Отец и мать у пискаря были умные, прожили долго и завещали сыну смотреть в оба. Огляделся пискарь — везде его подстерегают опасности: «всякая рыба его заглотать может, а он никого заглотать не может». Да что рыба! Даже водяная блоха в хребет впиться и до смерти замучить». «Даже свой брат пискарь — и тот, как увидит, что он комара изловил, целым стадом так и бросятся отнимать. Отнимут и начнут друг с дружкой драться, только комара задаром растреплют». Ну, конечно, и человек тоже угрожает жизни пискаря всеми придуманными им снастями.
Старик-отец рассказывал пискаришке, как и сам он «чуть-чуть в уху не угодил». Поучения пискарь-сын запомнил и решил, что «надо так прожить, чтобы никто не заметил». Выдолбил он себе носом хитрую норку и затаился в ней. Ночью решил «моцион делать» (двигаться), а днем «сидеть в норе и дрожать». Страху пискарь все равно натерпелся: то рак у норы стоял, то щука. Но пискарь «не вышел из норы, да и шабаш ». Семьи пискарь не завел — « как бы только самому прожить!»
«И прожил премудрый пискарь таким родом с лишком сто лет. Все дрожал, все дрожал. Ни друзей у него, ни родных; ни он к кому, ни к нему кто. В карты не играет, вина не пьет, табаку не курит, за красивыми девушками не гоняется — только дрожит и одну думу думает: «Слава богу! Кажется, жив». Щуки и то его стали хвалить: «Вот кабы все так жили — то-то бы в реке тихо было!»
Но перед смертью («Жил — дрожал, и умирал — дрожал») ему стало страшно от бесполезности и пустоты его жизни: «Какие были у него радости? кого он утешил? кому добрый совет подал?..» И никто его премудрым не называл. А только дураком, остолопом и «срамцом». Зачем беречь постылую, никому не нужную жизнь?
Старик-отец рассказывал пискаришке, как и сам он «чуть-чуть в уху не угодил». Поучения пискарь-сын запомнил и решил, что «надо так прожить, чтобы никто не заметил». Выдолбил он себе носом хитрую норку и затаился в ней. Ночью решил «моцион делать» (двигаться), а днем «сидеть в норе и дрожать». Страху пискарь все равно натерпелся: то рак у норы стоял, то щука. Но пискарь «не вышел из норы, да и шабаш ». Семьи пискарь не завел — « как бы только самому прожить!»
«И прожил премудрый пискарь таким родом с лишком сто лет. Все дрожал, все дрожал. Ни друзей у него, ни родных; ни он к кому, ни к нему кто. В карты не играет, вина не пьет, табаку не курит, за красивыми девушками не гоняется — только дрожит и одну думу думает: «Слава богу! Кажется, жив». Щуки и то его стали хвалить: «Вот кабы все так жили — то-то бы в реке тихо было!»
Но перед смертью («Жил — дрожал, и умирал — дрожал») ему стало страшно от бесполезности и пустоты его жизни: «Какие были у него радости? кого он утешил? кому добрый совет подал?..» И никто его премудрым не называл. А только дураком, остолопом и «срамцом». Зачем беречь постылую, никому не нужную жизнь?