Умирая, отец оставил сыну три завета: “Не ходи часто в гости, не то перестанут тебя уважать; не меняй лошадей на базаре, не то останешься при своих двоих; не бери жену издалека, не то попадется дурная!” Сын покивал головой и запомнил слова отца. Когда отец умер, сын решил проверить отцовские заветы. Ладно. Стал он в гости похаживать. Первый раз встретили его лепешками, на другой раз тоже всего было вдоволь, на третий раз заметил он холодок, на четвертый – все еще туда-сюда было, на пятый раз остался он уже ни сыт, ни пьян, а когда пришел в шестой раз, подали ему мякинный хлеб с путрой. Один ломоток еще кое-как съел, а второй принес домой и припрятал в свою укладку. Когда спать пошел, сын про себя думает: “Верен был первый отцов завет, попробую испытать второй”. Ладно. Ладно. Вот стал он ездить на базар и лошадей менять; дело кончилось тем, что выменял сын такую клячу, которая свалилась по дороге, и остался он пешим. Содрал сын с клячи шкуру и припрятал в укладку. Когда спать пошел, думает про себя: “Два отцовых завета оказались верными, попробую-ка проверю третий”. Ладно. В следующее воскресенье собрался и пошел версты отмерять на край света за женой. Ищет, ищет, глядь– и нашел, да такую красавицу, что твоя кукла: плывет, земли не касается. Чего ж лучшего искать, пусть на следующее воскресенье со сватами приезжает, поглядит, как жених живет. Однако вечером, собираясь домой, сын подумал: “Два отцовских завета были верны; пока третий не оправдался, надо приглядеться получше. Воскресенье – воскресеньем, разве в такой день толком что приметишь, а вот в будни – совсем другое дело. Пойду-ка назад, тайком залезу на гумно, пересплю ночь, а тогда с утра погляжу, какова моя суженая за работой”. Утром, чуть свет, старики уже в поле, а девицы нигде не видать. Экое диво! И полдень подошел, а ее нигде не видно – надо пойти в избу заглянуть. Заходит в избу: передник, что вчера на ней был, на полу валяется, а сама храпит за печкой, аж стены трясутся. Подхватил сын передник и ходу домой. Спрятал передник в клети и дожидается воскресенья. Настал воскресный день – приехали сваты с невестой. В один угол заглянули, в другой – всюду хорошо на диво; заходят в клеть, увидели укладку с отцовыми заветами – спрашивают, что в ней? – Этого показать вам не могу – тут мои драгоценности! Сваты упрашивают его: пусть, мол, дозволит взглянуть. – Ну ладно, уж так и быть! Открывают укладку – что в ней такое? – А мой передник как тут очутился? – Да, девица, храню я в этой укладке заветы моего отца: пока другие спят, укладка копит для меня отцовы заветы. В ней три завета – этот огрызок хлеба, шкура и твой передник. Первый из них учит: не ходи часто в гости, не то перестанут тебя уважать; второй учит: не меняй лошадей на базаре, не то останешься при своих двоих; третий, твой передник, учит: не бери жену издалека, не то попадется дурная. Так девица и уехала, пристыженная.
Сын покивал головой и запомнил слова отца. Когда отец умер, сын решил проверить отцовские заветы.
Ладно. Стал он в гости похаживать. Первый раз встретили его лепешками, на другой раз тоже всего было вдоволь, на третий раз заметил он холодок, на четвертый – все еще туда-сюда было, на пятый раз остался он уже ни сыт, ни пьян, а когда пришел в шестой раз, подали ему мякинный хлеб с путрой. Один ломоток еще кое-как съел, а второй принес домой и припрятал в свою укладку. Когда спать пошел, сын про себя думает: “Верен был первый отцов завет, попробую испытать второй”.
Ладно.
Ладно. Вот стал он ездить на базар и лошадей менять; дело кончилось тем, что выменял сын такую клячу, которая свалилась по дороге, и остался он пешим. Содрал сын с клячи шкуру и припрятал в укладку. Когда спать пошел, думает про себя: “Два отцовых завета оказались верными, попробую-ка проверю третий”.
Ладно. В следующее воскресенье собрался и пошел версты отмерять на край света за женой. Ищет, ищет, глядь– и нашел, да такую красавицу, что твоя кукла: плывет, земли не касается. Чего ж лучшего искать, пусть на следующее воскресенье со сватами приезжает, поглядит, как жених живет. Однако вечером, собираясь домой, сын подумал: “Два отцовских завета были верны; пока третий не оправдался, надо приглядеться получше. Воскресенье – воскресеньем, разве в такой день толком что приметишь, а вот в будни – совсем другое дело. Пойду-ка назад, тайком залезу на гумно, пересплю ночь, а тогда с утра погляжу, какова моя суженая за работой”.
Утром, чуть свет, старики уже в поле, а девицы нигде не видать. Экое диво! И полдень подошел, а ее нигде не видно – надо пойти в избу заглянуть. Заходит в избу: передник, что вчера на ней был, на полу валяется, а сама храпит за печкой, аж стены трясутся. Подхватил сын передник и ходу домой. Спрятал передник в клети и дожидается воскресенья. Настал воскресный день – приехали сваты с невестой. В один угол заглянули, в другой – всюду хорошо на диво; заходят в клеть, увидели укладку с отцовыми заветами – спрашивают, что в ней?
– Этого показать вам не могу – тут мои драгоценности! Сваты упрашивают его: пусть, мол, дозволит взглянуть.
– Ну ладно, уж так и быть! Открывают укладку – что в ней такое?
– А мой передник как тут очутился?
– Да, девица, храню я в этой укладке заветы моего отца: пока другие спят, укладка копит для меня отцовы заветы. В ней три завета – этот огрызок хлеба, шкура и твой передник. Первый из них учит: не ходи часто в гости, не то перестанут тебя уважать; второй учит: не меняй лошадей на базаре, не то останешься при своих двоих; третий, твой передник, учит: не бери жену издалека, не то попадется дурная.
Так девица и уехала, пристыженная.