нам о времени и условиях ожидания: «жёлтые дожди», «снега», «жара». Читатель понимает, что «ждать», на самом деле, не так просто: «других» уже «не ждут»; писем уже не приходит; надоедает ждать всем. Но тоска и безысходность не должны взять верх над женщиной, которая по-настоящему любит, ибо только в этом случае мужчина может вернуться. Должен. Симонов так и говорит: «Я вернусь». С условием, что его будут «ждать», но не просто, а «очень».
Во второй строфе, на мой взгляд, преобладают минорные ноты. Она уже не читается написанной от первого лица. Кажется, что горечь поражения проскальзывает в каждой её строчке (повторюсь: стихотворение написано в 1941 г., когда ещё неизвестен был исход войны). Однако незыблемая уверенность, которая перекликается с ожиданием скорой победы, читается здесь. «Пусть поверят сын и мать», «пусть друзья устанут ждать», действительно, могут забыть все, кроме той, единственной, которая не должна забывать, не имеет права. Так как это всё спаяно единой цепью, эмоциональной связью, которая, порвись она, разрушит нечто большее, чем человеческие взаимоотношения. Поэтому твёрдое «жди» звучит здесь почти как приказ на фронте, который не обсуждается. Автор абсолютно уверен в том, что тризна, «помин души», откладывается на неопределённый срок. И эту уверенность он также передаёт читателю.
Третья строфа звучит как гимн любви. Волшебной, всепобеждающей. «Смертям назло». Посторонние люди скажут, что это везение. Нет. «Не понять не ждавшим им», что ожидание, замешенное на огромной любви, приправленное верой и надеждой может творить чудеса. Оно даже от пуль «среди огня». Но это секрет только для двоих. Об этом «будем знать только мы с тобой». Но тайна раскрывается просто, «просто ты умела ждать». Ждать так, как может ждать только русская женщина, только в лихолетья – «как никто другой».
Потрясающее стихотворение Симонова «Жди меня» подкупает своей искренностью. Я понимаю, почему на фронте оно пользовалось огромной популярностью. С одной стороны, личное и интимное, предназначенное для двоих, с другой стороны, открывающее целый мир, масштабное. Его можно читать и тихо, шёпотом, а можно громко, во весь голос. В любом случае, это будет хорошо. Именно такого не хватало на фронте, вдали от любимых и родных. Такая поэзия выжить в нечеловеческих условиях, отвечала на вечные и бесконечные жизненные вопросы.
Много на земле стихотворений хороших и разных. Но «Жди меня» Симонова стоит особняком, поскольку затрагивает самые нежные струны человеческой души. Это произведение о любви, хотя это слово ни разу там не упоминается, но каждый, открывающий его для себя вновь и вновь, это понимает. И, как всякое великое искусство, оно делает человека лучше, чище и нравственно богаче.