Считается, что толстой назвал свой рассказ именно так в качестве своеобразного ответа одноименной поэме пушкина «кавказский пленник». в отличие от романтического стиля пушкинской поэмы, толстой пытался показать истинные суровые нравы горцев. также есть мнение, что толстой хотел подчеркнуть ключевую роль жилина в подготовке и осуществлении побега из плена. в то время как другой узник, костылин, просто смирился со своей участью и даже не думал, что нужно попробовать что-то менять, жилин постоянно ищет пути побега. именно поэтому рассказ называется «кавказский пленник», а не «кавказские пленники», например.
Народная поэзия долго играла ничтожную роль в истории русской литературы: при святом Владимире церковь преследовала языческую народную поэзию; с XVIII в., особенно с эпохи Петра, ее давил интеллигентский псевдоклассицизм. Но окончательно убить придавленное народное творчество оказалось невозможными – и ко второй половине XVIII в. оно пробивается, наконец, в нашу беллетристику.Возникновение интереса к народной поэзии в русской литературе XVIII в. объясняется тем, что, хотя и сильны были в русском обществе влияния иностранные, – тем не менее, русские люди этой эпохи не могли совсем оторваться от своей родной почвы: детьми слушали они песни и
Не только народные песни, но и былины и сказки заинтересовали русских литераторов XVIII века. Быть может, и этот интерес объясняется тем обстоятельством, что, благодаря знакомству с фантастическими подвигами рыцарей в поэмах Ариосто, Боярдо, Тассо, многие русские писатели припомнили слышанные ими в детстве былины и сказки о подвигах русских богатырей и, с точки зрения западноевропейской литературы, оценили их поэтическое значение.Таким образом, влияние западной литературы, пробуждение интереса к народной поэзии, прояснение национального самосознания во второй половине XVIII века, и, вместе с тем, падение интереса к псевдоклассицизму заставили некоторых русских писателей обратиться не только к лирическому, но и к эпическому народному творчеству, его приемам и содержанию, которое еще недавно для псевдоклассика казалось чем-то низменным.
Народная поэзия долго играла ничтожную роль в истории русской литературы: при святом Владимире церковь преследовала языческую народную поэзию; с XVIII в., особенно с эпохи Петра, ее давил интеллигентский псевдоклассицизм. Но окончательно убить придавленное народное творчество оказалось невозможными – и ко второй половине XVIII в. оно пробивается, наконец, в нашу беллетристику.Возникновение интереса к народной поэзии в русской литературе XVIII в. объясняется тем, что, хотя и сильны были в русском обществе влияния иностранные, – тем не менее, русские люди этой эпохи не могли совсем оторваться от своей родной почвы: детьми слушали они песни и
Не только народные песни, но и былины и сказки заинтересовали русских литераторов XVIII века. Быть может, и этот интерес объясняется тем обстоятельством, что, благодаря знакомству с фантастическими подвигами рыцарей в поэмах Ариосто, Боярдо, Тассо, многие русские писатели припомнили слышанные ими в детстве былины и сказки о подвигах русских богатырей и, с точки зрения западноевропейской литературы, оценили их поэтическое значение.Таким образом, влияние западной литературы, пробуждение интереса к народной поэзии, прояснение национального самосознания во второй половине XVIII века, и, вместе с тем, падение интереса к псевдоклассицизму заставили некоторых русских писателей обратиться не только к лирическому, но и к эпическому народному творчеству, его приемам и содержанию, которое еще недавно для псевдоклассика казалось чем-то низменным.